— Прошу, не выставляй меня причиной своего плохого поведения, — отвечаю негромко, — в своих поступках™ можешь винить только себя.

— И когда ты стала такой смелой? — нехорошо усмехается сын господина Кана.

— Ты сам спровоцировал мою агрессию, когда высмеял меня и мои мысли во время нашей последней встречи… — сжав кулак, отвечаю, — да, кстати, не хочешь поделиться — почему твой отец взял меня под защиту?

Лин поднимает на меня взгляд и прищуривается.

— Не лезь в это. Я тебя серьезно предупреждаю, — произносит он.

— Не лезть в это, не мешать тебе вести дела в клубе, выдать имя человека, который меня защищает — у тебя так много требований ко мне, — смотрю на него внимательно, — но на мои вопросы ты отвечать не торопишься.

— Даже не мечтай, что когда-нибудь отвечу, — Лин растягивает улыбку на губах, — не тот уровень допуска.

— Тогда не жди, что я буду выполнять твои требования, — спокойно отвечаю.

Некоторое время Лин смотрит мне в глаза, ничего не говоря — что дает мне возможность допустить невероятную мысль…

Все его претензии ко мне беспочвенны.

Но не потому, что он не имеет силы или авторитета… а потому что в отношении меня его авторитет не подкреплен отцовским словом.

Кажется, у нас с Лином пат.

И я не знаю, что я испытываю по этому поводу…

— Мой отец… он что-то сделал для вас, верно? — спрашиваю негромко, но тут же отшатываюсь от стола, потому что Лин резко поднимается, ударив по столешнице.

— Твой отец будет сидеть не всю жизнь, а лишь десять лет, ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ МОЕМУ ОТЦУ. Запомни это и никогда больше не суй свой нос в это дело, — хлестнув по мне каждым словом, произносит Лин.

Смотрю на него во все глаза и не могу поверить услышанному.

Этого не может быть. Отец не пошел бы на сделку… никогда… да и что такого он мог предложить господину Кану, что тот позаботился о сокращении его срока и дал мне свою защиту?

— Я вижу по твоему лицу, что ты не веришь моим словам, но это так. Твой отец — такой же грешник, как и все. Смирись с этим и заканчивай строить из себя оскорбленную гордость, — цедит на ухо Лин, сжав мою руку в районе предплечья.

Вырываюсь от него и поджимаю губы, чтобы не сказать чего-то, о чем потом точно пожалею.

— Из-за своего дурного характера ты никогда ничего не добьешься в жизни, — припечатывает меня Лин под конец, — Готовься к увольнению в клубе. Твоя карьера администратора будет короткой и бесславной. Даю тебе слово, — произносит он и отходит от стола; затем перед самым выходом разворачивается и добивает, — А своему защитнику можешь передать, что после нашей следующей встречи он останется инвалидом. Так что пусть подумает три раза, прежде чем вылезать из своей норы.

И он выходит из кафе, громко хлопнув дверью.

Стою, глядя в пол, и понимаю, что меня потряхивает. То ли от гнева, то ли от страха, то ли от всего этого вместе. Но больше всего — от негодования.

Как можно быть таким…

— Стась, ты как? — неожиданно мягко спрашивает Рита, а в следующую секунду Карина воодушевленно восклицает:

— Ой, это же тот милашка…

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Чону.

Не знаю, что он видит на моем лице, но его собственное выражение лица резко меняется. Он подходит ко мне, обхватывает мою голову своими ладонями, заглядывает в мои глаза и тут же прижимает меня к себе.

— Вы что, серьезно? — слышу реплику Карины, — И этот туда же?! Она что, медом обмазана?!?!

Не знаю, чем я обмазана, но в данный момент я совершенно точно пачкаю пальто моего кареглазого соседа.

Своими слезами.

Блин, когда я стала такой чувствительной? Вот в чем вопрос…

Или это рядом с ним я превращаюсь в размазню и теряю наращенную за три года броню?..

— Так, — Рита подходит к нам и кладет руку мне на плечо, — иди-ка умойся и приведи себя в порядок. Аты… — она ненадолго зависает, не зная, куда деть Чону, и в итоге отправляет его из зала вслед за мной, — Оставляю здесь все на тебя. Вернусь через пять минут, — сообщает Карине и, кажется, идет следом за Чону.

— Куда вы вдвоем-то уходите? Еще и постороннего ведете в служебное помещение! — слышу голос той, уходя за дверь.

— Хочешь сохранить эту работу? Доказывай, что умеешь быть лояльной, — звучит странный ответ от Риты, а затем я отрезаю от себя все звуки, запираясь в туалете…

Чону проходит в небольшую комнатку со столом, стульями, старым холодильником и электрическим чайником в углу.

— Мы здесь отдыхаем и перекусываем, когда есть свободная минутка, — объясняет ему черноволосая девушка с ровным каре и какой-то ненавязчивой естественной красотой лица.

При этом взгляд ее был довольно тяжелым для подобной внешности. Словно она не торопилась улыбаться каждому новому дню. Словно она вообще не торопилась улыбаться.

— Я не знаю, в курсе ли ты ее истории — я в личные дела вообще стараюсь не лезть, но краткую сводку тебе дам, потому что видела, что она позволила тебе себя обнять — что редкость для Стаей… и потому что впервые видела, как она плачет. Это немного шокирует. Я не думала, что она умеет, — произносит девушка таким отстраненным голосом, словно разговаривает не с живым человеком, а с вешалкой. Или сама с собой. При этом она не смотрит на Чону, избегая прямого контакта глаз, — Буквально перед твоим появлением в кафе заходил Лин и наговорил ей кучу гадостей. Они вроде давно знакомы, но этот парень, кажется, просто не умеет нормально общаться. Он сказал, что-то про ее отца, а потом про то, что ее уволят со второй работы. Она в клубе подрабатывает. И потом добавил, что покалечит какого-то ее защитника… Короче, мало приятного все это слышать, поэтому ты уж как-нибудь поддержи ее.

— Зря ты ему это говоришь — он все равно ничего не понимает. Он не знает нашего языка, — неожиданно произносит Стася.

Чону поворачивает голову и встречается с ней взглядом. Как давно она пришла? И почему стояла в дверях, слушая, как ее коллега рассказывает подробности ее жизни малознакомому человеку?..

— Но за твою заботу спасибо. Правда, — добавляет девушка, выдавливая из себя улыбку.

— Он выглядел так, будто понимает, о чем я, — замечает обладательница каре, внимательно всматриваясь в лицо Чону.

— Да, я тоже частенько ловлю себя на этой мысли, — кивает Стася и переводит взгляд на молодого человека.

— И как вы с ним общаетесь? — слегка удивленно спрашивает ее коллега.

— Так и общаемся, — пожимает плечами Стася, а затем поджимает губы, — прости за это "представление" в зале. Я не могу контролировать Лина. Думаю, мало кто может — в принципе…

— Надо сообщить Геннадию Юрьевичу.

— Рита, не надо, пожалуйста, — просит Стася, — Незачем его по пустякам беспокоить.

— Его поведение может отпугнуть наших клиентов. А это отразится на прибыли. Дело даже не в тебе, дело в том, что он ведет себя, как бандит. С этим нужно что- то делать, — отрезает Рита и выходит из комнаты, набирая номер некого Геннадия Юрьевича.

Чону провожает ее взглядом, а затем вновь встречается глазами со Стасей.

— Извини, я сегодня не в самой лучшей форме, — прикрывая лицо рукой, произносит девушка.

Молодой человек подходит к ней, убирает руки от ее лица и вынуждает посмотреть на себя.

— Не нужно сейчас на меня смотреть… — она пытается уклониться от его взгляда, опускает голову, но Чону мягко останавливает все эти попытки и возвращает ее в прежнее положение, — ты меня смущаешь этими долгими взглядами… — признается девушка и отводит глаза.

Молодой человек ничего не отвечает, продолжая удерживать ее голову двумя ладонями и легонько поглаживая скулы большими пальцами.

С недавних пор он начал ощущать потребность касаться ее — руками, губами, каждой частью тела. Потребность медленно перерастала в зависимость и немного пугала самого молодого человека, но также — бодрила и заставляла задумываться о своих реакциях на эту девушку.