— Это, значит, твоя Настя?

— Ага, — расплылся в улыбке Иван. — Знакомьтесь, это моя бабушка, Дарья Михайловна, ба, а это Настя.

— Здравствуйте, — пискнула я: несмотря на улыбку, старушка выглядела довольно… грозно, что ли. Была она очень высокого роста, это было видно, даже когда она сидела. Густые, сведенные к переносице брови, темные глаза и волосы придавали ей властный облик.

— Проходите, гостьей будете, — пригласила она. Я несмело улыбнулась и принялась расшнуровывать ботинки, спиной ощущая, что меня разглядывают. Вздохнула с облегчением лишь когда Ваня провел меня в зал и усадил на диван. Сел рядом, обнял:

— Роднюша моя…Любимая!

Я робко поцеловала его в щечку и поинтересовалась:

— А где твои родители? На работе?

— Ага, тетя в командировке.

— А мама и папа?

Ванька промолчал. Потом ответил вопросом на вопрос:

— А ты что, не знаешь?

— Нет, — пожала плечами я.

— Мама погибла в автокатастрофе, когда мне было два, а папа развелся с ней еще до моего рождения. Я его ни разу не видел. Живу с тетей и бабушкой.

— Ого…Извини, я правда не знала.

— Да ничего, — улыбнулся грустно Ванька, — Я думал, Ксюшка тебе рассказывала.

Я ошарашено помотала головой. Ну, надо же… Встречаюсь с человеком полгода, и ничего не знаю о нем.

Мы смотрели Ванькины фотоальбомы, смеялись над его смешными детскими фотографиями, потом пили чай с его бабушкой, играли в шахматы, и около пяти вечера я засобиралась домой.

— Приду к тебе в пятницу, — пообещал Иван, целуя меня на прощание.

— Хорошо, выздоравливай, — кивнула я…

Каникулы быстро пролетели, как и бывает обычно со всем хорошим, и я вновь вернулась на учебу. Опять отсиживала долгие пары, писала лекции до ломоты в пальцах, и скучала по Ваньке. Подумывала даже о том, чтобы перевестись в его город, но в деканате меня заверили, что просто так перевод не осуществишь, необходимо проверить наличие бюджетного места на моем же факультете в столице. А в столице, как известно, с этим туговато.

Да и родители вряд ли пустили бы меня, надо сказать. Несмотря на предоставленную раньше мне свободу, я чувствовала за собой их контроль. Мама настороженно относилась к нашим с Ваней встречам, а бабушка вообще не пускала меня никуда кроме университета. Даже к поездкам домой она относилась скептически — мол, живешь у родной бабушки, что еще надо? Тратить деньги на поездки туда-сюда. А уж о том, чтобы просто выйти с друзьями на улицу вечером или о студенческих посиделках, я не смела и мечтать — бабушка, бывшая учительница, считала, что это крайне пагубно влияет на учебу. Да я, в общем-то, и не стремилась тут никуда.

Друзья у меня тоже были домоседы, для Сони улица существовала только как дорога в универ и обратно, ну иногда мы ходили вместе по магазинам. А Вадима вообще бывало не вытащишь из его норки. Так что в основном я просиживала дома время после учебы. Рисовала, делала уроки, сидела в Интернете… Довольно скучная у меня стала жизнь, и самое ужасное, что я с этим мирилась. Я считала дни до следующей поездки домой. Она должна была состояться нескоро — 8 марта.

А сейчас была самая середина февраля. Тяжеловато было без стипендии, я теперь не могла тратиться на что хотела, поэтому на поездку копила деньги из ежедневных сумм на обед, что давала мне бабушка. Копила-копила и накопила.

В день 7 марта, я, как обычно перед поездкой, прибежала с пар, искупалась в ванной, привела себя в порядок и поскакала на автобус. Четыре долгих часа, и вот уже я обнимаю маму и папу. Рассказываю, как дела на учебе, ем восхитительные мамины пироги и нервно поглядываю на часы: жду Ваньку.

Естественно, последний не заставляет себя ждать, заявляется с букетом цветов, коробкой шоколада для мамы и маленькой синей бархатной коробочкой для меня.

— Вань! — ахнула я, открывая коробочку и увидев изумительной красоты кулончик в виде маленькой, усыпанной светлыми камешками подковки на тонкой серебряной цепочке.

— С праздником! — Ванька поцеловал меня в щеку, — В Бога ты не веришь, так что пусть удача тебе всегда улыбается с этим талисманом.

— Спасиииибо! — я обняла любимого за шею.

Еще он привез мне две забавные тетрадки с изображениями котят, и хорошенькую тонкопишущую черную ручку в красивом футляре.

— Это для твоих изумительных рисунков, — подмигнул мне Иван, — А тетрадки показались мне очень милыми, вот я и решил их тебе привезти, смотри, правда смешной котенок? На тебя похож.

Я растаяла от нежности. Какой он все-таки заботливый, мой Ванька! Я сидела, прижавшись к его плечу, и с наслаждением вдыхала родной запах его парфюма. Мы смотрели в моей комнате фильм, обнявшись на диване. Точнее, это он смотрел кино, я же искоса любовалась им. Такая тонкая, по-девичьи трогательная линия подбородка, шеи и ключиц, нежная белая кожа, изящная линия красивейших губ, прозрачно-голубые глаза смотрят на мир наивно и как-то… ласково, что ли, из-под пушистых длинных ресниц. Какой же он все-таки красивый, и любимый! За что мне такое счастье?

— Ты на мне дыру просмотришь, — рассмеялся Иван, крепче обнял меня и прикоснулся губами к моему лбу. — Настеныш, чего кино не смотришь?

— Не хочу. Тебя рассматривать интересней, — промурлыкала я, и потерлась щекой о его подбородок.

— Глупыш. Смотри давай, — Ваня поцеловал меня в щеку, и продолжил смотреть кино.

Незаметно для себя я уснула. Было так тепло и спокойно в его объятиях, что хотелось остаться так навсегда. Дорога и нервы сморили меня, и я провалилась в сон. Проснулась я уже поздно ночью, испугалась, что выключен свет, и пошарила рукой рядом: Ванька, наверное, уже ушел…

И вправду, рука нащупала только шуршащий листочек, на котором, включив свет, я прочитала — «Сидел с тобой до 2 ночи, и просидел бы еще, но в гостях так неудобно. Спокойно ночи, малышка. Твой Иван». Хотелось разреветься от того, что не попрощалась с ним. Но ведь завтра, то есть уже сегодня, он снова приедет, успокоила я себя, и легла обратно в постель…

* * *

Я сосредоточенно решала примеры. Сидящий рядом Ромка скучал-скучал, а потом не выдержал и толкнул меня в бок:

— Эй, ты чего хмурая такая?

— С парнем поссорились, — буркнула я и продолжила быстро-быстро царапать ручкой примеры перемножения графов.

— Ого, на 8 марта подарок не подарил? — хихикнул Рома. Я дотронулась до подковки, висящей на шее. Если бы…

Вчера, когда я приехала обратно в город, после двух прекрасно проведенных с Ванькой выходных, мы вдруг поссорились по телефону. Ни с чего, объективной причины я так и не смогла понять. Просто, слово за слово, и это чудо мне заявило: «Мне нужен тайм-аут на пару дней». Я спросила со страхом, а считаюсь ли я его девушкой на эти пару дней, он, подумав, ответил — не знаю. И бросил трубку.

Оставшиеся полночи я проревела в подушку от непонимания происходящего. А тут еще контрольная по дискретной математике… Ну, и как здесь радоваться?

Не любила я ругаться, да и не умела. В большинстве своем в ссорах я молчала. Вот и здесь, хоть я и старалась отмолчаться, и перевести все в шутку, Ванька все равно находил, к чему придраться. Не нравилось мне это его качество, ох, как не нравилось. Это, и еще склонность к затяжным депрессиям, как сейчас. Надо бы поговорить, решить проблему, а он исчезает, ничего не объясняя, уф… Однако я все-таки уверяла себя в том, что он меня любит. Сильно любит.

Да помирились мы с Ванькой, помирились. Через обещанных два дня. Правда, по моей инициативе, но все же помирились. Я вздохнула с облегчением.

Время неумолимо приближалось к летней сессии. Съездив домой на майские праздники и получив последний глоток свободы перед периодом напряженной зубрежки, я начала сдавать зачеты. В этот раз сессия прошла намного лучше. Половину зачетов и один экзамен я умудрилась схватить автоматом, два из пяти экзаменов сдала на пятерки, и три-на четверки. И, обрадованная, помчалась домой на всех парах. Впереди меня ждали самые лучшие каникулы с Ванькой. Два месяца встреч!