— Полагаю, причина — в файлах флешки? — уточняет тот.

— Да. Там косвенные улики, но по ним можно завести дело. Я уверен, Лин нужен вам на свободе точно также, как скандально известный тявкающий оппозиционер — вашему президенту.

— Если материал — стоящий, Лин сядет. На этом деле можно хорошо подняться.

— Особенно — молодому политику, — кивает Чону.

— Надеюсь, Лин будет цел к концу вашей личной разборки? Труп на суде вызовет много вопросов, — замечает мужчина.

— Уходите, — коротко командует Чону и поправляет респиратор.

А затем резко распахивает двери в зал…

Первого, попавшегося на пути, он выносит ударом ноги. Атаку второго принимает на блок и выбивает противника ударом в челюсть.

Он больше не следит за уровнем силы, вкладываемой в кулак. Он идет напролом. К нему.

Третий отлетает в сторону, схватившись за живот.

Четвертый, коротко взвыв, падает на пол, держась за колено.

— Ты! — Лин поднимается с дивана, напряженно следя за молодым человеком в капюшоне и респираторе.

— Давно не виделись, — отвечает Чону и отпинывает последнего стоявшего на ногах противника.

— Кто ты? Почему ты борешься против меня? — властно спрашивает Лин.

— Кан. Лин. — Четко и раздельно произносит молодой человек имя своего оппонента, склонив голову чуть в строну; а затем поднимает взгляд на сына известного бизнесмена, — С чего ты взял, что я «борюсь» против тебя?..

— Ты обезвредил моих людей, — кивнув ему за спину, произносит Лин.

— Какое верное слово: «обезвредил»… тут ты угадал. Я сделал так, чтобы они больше не могли причинить никому вреда, — отзывается парень в маске, проходя вдоль небольшого пьедестала, на котором располагался диван со столиком; на расстоянии пары метров.

— Я заплачу тебе больше, — спокойно и уверенно произносит Лин.

— Правда? — поднимает брови Чону, — У тебя много денег, Кан Лин?

— Достаточно, — отрезает тот, — Почему ты продолжаешь называть меня полным именем?..

— Мне нравится твоя фамилия. Она звучит гордо.

— Хочешь такую же? — не без сарказма уточняет Лин.

Молодой человек лишь усмехается, ничего не отвечая и продолжая мерить шагами площадку перед диваном.

— Зачем ты здесь? Ты помог моим врагам избавиться от моих охранников, но не спешишь разобраться со мной. Чего ты ждешь? — сын господина Кана закидывает ногу на ногу.

— Никто не избавлялся от твоей охраны: они лежат на полу — почти целые и определенно живые. Чего не скажешь о тех, кому не посчастливилось встретиться… ну, к примеру, с тобой, — протягивает Чону.

— С мной? Я не умею драться, — фыркает Лин.

— Это плохо, — констатирует Чону.

— Почему?

— Если бы ты умел драться, я бы мог вызвать тебя на честный бой, — усмехается Чону, — и, полагаю, пасть смертью храбрых от какого-нибудь запрещенного приема. Ты же любишь нечестную игру, да, Кан Лин?

— Да что с тобой, чудило? — Лин подается вперед, опираясь локтями о колени, — Чем тебе так присралась моя фамилия?

— Как грубо. Может, я просто очень жалею, что такую фамилию носит такой выродок, как ты?.. — медленно поднимая взгляд на своего оппонента, спрашивает Чону.

— Ты кто такой? — резко и холодно бросает ему Лин, — Думаешь, если положил всех моих людей, то можешь вякать все, что пожелаешь? Сейчас сюда придет мой отец, и я бы хотел посмотреть на то, как ты будешь при нем поливать грязью нашу фамилию!

— Твой отец?.. — словно размышляя над этой новостью, протягивает Чону, — Полагаю, я должен испугаться или что-то типа того?..

— Ты совсем без тормозов? — с усмешкой интересуется Лин, — Или не знаешь, с кем имеешь дело?..

— Ас кем я имею дело, расскажи мне, — спрашивает Чону; сжимает челюсть.

— Как ты уже смог выяснить, моя фамилия Кан, — фыркает Лин, вздернув подбородок, — и эта фамилия в городе — не пустой звук. А вот кто ты такой, это еще большой вопрос.

— Когда я начинаю злиться, мне становится сложно говорить на русском, — склонив голову, произносит Чону на своем родном языке; Лин удивленно застывает, во все глаза глядя на него, — я честно пытался сдерживаться, но у меня не получается… Ты сказал, что твоя фамилия — не пустой звук. Выходит, ты знал об этом. Ты знал о том, что значит — быть частью этой семьи. И ты опозорил свою фамилию, когда совершил худший в мире грех. Теперь ты не имеешь права ее носить. И я клянусь, в данный момент я хочу вырезать твое имя ножом из всех документов, лишь бы никогда не видеть, как имя Лин стоит рядом с фамилией Кан.

— Ты кто такой?.. — уже в который раз повторяет сын бизнесмена, с напряжением глядя на парня в маске.

А тот медленно стягивает капюшон вниз, после чего срывает с лица респиратор.

— Кан Чон У… — Лин медленно поднимается на ноги.

Изумление на его лице граничит с шоком; его ладони начинают потеть, а сердце — стучать быстрее.

— Здравствуй, кузен, — Чону поднимает взгляд на двоюродного брата, и в его глазах тот видит столько всего — что невольно отступает назад, натыкаясь на диван.

— Как ты… здесь… все это время…

— А теперь скажи мне, Лин, — Чону делает шаг вперед, поднимаясь на одну из трех ступенек, ведущих к нише с диваном и столом, — что такого сделал хен, что ты решил… переехать его машиной? — встречаясь с кузеном глазами, спрашивает молодой человек, и затем резко хватается за стол и буквально скидывает его с помоста, убирая единственную преграду между ними и едва не доводя Лина до сердечного приступа.

— Ты не понимаешь… я не специально! Он приехал к отцу, предлагал тому вернуться в семейное дело, постоянно повторяя, что, как наследник, видит будущее только в объединении всей родни… но мы-то знаем — все это лишь для того, чтобы связать руки совету! Отец имеет большую власть здесь, он до сих пор может оспорить решение назначить преемником хена…

— Хен больше не может быть преемником, потому что ты его убил! -

выкрикивает Чону, впервые повышая голос и не сдерживая злость внутри себя.

Лин делает едва заметный шаг в сторону выхода, интуитивно стараясь держаться подальше от разъяренного кузена. На его лбу выступает пот.

— Чону, это произошло случайно. Хен разговаривал с отцом: кажется, они не пришли к согласию. И хен ушел… а отец сорвался на мне… я спустился в бар… выпил немного… потом увидел, что хен возвращается с пачкой денег — напоказ, даже не пряча их в карман! Я понял, что аргументы закончились, и пришла пора деньгам разобраться — кто в доме хозяин… я выпил еще больше, поругался с какой-то потаскушкой, сорвавшись на ней, и сел за руль… я вообще не помню, куда ехал и как это произошло… я не хотел его убивать, клянусь тебе! Это случайность…

— Это случайность, за которую ты не захотел отвечать, ублюдок! — вновь теряя контроль, цедит Чону и в одно мгновение оказывается рядом с Пином.

От первого удара тот отлетает обратно к стене.

— Ты убил моего брата! Ты убил своего собственного кузена! Ничтожество! И ты смеешь стоять здесь и оправдываться?! — Чону резко разворачивает его и скидывает с пьедестала.

— Я виноват! Но клянусь тебе! Я не хотел этого! Хен был мне дорог! — пытаясь отползти от него, продолжает объяснять Лин.

— Не смей говорить, что он был тебе дорог! — срывается на крик Чону и наносит ему прямой удар в челюсть, тут же занося окровавленный кулак для следующего, — И не смей, падаль такая, звать его своим хеном!

— Чону, остановись!

Молодой человек замирает и медленно поворачивает голову на звук голоса.

Стася стоит у входа, закрыв лицо руками и безмолвно рыдая.

А рядом с ней стоит бледный, как смерть, господин Кан.

За тридцать минут «до»…

От напряженного изучения взглядом экрана, у меня уже рябит в глазах. Почему никто не приходит? Неужели Чону оказался неправ, и все эти меры предосторожности были лишними?