Софи молчала. Ее темные брови грозно сошлись на переносице, она что-то мучительно придумывала - и никак не могла придумать.

- Ах, если б отыскать недостающие части души!  Смогла бы тогда потягаться со всеми…

- Об этом и речи быть не может. Они у мертвой слепой ведьмы. А ведьма вас прихлопнет, стоит ей только унюхать ваш запах.

- Что? У ведьмы? На мосту?

- Ну да. Красный, видимо, уговорился с ней, что за каждую порцию калечащего вас отвара он ей отдает часть вашей души. Кто знает, как она хотела ею распорядиться.

- Тогда мне действительно нужно прогуляться по этому мосту!

- А как же ваши подопечные? Ваш фарфоровый народец? - вкрадчиво поинтересовался Эбигейл.

- Вы будете охранять его, как и прежде, - ответила Софи бесстрашно. - И если я погибну… сделайте все, чтобы им никто не навредил. Это приказ - да, я помню о связывающем  нас заклятье! И достаточно слов. Покажите мне, где вход на этот таинственный мост!

Густав изнывал от скуки.

Жюли всюду таскала его с собой, целуя его чувствительный мокрый черный нос жестким губами, и как будто бы совершенно по-детски радовалась подарку инквизитора. Она щебетала и вертелась с Густавом-собачкой подмышкой перед зеркалом, принимая изящные позы, кокетливо позируя  то так, то сяк, репетируя свой скорейший выход в свет с новым модным и живым аксессуаром. Да только глаза ее были совершенно холодные. В них не было ни намека на радость, которую она попросту мастерски изображала - хотя бы перед одним зрителем, перед самой собой. И все ее движения, все позы и веселый щебет - все это было спектаклем. Ее научили так себя вести, и она тщательно следовала этому образу.

- Разве можно в чем-то отказать такой милой даме, как я, -  щебетала она, красиво улыбаясь, обнажая жемчужные ровные зубки и глядя на себя абсолютно холодными глазами.  - И с таким милым и умненьким песиком!

И она снова целовала несчастного Густава в нос.

От запаха розового масла он чихал, а Жюли разражалась музыкальным, но ненастоящим смехом.

Густав очень хотел выполнить задание Тристана и принести реальную пользу в расследовании. Поэтому он всячески старался завоевать доверие Жюли. Он изображал дрессированную и умную собачку - Жюли командовала, а он выполнял. Приносил ей тапочки и кувыркался через голову, отчего его новая хозяйка хлопала в ладоши и оглушительно смеялась.

- Какой милый песик, - щебетала она, вконец загоняв несчастного Густава так, что его язык волочился розовой вялой тряпкой. Бант, повязанные ему Китти, истрепался и почти распустился, обвис, но это Жюли не смущало. Новая ее игрушка все еще казалась ей самой красивой. - Какой умненький... королевский щенок. Такому зверю и окружение нужно подобающее.

И она усадила Густава в золотую клетку и замкнула ее на золотой замочек.

- Вот так-то, милый мой Сахарок, - произнесла довольная Жюли. - С подарками инквизиторов надо быть очень осторожной и внимательной. Особенно с такими умненькими. А то мало ли…

Густав, тяжко дыша, не сразу оценил масштаб трагедии. Он с жадностью набросился на чашечку с водой и вылакал половину, а потом упал и уснул, как убитый.

Разбудили его голоса, и спросонья он едва было не велел болтунам замолчать, приняв их за слуг, нанятых накануне.  Но какие слуги говорят о магии?

Густав, еще не продрав толком глаза, навострил уши, и вот что узнал.

- Итак, - вертя на пальце кольцо, подчиняющее демонов, проговорила Жюли, прогуливаясь мимо зеркала, за прозрачной гладью которого томился человек в красной маске, - у меня к тебе деловое предложение. Я тут подумала и решила… без твоей поддержки мне не обойтись. Тристана лишить всех его денег, думаю, мне удастся скоро. Поэтому, пожалуй,  после того, как е золото перекочует ко мне, я выпущу тебя. Но с тем лишь условием, что ты поможешь мне сделать сердце Тристана моим. Звучит мило, но я говорю не о романтике.

Она танцующей походкой прошла к изящному столику, жестом фокусника подняла с него белоснежную салфетку, обнаружив целый ряд волшебных вещиц.

- Смотри, сколько всего у меня есть, - явно гордясь собой, произнесла она. - После твоего заточения он тебе ведь стали не нужны, ведь так? И я забрала их себе. Но видишь ли, в чем дело, мой дорогой друг: я, хоть и живая, но все же кукла. Вещь. И злые языки утверждают, что души у меня нет. Все эти вещицы хороши, и в руках опытного мага они могли бы сотворить много чудес, но не в моих. Сама я не смогу вставит себе сердце, сама не смогу завести его. Так что это должен будешь сделать ты. А я в награду, так и быть, освобожу тебя.

Красная Маска согласно кивнул, и Жюли музыкально рассмеялась, грозя ему тонким пальчиком.

- Не так скоро, милый, - произнесла она. - Ах, как ты воспрял духом! Сначала я попробую решить проблему сама. Может, прибегну к помощи Софи. И если не получится… тогда я выпущу тебя. Что? Ты думаешь, что Софи мне не удастся уломать? - она снова рассмеялась. - Ты просто недооцениваешь женское коварство. Что? Откажется потрошить Тристана? Милый, да она влюблена в него, как кошка. Если она застанет нас вместе, она всадит ему нож в бок не раздумывая! А там уж мое дело, как я уговорю ее провернуть эту операцию. Она же любит куколок? Своих фарфоровых болванчиков? Так я скажу ей о том, как страдала  всю жизнь. Скажу, что стыжусь себя, своего прошлого. Скажу, что созданная легкомысленной и глупой танцовщицей, я вынуждена была терпеть все эти мужские похотливые взгляды на своем полуголом  теле! Но я их не желала. Никогда не желала! А потому хочу начать новую жизнь. И она поверит мне. Я же хорошая актриса! Я могу плакать и ползать на коленях. Я могу умолять. И она не откажет мне.

Жюли вдруг оскалилась, зло, одержимо. Глаза ее вспыхнули фанатичным светом.

- Или откажет, - произнесла она. - И тогда я выпущу тебя. Подготовься к этому знаменательному событию, милый! Но не надейся, что тебе удастся добраться до меня. Это колечко  подчиняет себе демонов. И если я умру, они  по моему приказу утащат тебя в зазеркалье навсегда. Видишь, как  я хорошо подготовилась и все продумала? Так что и ты все обдумай. Скажи, что тебе необходимо для операции, я все достану. Ну, разве что кусочка души не проси - я не умею их вырезать.

Она усмехнулась и взяла со стола черные ножницы, несколько раз щелкнула ими.

- Я могу этими ножницами резать всего-навсего ткань, - произнесла она. - А вы, люди, режете души. Всего-то напоив жертву волшебным чаем, вы режете ее душу так же легко, как тюль.

Густав навострил уши.

«Ага, - подумал бравый оборотень. - Вот хорошо было бы это колечко у нее забрать. Тогда она ни в жизнь этого носатого не выпустит! И если я попроворнее обернусь и предупрежу всех, то у нее и вовсе ничего не получится. Ни Софи ей не поверит, ни носатый ей не поможет!»

И еще одна вещица заинтересовала Густава.

Среди прочих  магических вещиц на столике лежал медальон на длинной крепкой цепочке, старинный и неброский, словно крохотная ладанка. Но Густав по запаху и по мерцанию крохотного  камешка на потемневшей от времени крышечке понял, что это такое на самом деле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Оборотнический амулет, который и из обычного человека сделают огромного волчару по его желанию.

Вещицы такие были не только огромной редкостью, но и стоили баснословных денег. Маги стремились их заполучить и всегда носить при себе - мало ли что могло произойти, мало ли, кем окажется враг?

«Ах, вот если б мне его заполучить, - подумал Густав, даже забыв дышать. - Я б тогда не мелкой тварью бегал, а огромным и могучим оборотнем! Держал бы в страхе всех, кто крадется в тумане! Как бы стащить его?»

Ради своей мечты Густав готов был тотчас выскочить из клетки, ухватить вожделенные сокровища и бежать, но две проблемы останавливали его.

Во-первых, сама клетка. Густав с рычанием грыз золотые прутья своими мелкими зубками и злобно таращил глаза, но металл не поддавался. Возможно, будь у устава больше времени и ненужных зубов, он и смог бы перегрызть пару прутьев. Но времени у него не было.