— Кар спросил, что за столб. Просил показать, — сказала она с нажимом.

Мне показалось, что в её голосе прозвучала жалоба. Мол, вон какой сынок настойчивый.

— Так это все знают, — почесал репу Горан.

Именно репу. Другим словом здесь не обойдешься.

— А я нет, — ответил ему, скрывая раздражение, — Что за отметки? Кто к нам придет ночью?

На меня уставились две подозрительные пары глаз.

— Не к ночи об этом говорить. А то кошмары снится будут, — покачал головой Горан, — Идите в дом. Пора укрыться.

От чего укрыться, а?!

Только Эар знает, сколько титанических усилий мне потребовалось, чтобы не навалиться на мужчину с вопросами. Ничего, немного терпения я найду. Эта тайна, если она общеизвестна, от меня никуда не убежит.

Опасность, да такая, что у маленького ребенка должны кошмары по ночам сниться и отсутствие ответов на вопросы — это достаточный повод, чтобы решиться на авантюрное безумство.

Например, выйти ночью на улицу и глазами посмотреть, что же там происходит.

Как мне казалось, я составил идеальный план. Дождался, когда Элиза уснёт. А спала она хорошо, подложив руку под голову и похрапывая. То, что она так беззаботно спит, пока её брат рискует, успокаивало расшалившееся воображение. Будь угроза существенна и тогда бы она дрожала, как лист на ветру. С другой стороны, никто не отменял вероятность, что эта женщина обладала воистину стальной нервной системой, которую никакие невзгоды не сломят.

Должен признать, что проворачивая свой план, я нервничал. Ночь, неизвестная угроза… Чтобы успокоиться и подготовиться на непредвиденный случай, стащил у Элизы разделочный нож, которым она часто пользовалась в хозяйстве. Стоило его взять в руки, как я догадался, что зря поверил в силу этого оружия. Нож оказался каменным. Да и неудобным. Как таким отбиваться от угроз, всего моего воображения не хватит, чтобы представить.

Нож я оставил себе. Он придавал капельку уверенности.

Сложнее всего было выбраться на улицу, при этом не скрипнув дверью. Я специально вечером проследил, где здесь и что скрепит, чтобы не подставиться. Всё прошло без запинки. Если и было что-то способное разбудить эту женщину, то уж точно не тот скромный шум, который я наделал.

Ночь встретила прохладой и запахом сырости. Дождя пока не было и это хорошо. Не придётся мучаться, вытирая ботинки от грязи, когда вернусь.

Ботинки — ещё одна деталь, которая мешала мне оценить общую картину места, где я оказался. Кожаные, качественно сделанные, непромокаемые. Красивыми их сложно назвать, а функциональными — вполне. Кто-то же их сделал. Добротная вещь. Да и не сказать, что брат с сестрой голодают. Их тайник с монетами я ещё три дня назад вычислил, залез туда и обнаружил, что накопления у них есть.

Так почему же нет нормального ножа?!

Ну да ладно, сейчас на другом сосредоточусь. Двинулся я в сторону стены. Ворота были закрыты наглухо. На улице никого. Никаких признаков жизни. Жители попрятались по домам.

Стена невысокая, в три моих роста где-то. А рост у меня низкий. По пояс Горану. Сам мужчина, если руку вытянет, легко до края достанет.

Я пусть и маленький сейчас, но преодолеть столь нехитрую преграду плевое дело. Да тут любой ребенок справится влёт. Хватает, за что зацепиться.

Подтянувшись, посмотрел, что там с другой стороны. Ничего, темнота. Ладно, идём дальше.

Мне потребовалось минут пятнадцать, чтобы найти Горана. Управился бы быстрее, но осторожничал, да и ночью ничего не видно. С луной тут какие-то проблемы. В смысле никогда не видел её. Наверное по причине того, что ночи проводил под крышей. А сейчас тучи, поэтому и нет.

Кстати, ещё один факт. Ни разу на моей памяти мы не передвигались ночью. Пожалуй, уже можно заключить, что ночь достаточно опасное время, чтобы одиночки в обязательном порядке прятались по деревням.

Горан нашёлся метрах в пятидесяти от стены. Стоял он в компании ещё трёх мужчин. Сам дядя легко выделялся на их фоне за счёт непропорционально больших ручищ. Что делают, о чём говорят — не разглядеть и не расслышать. Если бы не костёр, который они развели, то и вовсе, ничего бы не заметил.

Осмотрелся, спустился вниз и пошёл занимать обзорную точку получше. Спустя минут пять устроился почти с комфортом.

И где зрелище? А не было его. Мужики стояли возле костра, периодически подкидывая дровишек. Искры разлетались в стороны, а я тихо завидовал. Ночь то прохладная. Им наверняка тепло, не то что мне, дурню, который вышел, в чём спал.

Немного времени прошло, когда моё любопытство сцепилось в смертельной схватке с холодом. Нет-нет, да подумывал вернуться в теплый дом. Не дай Бог ещё Элиза проснётся… Никогда её в гневе не видел и не собираюсь.

В итоге победило любопытство. Когда я трясся от холода и пытался, сидя на заборе, согреться, то мужчины у костра засуетились. Горан поднял что-то с земли. Что-то, похожее на оружие. Большой молот или что-то вроде того. Он вышел вперед и…

И я ровным счётом ничего не разглядел. Драка происходила вне костра, а ночь слишком темная, чтобы разглядеть детали. Единственное — я услышал рык, который быстро оборвался. Горан и остальная троица вернулись к костру, притащив с собой какую-то тушу. Размером с жеребенка где-то.

На этом я своё любопытство частично удовлетворил и решил, что лучше вернуться в дом. А то ещё заболею и умру от воспаления. Вот смешно будет. Не мне, само собой.

Единственное, что мне нравилось в бытие маленьким ребенком — это то, что меня не воспринимают всерьез. В то же время меня это жутко бесило. Вот такая незамысловатая амбивалентность бытия ловца знаний.

— Как прошло? — спросила Элиза, когда Горан вернулся под утро.

— Обычно, — ответил он устало.

А как ещё может ответить не самый молодой мужчина после ночи без сна?

— И хорошо, — ответила она буднично, как человек, который и капли не беспокоился.

— Дядя Горан, — поднялся я с лавки, — А где ты был ночью?

— Делом занимался.

— Каким делом?

Ребятки, вы не на того напали.

— Не особо прибыльным сегодня ночью. — ответил мужчина.

— Мало добычи? — поинтересовалась Элиза, поглядывая на меня.

— Всего один сурхи. Сама знаешь, что у него ценна только шкура.

— Кто такие сурхи? — ну, тут понятно, кто задал этот вопрос.

— Это неприятные создания, похожие на лягушек, с крепкой кожей.

Мать скривила губы, но Горан этого не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

— Дядя, Горан, — фу, аж самому мерзко говорить, как ребенку, — А почему у вас такие руки большие?

— Эй, шкет, — удивился мужчина, — Что-то ты говорливым стал.

— Это плохо? — спросил я, наклонив голову.

— Не знаю. — смутился тот.

— Иди умываться! — скомандовала мать.

— Но мне интересно. Кто такие сурхи? Откуда они приходят? Что с ними делает дядя Горан? Причем здесь столб?

— Элиза, — повернулся мужчина к сестре, — Никак у нашей кобылки то копыта волшебные. Раньше твой мальчонка не был настолько любопытным.

— А мне мозги прочистило, — ответила я серьезным видом, — Они взболтались и что-то там переклинило. Мне теперь всё интересно. Жуть как интересно, — добавил я, чтобы донести всю степень вселенской несправедливости, когда одному маленькому эарцу не отвечают на вопросы.

— Может это и к лучшему, — заметила Элиза, как мне показалось, чтобы в первую очередь себя успокоить.

— Точно к лучшему, — закивал я головой, — Так почему у тебя такие руки? — выставил я палец и указал на Горана.

Подумал было подбежать и потыкать их, но трогать чужих людей… Пусть и наполовину чужих, а наполовину своих… Нет уж, это как-то слишком.

— Рано тебе об этом знать.

— А когда станет не рано?

— Когда подрастешь.

— А когда подрасту?

— Ну… — замялся он.

Что, не нравится психологическое давление? То ли ещё будет. Я вас научу на вопросы отвечать.

— Дядя Горан… — протянул я жалобным голосом, — Как получить такие же руки?