Теперь оставался еще один день, и потом мы были бы свободны. Как бы сильно я не любил ребят, но я уже начал скучать по Макеллан. Проводя время с ней, я не должен был всегда быть навеселе. Конечно, мы с ней обычно обменивались колкостями, но она также была единственным человеком, с кем я мог по–настоящему поговорить. Я думал, что если буду вести с ребятами серьезные разговоры, она подумают, что я превращаюсь в девчонку.

– Эй, привет, – Макеллан подошла ко мне после школы с Даниель, находящейся неподалеку. – Я тебе всю неделю писала.

– Привет! – Я начал заталкивать учебники в рюкзак.

– Ты не…

– Роджерс! – Прокричал Тим, – ты точно заплатишь за эту выходку в спортзале

– Удачи в этом! – крикнул я в ответ. Я повернулся к Макеллан. – Прости. Что ты говорила?

Она выглядела взволнованной.

– Я подумала…

– ЛОВИ! – услышал я, как кричит Кит. Я развернулся и идеально словил мяч, который он кинул.

– Мистер Саймон, никаких подач в коридорах, – сделал ему замечание учитель.

– Простите! Простите! – Кит изображал стыдливость, пока учитель не повернулась спиной. – Отличная работа, Калифорния! У нас есть целое лето, чтобы играть в футбол.

– Это точно, – мы дали "пять" друг другу.

Я, наконец, понял, что Макеллан пыталась мне что–то сказать. Я посмотрел вокруг и не смог ее найти. Я увидел Даниель выше по коридору и пошел за ней.

– Йоу! – выкрикнул я.

Она повернулась и одарила меня испепеляющим взглядом.

– Йоу? Ты, должно быть, издеваешься, – она продолжала идти. – Где Макеллан?

– Ох, так ты заметил ее существование? – сухо произнесла она.

– Да ладно тебе, я… – она перебила меня.

– Нет, однозначно, чувак. Я понимаю. С тобой рядом были твои бро. Остынь, йоу.

Вау. Она слишком остро реагировала. Вызывайте Капитана Клише.

– Попробуй поискать у ее шкафчика, – сказала она через плечо.

Я помчался к шкафчику Макеллан. И испытал облегчение, увидев ее, пока она не повернулась и выглядела так, будто готова заплакать.

Я лишь видел, как Макеллан плачет о матери. Со всем остальным она справлялась – распадающаяся дружба с Эмили, ее расставание с Йеном, школьный стресс – с безмолвной силой.

– Эй! Эй! – я подбежал к ней, но она начала уходить в противоположную сторону, – ты злишься на меня?

Ей не нужно было отвечать, когда она повернулась. Выражение ее лица говорило достаточно. Но, к сожалению, она ответила:

– А как ты думаешь?

– Мне жаль, – даже если я не имел представления о том, почему она так злилась.

Я лишь дурачился со своими друзьями около своего шкафчика. Она не могла подождать минуту или две, пока не получит мое безраздельное внимание? Конечно, не могла. Она привыкла, что я всегда нахожусь рядом с ней.

Но теперь у меня были другие друзья и прочие обязательства.

Она рассмеялась.

– Знаешь, обычно я верю тебе, когда ты извиняешься, но у меня такое чувство, что ты не знаешь, по поводу чего все это.

– Вообще–то, знаю.

– Ох, правда? Просветишь меня? – Она была такой надменной, что это меня еще больше разозлило.

– Тебе не нравится, когда твой мальчик на побегушках не здесь, чтобы подставить свое плечо.

Она тупо посмотрела на меня. Я попал в точку.

– Нет, – ее голос был таким тихим. – Это потому что я думаю, что теряю лучшего друга. Погоди, нет, не просто лучшего друга, часть своей семьи. Ты знаешь, как никто другой, как много семья для меня значит, и я позволила тебе стать ее частью. Ты пообещал мне, Леви – ты пообещал моей матери, что всегда будешь оказывать мне поддержку. Небольшое обещание.

Я почувствовал тошноту в животе.

Она смахнула слезу и продолжила.

– Я понимаю, как важно для тебя дружить с ребятами, правда. Но я могу сосчитать на одной руке, сколько раз я видела тебя за прошедший месяц. За прошедший месяц, Леви. И, не забывай, один раз из этих мы виделись, чтобы пройтись по магазинам и купить тебе костюм, чтобы ты мог сопроводить ту девушку на ее выпускной

Она очень мне помогла, выбирая корсаж, который я подарил Джил.

– Я отказалась от одного из самых близких друзей ради тебя, Леви. Но как только у тебя появляются друзья–мальчики, ты меня отталкиваешь. Ты хоть понимаешь, какой ничтожной заставил меня себя чувствовать? Ты хоть однажды подумал о моих чувствах каждый раз, отменяя встречи со мной?

Так как у Кита было плохо с расчетом времени, он прошел вниз по коридору в тот момент.

– Давай, Калифорния! Идешь или нет? – выкрикнул он.

Макеллан пристально посмотрела на него, пока не повернулась ко мне снова.

– Пожалуйста, не позволяй мне вставать на пути твоего драгоценного времени с твоими бро, – она закатила глаза.

И в этот момент я сломался. Мне больше не было ее жаль. Меня тошнило от того, как она всегда заставляла меня чувствовать так, будто то, что я желал, было глупо. Что ее время было важнее моего. От того, как она меня поцеловала и претворилась, что это было ничем. Что для нее не было последствий, когда дело касалось меня.

– Это все шутка для тебя, не так ли? – бросил я ей.

Она побелела.

– Я никогда не думала…

Я перебил ее:

– Ага, ты никогда не думаешь.

И потом я пошел прочь от нее.

У меня больше не было желания слушать, что она еще хотела сказать. Мне не нравилось, когда она заставляла меня чувствовать себя предателем. Что я каким–то образом всегда все портил. Что я единолично отвечал за ее счастье.

Что я был ответственным за то, что они с Эмили больше не друзья. Это было еерешением. Не было моей вины и в том, что она больше не с Йеном. Ей нужно было прекратить возлагать так много на нашу дружбу.

Я был пятнадцатилетним парнем. Что плохого было в моем желании тусоваться с моими друзьями? Моими настоящимидрузьями.

Я пошел с Китом, но чувствовал себя так, будто меня там не было. Я поймал мяч, потому что мне нужно было поймать мяч. На этом все. Мои мысли переместились назад в тот коридор. Мои мысли не двигались.

Я не гордился собой за то, что расстроил Макеллан, или за то, что прекрасно знал, что она, вероятно, плачет в эту секунду, где–то вне моей досягаемости. Но она просто вывела меня из себя.

Я ненавидел то, что она заставляла меня чувствовать себя виноватым, когда она была такой, какой и должна была быть. Я имею в виду, она была той, которую я ненавидел, когда она заставляла меня чувствовать себя виноватым.

Она свела меня с ума.

То, как она дразнила меня.

То, как она ожидала, что я всегда буду рядом с ней.

То, как ее голова покоилась на моем плече, когда мы смотрели фильм.

То, как она меня подкалывала, взъерошивая мои волосы.

То, как она меня поцеловала и оттолкнула.

Правда, когда я подумал об этом, это был тот момент. С того поцелуя я начал испытывать другие чувства по отношению к ней.

Но для нее это было ничем.

Почему это должно было быть ничем?

Почему это не могло быть чем–то?

Почему ей нужно было оттолкнуть меня?

Почему она не могла… И тут до меня дошло.

Я знал, что иногда вещи до меня медленно доходили, но какого черта мне нужно было так долго, чтобы понять, что на самом деле происходило?

Что я на самом деле чувствовал. Почему я на самом деле злился. Почему я отталкивал Макеллан. Почему быть с ней становилось все сложнее и сложнее.

Почему я нервничал и выходил из себя каждый раз, когда какой–то парень упоминал ее.

В ту секунду, когда я признался себе в этом, я знал, что это уже давно, очень давно было правдой.

Я был влюблен в Макеллан.

Я уронил мяч и оставил его на земле. Кит спросил меня, что происходит. Я что–то прокричал ему и остальным ребятам про необходимость поговорить с Макеллан и побежал.

Я знал, что любовьбыло довольно сильным словом для кого–то моего возраста. Но это было именно этим. Тем, что у нас было.