— Ну, чего раскричался? — сердито бросила одна из них, мельком глянув на меня.

— Извините… — смутился я. — Извините дамы. Я Горан, сын Ракши… а вы?

И тут же догадался кто это. Гея, Дея и Мара? Старшие сестры? Старшие повелительницы? Да ну… Нет, точно они. Вот эта Дея, а это Гея. А третья — Мара. Правда не пойму, откуда я это знаю.

— И что, Горан сын Ракши, прикажешь делать с тобой? — сухо поинтересовалась Мара.

— Ничего не надо… — машинально отговорился я. А потом, сам не ожидая от себя, попросил: — Вопрос, можно один вопрос…

— Ишь ты, прямо вопрос, — с иронией хмыкнула Гея. — Задавай, чего уж тут.

Я набрался смелости и поинтересовался, едва сдерживая в себе злость:

— А зачем вы так? Могли же сами, без всех этих смертей и страданий, легко, одним словом прекратить весь этот ужас. Зачем допустили? Ответьте и делайте со мной все что хотите!

Ожидал вспышки гнева в ответ, но ее почему-то не последовало.

— Не могли Горан, не могли, — вздохнула Дея. — Не могли…

— Это почему?

— Потому! — строго отрезала Мара. — Это ваш мир. Не наш. Мы создали его для вас. Вы в нем хозяева. И честно… отвратительные хозяева. Злоба притягивает злобу. Так было всегда и будет. К счастью, каким-то загадочным образом, у вас пока не получается окончательно извести себя. Уж не знаем почему.

— Так и есть, — повинно прошептал я. — Но девочки… они не ваши посланницы?

— Так тебе все и расскажи… — улыбнулась Гея. — Это был ваш последний шанс. Проверка, достойны ли вы жить или нет. Но вы ее чуть не провалили. Без любви, искренней любви, заботы и самопожертвования, они не смогли бы ничего сделать. И как ни странно, все это им дал ты. По сути чужак, попавший в Упорядоченный волей случая.

— Не только, — отчаянно запротестовал я. — Другие тоже…

— Ладно, хватит с тебя, — с притворной строгостью в голосе прикрикнула Мара. — Проси, что хочешь и проваливай.

— Ничего, — твердо ответил я. — У меня все есть. А чего нет, добуду сам.

— Точно? — прищурилась Гея. — Хорошо подумал?

— Хорошо… — я вдруг осекся. — Подождите, подождите, есть просьба…

— Излагай, — с напускным разочарованием в голосе разрешила Гея.

— Неяна! Она очень хотела стать человеком, — торопливо зачастил я. — Ради этого пыталась убить собственную мать… или свою создательницу, увы, точно не знаю. Пожертвовала собой ради людей. Дайте ей это, пожалуйста. Она заслужила…

— Вот даже как? — Дея удивленно приподняла бровь. — А ты уверен, что она была искренна с тобой.

— Не очень… — признался я. — Но все-таки…

— Впрочем, неважно, — отрезала Гея. — Мы не властны над созданиями Тьмы.

— Хотя… — Мара вдруг хитро улыбнулась. — Почему бы и нет. Но, Горан, ей придется начать все сначала. С самого начала.

— И тебе с ней, — вставила Дея.

Гея с улыбкой кивнула.

— Пускай придется! Но начнет человеком! — радостно выкрикнул я. — Спасибо, повелительницы!

— Пусть так! — торжественно заявила Гея. — И хватит с тебя наград. А теперь пошел вон, невежа.

— Чего это я невежа? — возмутился я и вдруг обнаружил себя в лесу.

Остро пахнет хвоей, щебечут птички, сквозь густые кроны деревьев весело пробиваются столбики света. И я, совершенно здоровый, в том же доспехе, с саблей, клевцом и заплечной сумой, которая, вроде как, осталась в лагере ославов под Вышеградом.

Контраст обстановки поверг меня в глухой ступор. Да, я прекрасно помнил, что случилось в пещере под собором, помнил и разговор со Старшими Сестрами, но сознание никак не хотело принять тот факт, что я в очередной раз остался живым.

— Твою же кикимору… — я машинально схватился за флягу и с восторгом обнаружил, что она полная.

Быстренько хлебнул, раз, другой и от избытка чувств ругнулся:

— Твою же кикимору в гузно! Живой, мать его так!!!

— Так, так, так… — послушно ответило эхо.

— Да ну… — вот тут, я наконец сообразил, что нахожусь на Звериных островах. Мало того, неподалеку от избушки Малены.

Ну да, вот же она, тропка, петляет между вековых деревьев и замшелых валунов. А это та сосна, которую сдуру сломал, пробуя силу. А на этой поляне встретил первый раз в своей жизни волкодлака…

— Ну так, чего сидишь, дурень? — рявкнул я на себя. — Вперед!

Вскочил и неожиданно заметил у своих ног большую корзинку, аккуратно прикрытую кружевным покрывальцем. И из этой корзинки доносились какие-то странные звуки.

— Что за нахрен? — я с опаской подошел, приподнял покрывальце и заглянул внутрь.

И в очередной раз чуть не спятил. На сшитом из лоскутков стеганом матрасике в корзине лежал младенец. Девочка, это была девочка, она с аппетитом сосала свой большой палец на руке, гугукала, активно болтала пухлыми ножками и пялилась на меня большущими зелеными глазищами.

— Что? Откуда… — озадаченно протянул я, пребывая в нешуточном недоумении, а потом до меня наконец дошел смысл слов Старших сестер. Ну конечно же…

«Ей придется начать все сначала…» «И тебе вместе с ней…» Тем более, дите очень похоже на Неяну. И тот же тоненький браслетик, что носила на запястье вампирица в корзинке лежит.

Вот это подарок! Ну а чего? Высмотрим как свою, к тому же, возродилась она человеком. Ягушка-то детей иметь не может, вот и будет нам отрада.

— Благодарствую, Повелительницы! — я степенно поклонился, подхватил корзину и поспешил по тропке к избушке Малены.

Когда до нее оставалось несколько десятков метров, опять остановился, потому что легкий ветерок принес хорошо знакомую мне по видениям колыбельную.

— Старшие!!! — вне себя от счастья, я со всех ног припустил дальше, выскочил на поляну и увидел…

На лавочке, возле сложенного из дикого камня, увитого плющом небольшого домика, сидела девушка с большими немного раскосыми глазами и собранными от висков в две толстых косы темно-русыми волосами. Она негромко напевала колыбельную и баюкала на руках плотно запеленатого в льняные пеленки грудного младенца. На ее простоватом, но милом, правильных очертаний, кажущемся немного скуластым лице, тенью лежала печаль. Раскосые глаза неотрывно смотрели на отблескивающую в лучах солнца водную гладь, раскинувшуюся зеркалом в бухте, лежавшей далеко внизу. Рядышком с девушкой на завалинке примостился здоровенный, размером с большую рысь, и лохматый как медведь дымчато-пепельный котяра. Легкий ветерок трепал пушистые кисточки на его ушах, а сам кот тихонько урчал, как будто подпевая хозяйке.

Увидев меня, Малена замолчала и замерла. Я тоже застыл как вкопанный.

Первым очнулся кот. Он пронзительно мявкнул, одним длинным прыжком подлетел ко мне и изогнув дугой спину, теранулся об мою ногу.

— Вернулся… — тихонько прошептала Ягушка не отрывая от меня глаз.

— Вернулся… — я ринулся к ней и прижал к себе.

— Я ждала… — всхлипнула Малена. — И ты вернулся… — а потом, решительно отстранилась и вручила мне младенца. — Вот, держи подарочек! Ракшей назвала, в честь твоего отца.

Из свертка пеленок на меня сердито хмуря брови пятился пухлый бутуз, как две капли воды похожий на меня.

— Э-э-э… но как?

— Простили меня Старшие, — от чего-то стесняясь, тихо ответила Малена. — Как только ты ушел, понесла я. И не Ягушка я боле, стала простой бабой. Вот так-то. Бросишь меня, али как?

— Дурочка… — счастливо прошептал я.

— Сам дурак… — сердито ответила Мала. — Ишь, волю взял. Ты смотри…

— Смотрю, смотрю… — я встал и торжественно вручил ей корзину. — Вот и тебе подарочек. Неяной кличут.