Дааа, Анастасия, я думаю, ты победила. Еще один плюсик в личную копилку достоинств. Триумф прервал сигнал мобильника. Я полезла в карман джинсов. На экране мигало новое сообщение: «Привет, Настюш. Ты мне нравишься, очень-очень. Как насчет того, чтобы быть моей девушкой…м?»

Уважаемые читатели, если вам нравится произведение, и есть какая-то критика, милости прошу, в комментарии. Обязательно дам обратную связь. И не забывайте про звездочки, это стимулирует меня писать чаще и лучше!

Я стояла у полки с обувью и держала в руках лаковые бежевые туфли. Шикарные, на высоком каблуке, с изящным носом, обтекаемой формой, они были идеальны. Пропорции, форма, цвет…Вот так надела бы их, и шла летящей походкой, а волосы развевались бы ветром, эх…

— Девушка, берите-берите, как раз Ваш размер остался! — миленькая курносая продавщица услужливо подбежала ко мне.

— Я… а, нет, я просто смотрю. Возьму я вот это, — кивнула я на коробку с очередными кедами.

— Хорошо, — пожала плечами продавщица, — Пройдемте к кассе.

Я с сожалением вздохнула, и поставила туфли на место. Пока, моя несбывшаяся сказка. Если у вас нет денег, чтобы купить туфли, это нормально. Деньги можно заработать, попросить, накопить, украсть, в конце концов. А вот если у вас нет нормальных ног, чтобы носить такие туфли… Вот над этим уже стоит призадуматься и… покупать кеды, кроссовки и прочую обувь, в которой можно ходить, но которой не восхищаются. О своей женственности я забыла уже давно. Вроде бы такая маленькая незначительная вещь — обувь, а приходится менять весь образ.

Кеды, кеды, кеды… Они уже сроднились мне, и я не представляла себя без них. Я постоянно панковала — изображала из себя крутую рокершу: носила толстовки, джинсы с цепочками, пояса с черепами, и прочую черную ересь. Красила волосы в зеленый и синий цвета. Решила удариться в другую крайность и все думали: «а, она панк, ничего такого, что не носит юбок, это для них нормально».

И лишь мои знали, что я лишь внешне такая брутальная. Внутри же мне очень хотелось быть как все девушки и носить платья, юбки, туфельки и балетки. Порой это все так начинало давить на психику, хотелось разреветься и раскапризничаться, а потом получить свое в конце концов. Но я-то знала, что «в конце концов» все равно ничего не исправит, и крепилась.

А сегодня по дороге я встретила девушку. Она шла, еле переваливаясь с одной ноги на другую, её конечности были сильно скрючены, и лицо постоянно сводила судорога. Мы столкнулись у входа в магазин, и она, поймав мой взгляд, криво ухмыльнулась:

— Каждую зиму собираюсь покончить с собой, но каждый раз потом приходит весна.

Я улыбнулась ей, и помогла зайти в магазин. Да уж, ходить таким образом по только что выпавшему снегу — адское испытание. А если еще и каждый день…

Когда я отчаивалась, я вспоминала тех детей из предоперационной палаты. Ведь многим из них грозила смерть, а они смеялись и играли. А мне смерть еще ни разу не угрожала. Природа всего лишь подпортила праздник жизни. Но жить-то можно, и вполне прекрасно. А туфли… а туфли когда-нибудь будут. Пусть и не в этой жизни. Полюбил же меня Ванька и без этих туфель. Такую, как есть — несуразную, угловатую, тощую девочку в кедах. Да еще и хохочет над моими саркастическими высказываниями.

Мы встречались вот уже второй месяц. И хотя между нами все еще не было того САМОГО взрослого поцелуя, его теплых объятий и прикосновений губ к моей щеке и лбу мне было более чем достаточно. Я расцветала. Учиться стала еще лучше, стала меньше грустить и задумываться о будущем — мне в настоящем было слишком хорошо. Эх, влюбленность в семнадцать лет — это же самое искреннее, что бывает у человека за всю жизнь.

Мама догадывалась, что у меня есть мальчик, но ничего не говорила. Но видно было, что она переживала. Думала, наверно, разобьет мне сердце. Но пока наши с Ванькой планы были грандиозны — доучиться, и пожениться в восемнадцать лет. Я говорила, что не хочу замуж так рано, а он как всегда смеялся, и называл меня прагматиком.

Новый 2008 год мы встретили весело — вначале со всей семьей, дома, отметили бой курантов, а потом я, Никитка, пара его друзей, Ксюшка с Юлькой и мой Ванька веселой гурьбой отправились на елку. Катались на самых высоких горках, визжали от восторга, зажигали бенгальские огни и пели песни. Ванька схватил меня за руку и отвел под пушистую елку.

— Настен, это тебе, — шепнул он и поцеловал меня в лоб. Я взяла из его рук маленькую бархатную коробочку и, открыв её, ахнула:

— Ванька!

В коробочке было тоненькое серебряное колечко с черным агатом. Ванька достал его, взял мою руку и надел кольцо на безымянный пальчик:

— Все, дорогуша, условно ты теперь моя невеста.

Я обняла его. Ванька немного отстранился от меня и, взяв в ладони мое лицо, притронулся губами к моим губам. Вокруг вдруг стало светло от фейерверков. И моя душа, кажется, тоже взлетела куда-то высоко, в небо.

Я стояла в белом свадебном платье и сжимала в руках букет белоснежных роз. По лицу текли слезы, размывая тщательно накрашенные ресницы. Мне было наплевать, как я выгляжу, главное, что я была счастлива. Я сделала шаг вперед. Было какое-то странное ощущение. Я приподняла подол платья и посмотрела вниз. На моих ногах красовались изящные туфельки, серебристо-белого цвета. Они искрились, и ходить в них было необычайно легко. Я счастливо засмеялась и затанцевала.

А вот и Он. Мой жених. Идет ко мне по тропинке и протягивает руки. В голубых глазах лучится искорка веселья, на губах улыбка. Я делаю шаг ему навстречу… и падаю. Хочу подняться и не могу. Все гости вокруг смеются, а я ничего не могу сделать. С ноги свалилась туфля — и вместо изящной стопы я вновь увидела свою маленькую скрюченную ступню. Мой жених тут же скорчил рожу и ушел, не оборачиваясь. А вокруг были только злые, смеющиеся лица…

Я судорожно всхлипнула и проснулась. Села на кровати, убрала намокшие от пота пряди с лица. Приснится же такое. Я посмотрела в темноте на свою ладонь. Маленькое колечко на безымянном пальце левой руки тускло блеснуло.

— Это всего лишь сон, — облегченно вздохнув, прошептала я, и повернулась на другой бок…

— Настюх, собирайся в школу! — скомандовал Никита, на ходу надевая свою темно-синюю куртку. — Опаздываем, как всегда!

Я торопливо запихивала учебники в сумку. Черт подери эту биологию, ну надо же сделать такой огромный учебник!

Брат с силой вдавил ногу в педаль тормоза, пролетая мимо моей школы. Буквально вышвырнул меня из салона, кинул вдогонку мой огромный рюкзак, и буркнув на прощание «Удачи!», скрылся за поворотом так же быстро, как и приехал. Я показала ему вслед язык, и вошла в здание школы.

Первый день после каникул шел медленно. Мы зевали на уроках и были как сонные мухи, а учителя вяло рассказывали нам новый материал. Даже любимая мной алгебра прошла сегодня ужасно. Я тупо смотрела на формулы, пытаясь извлечь производную из сложного выражения. Мысли рассыпались в голове и никак не хотели приводиться в порядок.

Что-то Ванька целый день не звонит… Обычно на уроках он закидывал меня смсками. Хотя спит, наверное, в его школе каникулы продлились на два дня.

Наконец стрелка больших классных часов дрогнула, и раздался звонок. Все радостно покидали учебники в сумки и ринулись в гардеробную. Я стояла и вертела в руках номерок от куртки, как вдруг мой мобильный завибрировал, оповещая о новом сообщении.

— Ванька! — обрадовалась я и полезла в карман. «Привет, ты закончила? Жду тебя возле школы» — гласило sms. Я выдернула свою куртку из кучи других, накинула её на себя, небрежно намотала шарф и выскочила на улицу.

Вон он, мой принц, стоит возле ворот. Он поднял голову, заметил меня и помахал рукой. Я улыбнулась и подбежала к нему:

— Привет!

— Привет, — он наклонился и поцеловал меня в щеку. Взял мою сумку, другой рукой сжал мою ладонь, и мы зашагали домой. Я искоса наблюдала за ним. Сосредоточенный взгляд куда-то перед собой, сведенные брови…