Тристан подхватил ее легкое тело, прильнувшее к нему, и уже через миг Софи ощутила спиной прохладные простыни. Тристан нетерпеливо растерзал ее одежду, извлек ее, как конфетку из обертки, и яростно куснул острый сосок, оставляя на нем следы своих зубов.

Софи вскрикнула от боли, но сегодня Тристан не собирался с ней церемониться.

«Кажется, ему нужно было снять напряжение намного больше, чем я могла подумать!» - промелькнуло в голове Софи, когда он бесцеремонно подхватил ее под бедра и прижался лицом меж ее ног, целуя и прихватывая губами чувствительные лепестки, скрывающие ее лоно.

Он целовал и прикусывал мягкие бедра, разведенные перед его лицом, удерживая Софи на весу, и она вскрикивала то и дело, когда его  горячий язык протискивался в ее мокрое, возбужденное лоно. Ласкал горошинку клитора, долго, до тонкой дрожи бедер под своими ладонями, до хриплых стонов, рвущихся из напряженного горла мечущейся девушки.

Его пальцы то и дело погружались в ее тугое, узкое лоно, отчего Софи почти кричала низким, хриплым голосом, извиваясь в его руках. Вместе с наслаждением он причинял ей боль, наверное, точно такую же, какую она причиняла ему, сама того не ведая. Ведь жаждал он другую, но не мог ее получить, не мог ощутить ее в своих руках.

И это было очень больно и горько. Как яд, растворенный в питье.

В голове Софи промелькнули какие-то смутные видения, она услышала смех рыжей и увидела ее ровную, гладкую  обнаженную спину. Рыжая любила оседлать своего инквизитора и ласкать его сама - с обожанием и наслаждением.

Она целовала его грудь, заглядывая ему в глаза. Губами чуть касалась подрагивающего от быстрых ударов пульса живота, языком вела от пупка вниз, вниз, к напряженному, налитому кровью члену.

«О, небо пресвятое, я же не умею! - в панике подумала Софи, обнаружив, что  повторяет то же самое, что шепчут ей видения, может, подсмотренные ею воспоминания Тристана. - Как это так вышло?!»

Инквизитор лежал на спине, блаженно закрыв глаза, чуть касаясь ее плеча самыми кончиками пальцев, словно желая подтолкнуть ее к желанной ласке и не смея. Софи неуверенно коснулась ладонью члена, чуть поглаживая его. Затем ее губы робко коснулись глянцевой головки, и Тристан под ее руками вздрогнул, подался вперед со стоном, проникая меж ее губ, осторожно и медленно. Он словно выпрашивал эту ласку, всецело отдаваясь в руки Софи, покоряясь ее власти над собой. И она ощутила свою власть над ним, услышала его умоляющий стон. Движения ее стали уверенней, ее язык обласкал всю головку и стал поглаживать натянутую уздечку. Софи ласкала и целовала Тристана, поглаживала его вздрагивающий живот, упиваясь его слабостью и покорностью.

«А это не так уж плохо, - подумала она, - сжимая губы на его члене и двигаясь вверх-вниз, чувствуя каждый вздох Тристана и нарочно делая так, чтобы стоны вырывались меж его крепко сжатых губ, и инквизитор выгибался, подавался вперед, блаженствуя, отчаянно ловя наслаждение. - Наверное, все дело в том, с кем… и как…»

- Нет, нет, - шепнул он, дрожа, когда Софи приняла его член глубоко и сжала горло, чтоб ему толкаться было узко и чувствительно. - О, небо, что ж ты делаешь?! Так слишком быстро… нет!

Хоть и нехотя, он отстранил от своего живота женщину, подтянул ее к себе и снова впился жадным поцелуем в ее губы, которые пахли его собственным запахом.

- Ведьма, - шепнул он, отводя волосы от ее лица. - Решила вытрясти из меня душу?

Софи не ответила;  кожа ее пылала, меж ног было мокро от желания, и она  неистовом порыве ухватила руку Тристана и прижала ее в своему пылающему естеству, чтобы стало легче, чтобы не закричать и не заплакать от желания, пожирающего ее.

Тристан взял ее сзади, снова сзади, бросив в постель на колени.

Одним движением скользнув ее тугое, мокрое лоно, наполнив женщину удовольствием. Ухватив ее за бедра, он жестко толкнулся, тела соприкоснулись с влажным шлепком, и Софи запустила острые коготки в скомканные простыни, терзая их, опьяненная блаженством.

Его тело двигалось сильно, с плавностью дикого животного, наполняя женщину чувственным удовольствием. Каждое проникновение пронзало Софи  словно вспышка молнии. Она страдала и упивалась удовольствием, не скрывая своего блаженства. Она приникала к Тристану сама, и он брал ее сильно, жестко и сильно, погружаясь в ее тело глубоко, до легкой возбуждающей боли.

- Можно, я немного пошалю?

Его голос в тишине, разбавленной хриплыми стонам, был немного пугающим, Софи вскрикнула, когда он заставил ее подняться, приняв его член полностью. Стоя на коленях, прижатая спиной к влажной от пота груди Тристана, Софи ощущала, как он осторожно движется в ней, растягивая ее тело, чувствительно потираясь где-то в глубине, так, что у нее перехватывало дыхание, и она беспомощно пыталась сжать ноги.

Но Тристан не позволял ей этого сделать, продолжая толкаться в ее тело, сначала осторожно, потом все сильнее. Одна рука мужчины сжимала Софи, а вторая легла на ее лобок, пальцы развели нежные ткани, добираясь до чувствительной точки.

Наслаждение обожгло Софи, как огонь - грешницу, она вскрикнула, сходя с ума то переполняющих ее чувств, но вырваться из хватки Тристана не смогла.

Его страсть была опаляющей, как пламя костра. Софи, извиваясь, ощущала себя жертвой, которую мучают и казнят, и в этом жестоком наслаждении тоже был особый эротизм. Содрогаясь в первых судорогах оргазма, Софи рычала, как пойманная в капкан волчица, и чувствовала, как Тристан продолжает ее терзать, безо всякой жалости вдалбиваясь в ее тело сзади и лаская ее рукой спереди, остро, очень чувствительно, так, что второй оргазм накрыл ее почти сразу после первого.

- Все, все, - кричала Софи, стискивая ноги, но ей это не помогло, и пытка продолжалась.

Третье наслаждение лишило ее голоса, она могла только вздрагивать, чувствуя, как по раскаленной коже ее карабкается холодок, а тело все корчится от судорог.

- Ради всего святого…

Тристан отнял руку от ее истерзанного лона, но своего жестокой пытки не прекратил. Он подхватил Софи под колени, поднял ее, и тотчас же опустил, насаживая ее беззащитное, обессилевшее тело на свой член. Яростно и глубоко. Полностью подчинив женщину себе, растерзав ее своей страстью.

- Погладь себя сама, - горячо шепнул он ей на ухо. - Я это люблю.

- Но, - пискнула Софи, сгорая от стыда, ион чувствительно прикусил ее ухо.

- Погладь.

Это было развратно, это было бесстыдно и откровенно. Разум Софи тонул в стыде и каком-то запретном, чуть извращенном, но невероятном наслаждении. Она понимала, что Тристан видит, что она делает, понимала, что он чувствует, как трясется ее тело, как извивается ее спина, и чувствовала, как это распаляет его и возбуждает еще больше.

Бедра ее покраснели от шлепков соприкасающися тел, дыхания не хватало. Голос застревал в ее горле, она в изнеможении откидывалась на плечо Тристану, и тогда он целовал ее, даря новые силы и благодаря за разделенное с ним развратное наслаждение.

Тристан отпустил ее ноги, снова прижал девушку к себе. Его ладонь ухватила ее руку, и он направил ее пальцы туда, где было чувствительнее всего. Туда, где она не отваживалась касаться сама, понимая, что не вынесет этих ощущений.

- Здесь, - велел он жестоко, продолжая яростно трахать ее и безжалостно водя ее пальцами. - Вот тут самое сильное наслаждение…

Подчинившись ему, Софи закричала, потому что ей показалось, что по ее нервам провели остро отточенным лезвием.

- За что вы караете меня, - прокричала она, с ужасом глядя на свой дрожащий живот.  - Зачем мучаете?!

Ей казалось, что огненное наслаждение облизывает ее между ног, она металась, но инквизитор е отпускал ее руки. Он молчал; но, казалось, ее экстатические вопли наполняли его душу нечеловеческим удовольствием.

Пред глазами у нее плыли круги, бедра ее бесстыдно и развратно двигались, и четвертое наслаждение она встретила слишком быстро, выдохнув его горячим ртом, насаживаясь на член инквизитора сама,  быстро и безо всякого принуждения.