Поскольку в настоящее время СССР и США имеют большие флоты подводных лодок, несущих управляемые снаряды, и ни та, ни другая страна пока не могут разряжать эти снаряды даже под тонким слоем льда, преимущества метода образования отверстий во льду (технически известных как «полыньи») очевидны и разнообразны. Работы профессора Кнобеля представляют жизненный интерес для положения свободного мира в Арктике".

Я сложил бумагу и убрал ее в бумажник, всячески стараясь, чтобы он не увидел написанного.

– Вы очень быстро приходите к главному. – Да Кунья широко улыбнулся самодовольной улыбкой и добавил: – Военные аспекты этого проекта меня совершенно не интересуют. Все, чего я хочу, – это чтобы меня оставили в покое. Художник может скрыться в отдаленной части мира и рисовать, почему же я не могу исчезнуть в отдаленной части мира и продолжать мои исследования?

– Могу себе представить, что подобное заявляет владелец фабрики выбрасывающихся ножей!

Слуга подал пирожные с начинкой из сладкого миндаля. Он поднес их нам, и мы с удовольствием приступили к их уничтожению. Я думал о том, как выполнить следующую часть дела. При этом я следил за отступлением Осси.

Да Кунья наклонился ко мне.

– Это не представляет никакого военного значения, и никогда не представляло, – сказал он.

– Мне известно, – возразил я, – что в 1940 году существовал план заморозить небольшую часть Ла-Манша, чтобы германская армия могла по ней достичь острова.

– Этот план не имел существенного значения, – заметил да Кунья.

– Я находился на другой стороне Ла-Манша, и мне хотелось, чтобы он оставался незамороженным, – ответил я.

– Я хочу сказать, что план был невыполним. Теоретически все правильно, но практически трудности оказались непреодолимыми. Однако к 1945 году я проделал достаточно исследовательской работы, чтобы совершить прорыв в фундаментальной науке. – Да Кунья жевал миндальное пирожное.

– Но в 1945 году это уже не имело смысла. Армия распалась, и предпринимать что-либо было поздно. Оставалось только ждать.

– Ждать чего? – спросил я.

– Возрождения среднего класса. – Он слишком расслабился и теперь подкалывал меня. – Вы проделали длинный путь, чтобы встретиться со мной. Я высоко ценю ваш подвиг. Мне дали понять, что вы занимаете высокий пост в государственной службе вашей страны. Прибыли ли вы, чтобы предложить мне что-либо хорошее или пригрозить плохим, это не меняет тех комплиментов, которые вы мне адресовали. Я дам вам совет, который вы должны передать вашему правительству: не разрушайте средний класс!

Я подумал о том, как я буду передавать это пожелание правительству моей страны, и представил себе, что вхожу к Доулишу и говорю: «Мы не должны уничтожать средний класс!»

Я посмотрел на да Кунью и сказал:

– Да.

Он быстро продолжал:

– Союзники разрушили средний класс в Германии после войны. – Я понял, что он говорит о Первой мировой войне. – Вторжение в одно мгновение уничтожило сбережения и толкнуло представителей среднего класса к нацистам. Куда им было еще идти? План Дауэса предоставлял Германии заем в двести миллионов долларов, но это пошло не на помощь среднему классу, людям, которых в 1940 году вы посадили в самолеты «Спитфайер». Десять миллионов пошли Круппу, а другие двенадцать – Тиссену, то есть Гитлеру. Промышленники и финансисты процветали, а средний класс исчез в этой политической мясорубке.

Теперь мы возрождаемся. Новая Европа – это Европа среднего класса, которой будут руководить люди со вкусом, не выскочки из тредюнионов и не террористы, будоражащие чернь; люди, обладающие культурой, воспитанием и вкусом.

Что-то за моей спиной приковало взгляд да Куньи. Я не смел обернуться. Его острые костлявые пальцы сжали мою руку, слова выскакивали как плевки:

– Ты назвал меня фашистом...

– Нет, – возразил я нервно, – ничего подобного я не говорил.

Он не стал ждать моего ответа.

– Может быть, я и есть фашист. «Молодая Европа» – фашистская организация, тогда я горд тоже называться фашистом!

Мальчик-слуга топтался у двери. Как он вырос! Я в первый раз заметил, что это – более шести футов смазанных жиром мускулов.

– Взять его! – закричал да Кунья. Он дернул меня за руку, и его ловкое движение заставило меня потерять равновесие.

– Забери его в погреб, – крикнул он, – дай ему шесть ударов плетью. Я покажу этим вороватым реакционерам – друзьям еврея Кондита, что я понимаю под дисциплиной!

Его рот кипел злобной пеной.

– Такой человек, как вы, никогда не бросит в тюрьму посланца, – мягко произнес я. Да Кунья вытянулся, приняв царственную позу. – Я отвезу ваше послание моему правительству, – выдавил я.

Он посмотрел сквозь меня. Это длилось одно мгновение или чуть больше. Затем медленно притянул меня к себе и прошипел в лицо:

– Только потому, что посланец, ты останешься жив.

Теперь он говорил немного спокойнее.

Я поймал взгляд мальчика-слуги. Тот слегка повел плечами. Его жест я воспринял, как то, что он пожал плечами.

– Я передам ваши слова Англии, – громко заявил я, будто произнес слова из «Сна в летнюю ночь».

Мы с да Куньей торжественно пожали друг другу руки, словно один из нас собирался вступить в капсулу космического корабля. Он сказал:

– Можете вы показать мне послание вашего офиса в Лондоне?

– По поводу молекулярного восстановления частиц воды. Боюсь, что нет, я ведь не принес его с собой.

– Допустим, – кивнул он. – А как звучала последняя фраза?

– Я помню ее. Она звучала так: «Работа профессора Кнобеля представляет жизненный интерес для положения свободного мира в Арктике».

– Когда вы достигнете моего возраста, такая пища для собственного "я" иногда означает для человека очень много, – растроганно произнес да Кунья.

– Я понимаю, – сказал я. Но это было некоторым преуменьшением.

– Великолепно! – воскликнул Осси. – Просто восхитительно!

И это было правдой. Пончики с джемом в буфете на железнодорожной станции Марракеша – лучшие из тех, которые мне когда-либо приходилось пробовать.

– Достал? – спросил я.

– Да, – улыбнулся Осси и положил брезентовый пакет на стол.

– Все прошло как во сне. Точно, как ты сказал. Слабенький. Людей, которые делают такие паршивые сейфы, следует просто сажать.

– Ты отправил сообщение?

– Я передал: «Первая фаза завершена. Приступаем ко второй. Точка. Устранение Бейкера». Они прислали подтверждение. – Осси снова расплылся в улыбке. – Ты думаешь, когда они перехватят сообщение, то решат, что Бейкер – это Бей?

– Если только он не еще больший остолоп, чем я думаю. Я использовал простой код, одинарный. Не представлял, как сделать, чтобы ему совсем облегчить задачу.

Осси снова хихикнул. Он беспричинно невзлюбил Бея, и ему нравилось, что тот начнет прятаться от несуществующего убийцы.

– А как прошло у тебя? – спросил Осси. – Ты посматриваешь на часы. За тобой следили, нет?

– Нет. Поезд должен прийти через пять минут, – сказал я. Было два пятьдесят пять дня.

– От того, что ты будешь смотреть на часы, он быстрее не придет. Расскажи мне о своем разговоре со старым мошенником. И съешь пончик. Ты уверен, что за тобой не следили?

– За мной никто не следил.

Я взял еще один пончик и рассказал Осси о разговоре с да Куньей.

– Не может быть! – несколько раз перебивал меня он.

– Если ты будешь говорить «не может быть» каждый раз, когда я рассказываю что-то неправдоподобное, лучше иди и прополощи горло или оставайся с больным.

– Ты самый лучший лгун, какого я только знаю! – воскликнул Осси с восхищением. – Значит, старый негодяй действительно связан с английскими фашистами?

– С английскими фашистами, с французскими фашистами, с бельгийскими и даже с германскими.

– Значит, у немцев они тоже есть, – задумчиво произнес Осси, будто он не рылся последние четверть века своими, похожими на свиные сосиски, пальцами в секретных документах.