- О, Тристан! - воскликнула Софи. - Какая опасность его подстерегает!
- Так она все же заманила его сюда? - испуганно спросила Мария.
- О да. И способ, каким она это сделала, просто ужасен и бесчеловечен. Но как она собралась это провернуть!? Такое не под силу даже мне, а она кукла, не владеющая магией! Да и сам он не так прост, он не поддастся на ее сладкие речи.
Мария пожала плечами.
- Она часто выкрикивала хвастливые речи, - тихонько сказала она. - И часто, очень часто, то, что она планировала, сбывалось. Она не угрожает просто так. И, может быть, в чем-то она и глупа, но только не в том, чего хочет добиться.
Мария вдруг затихла и потупила взор. Перебирая тонкими пальцами край передника, она покраснела, не решаясь спросить о чем-то личном, а потом вдруг насмелилась и заглянула в глаза Софи своими драгоценными, хрустально-прозрачными глазами.
- А вы, принцесса Софи, вы встретили свою любовь? Раньше вы рассказывали сказки о белоснежном принце Тристане. В ваших сказках он был добр так же, как и прекрасен. Вы обещали научить нас любить, если полюбите сами. И вот Тристан тут…
Софи лишь отрицательно мотнула головой - нет, нет! - и крепко зажмурилась, не смея смотреть в эти чистые, наивные глаза.
- Любовь, - произнесла она через силу, - это очень горькая наука. А Тристан оказался не принцем, а бастардом, и судьба его была горька. Он вырос, многое пережил и стал инквизитором. А карающие ангелы не должны принадлежать никому… эти отношения приносят только боль, - повторила она сказанные когда-то кем-то слова.
- Но он красивый? - вдруг шепотом произнесла Мария, словно дитя, верящее в сказку.
- Очень, - с трудом выговорила Софи, чувствуя, что сейчас упадет на пол и расплачется. - Очень.
Все в старой мастерской было дорого Софи, но вот беда - она вспомнила, что кольцо демонов теперь ей не принадлежит. Оно у Жюли, и та может в любой момент приказать демонам выпустить того, кто находится в заточении. Того, от кого она бежала. Того, от кого она закрыла мастерскую. Красную Маску.
При мысли о Красной Маске удушливый страх накатывал на Софи, и ей хотелось бежать, бежать изо всех сил. Этот неведомый враг имел над ней какую-то власть, Софи это чувствовала. И отыскать ее приют здесь, в лесу, он тоже мог. У него-то память не отняли!
«Его просто заперли демоны, - подумала Софи. - И если эта чертова кукла надумает мне насолить, она сможет его впустить, и тогда!..»
- И что мы теперь будем делать? - робко спросила Мария, глядя на Софи огромными тревожными глазами. - Нас тут могут отыскать. Да и вам тут неудобно будет жить. Где вы будете спать? В опилках? В коробке? Это вряд ли вам подойдет. Но тут столько сокровищ, столько золота… Может, нам бежать? Перевезти мастерскую?
- Снова бежать? - горько усмехнулась Софи. - Сколько ж можно бегать… Взять золото и камни? Но они не мои, они принадлежат моему отцу. А я не хочу, чтобы меня снова обвинили в воровстве. Это очень обидно и стыдно - когда незаслуженно обвиняют…
- Но вас, принцесса Софи, всегда в чем-то будут обвинять, - со смешком произнес чей-то незнакомый голос. - Вам пора бы привыкнуть к тому, что мир несправедлив и жесток. Пора взрослеть, Софи.
Она молниеносно обернулась и увидела говорившего, странного человека, точнее - существо, вольготно устроившееся в старом скрипучем кресле-качалке.
Кресло выглядело убогими и почти нищенским на фоне дорогой старинной одежды странного посетителя.
Шелковые туфли с бантами блестели алмазным каплями, камзол расшит золотом. Кружева на груди, вокруг тонких кистей рук… И темнота, черная непроглядная глубокая чернота вместо лица, мигающая желтыми глазами да изредка прорезающаяся тонким полумесяцем улыбки.
- Эбигейл! - в ужасе выдохнула Софи, и демон, разодетый в пух и прах, только кивнул.
- Точно, принцесса Софи, - ответил он. - Или, точнее, Зеркальщик?.. Доброго дня, Софи. Доброго дня.
- Зачем ты здесь? - с трудом переведя дух, дрожа от страха, спросила Софи. - И разве Тристан не отправил тебя?..
- Конечно, отправил, - покладисто ответил Эбигейл. - Но видишь ли, в чем дело, дорогой мой Зеркальщик: ты ведь призвала меня охранять свои и владения и свой народец, а Хрустальный мост не закрыла. Да-да. Вижу, ты не совсем понимаешь, о чем я говорю, но догадываешься. Я поясню. Ну, так вот, Софи, то место, что связывает мир черной магии и человеческий мир, вы оставили открытым, и я могу возвращаться столько раз, сколько мне вздумается. Я ведь обязан отгонять непрошенных гостей от этого жилища.
Эбигейл сунул руку за пазуху и извлек старинную, потемневшую то дыма трубку.
- Это Тристан мне подарил в свое время, - как бы между делом произнес он, набивая ее табаком. - Мы были даже в некотором роде приятелями. А Тристан был веселым и бесшабашным парнем. Не знаете, что с ним произошло? Он стал скучным.
- Почему ты не сказал тогда, в моем доме, что Зеркальщик - это я? - спросила Софи, глядя, как чернолицый демон неспешно раскуривает свою трубку.
- Я же призван защищать вас, - с некоторым удивлением ответил Эбигейл, - а не предавать. Скажи я Тристану, что Зеркальщик - это вы, что с вами сделал бы этот нудный святоша? Ну, убить не убил бы, но, думаю, многих сладких и приятных моментов в вашей жизни просто не произошло бы.
Софи покраснела, и Эбигейл похотливо осклабился. Казалось, ему доставляет удовольствие дразнить и ставить в неловкое положение ту, которую он призван защищать, и наслаждаться ее стыдом, наблюдая за ее смущением.
- Старина Тристан, - произнес он, щуря желтые глаза и пуская кольца дыма, - все еще хваткий парень, своего не упустит…
- Зачем вы здесь? - повторила Софи сухо. Эбигейл пожал плечами:
- Поприветствовать, - ответил он. - Отчитаться о сохранности доверенного мне дома. И предупредить об опасности. Я же ваш персональный защитник, Софи.
Он снова рассмеялся недобро, глядя, как она мучительно соображает, что же теперь делать с таким внезапным союзником.
- Да, мы крепко с вами повязаны, - с удовольствием протянул Эбигейл. - И вы в свое время очень, очень не прочь обратиться к черной магии…
- Мне надоело слушать ваши сальности и дерзости, - грубо прервала его речь Софи. - Говорите, что хотели, и убирайтесь туда, где вам место.
- Никакой благодарности! - притворно вздохнул Эбигейл. - Ну, да ладно. Я и к этому привык… итак, о чем я хотел сказать? Ах, да. Ваш возлюбленный, Тристан. Право же, милая, вы выбрали самого неудобного из всех возможных воздыхателей. Тристан, ожившая легенда, сказка, белый принц - это все звучит красиво и романтично, только романтики в нем чуть. Он ведет себя всегда одинаково и предсказуемо, когда ему разбивают сердце. Он не будет плакать и сочинять горестные баллады, - но вообще нет, может и сочинить. Он неплохо образован, и не расстается с гитарой. Но, немного потосковав, напившись вдрызг и всю ночь просидев в табачном дыму, сопя себе под нос старые песни, наутро он делается неуправляем. Всегда. Как только боль потери доходит до его разума, как только он принимает ее, он думает, что терять ему больше нечего и становится опасен и агрессивен, и поступает так, как поступают только безумцы.
- О чем это вы? - не поняла Софи. Однако, сердце ее от воспоминаний о Тристане сжалось, и она словно наяву услышала голос Тристана, напевающего старинную песню.
- Да, да, - холодно подтвердил Эбигайл, пуская струю серого дыма, угадав мысли Софи. - Сейчас он примерно этим и занимается. Вдоволь набегался в поисках вас под дождем и в ночном тумане, а сейчас пьет ваше вино без меры и варится в собственных мрачных мыслях.
- О чем вы?! - с нажимом повторила Софи, злясь, что каждое слово из демона приходится вытягивать чуть не клещами.
- О том, что не одна вы, и не один я знаем о Хрустальном мосте, - резко ответил Эбигейл. - Тристан, конечно, человек, но он вытворяет все, что захочет, и никто ему не указ - даже магия. Даже черная магия. Даже белая магия. Он явился мстить за погибшую жену, обрел подругу и снова потерял - небеса пресвятые, я даже представлять не хочу степень его злости, которая его обуяла уже сейчас! Он на время забылся в ваших объятьях, а теперь снова вспомнит о том, сколько зла и боли собирался причинить. Он пойдет по Хрустальному мосту туда, где притаились те люди или демоны, что заставили его страдать.
