Джейкоб забросил мяч через все поле. Я затаила дыхание, внутренне споря о том, хочу ли, чтобы мяч принял Леви или нет. Я хотела, чтобы он забил, но я не хотела, чтобы он уронил мяч и понес ответственность за проигрыш. Я всегда думала, что было несправедливо, что одному игроку либо аплодировали, либо осуждали, если он не забил на последних секундах игры. Остальные игроки в команде тоже были ответственны за результат игры в тот момент. Один игрок не должен отдуваться за всю команду.

Это было практически невозможно. Табло показывало меньше двадцати секунд. Пятнадцать секунд. Толпа поднялась на ноги. Мяч плавно летел по воздуху. И направлялся прямо к Леви.

Клянусь, время остановилось на несколько секунд. Всюду была тишина. Глаза каждого следили за траекторией мяча.

Леви выставил руки, сфокусировавшись.

Он подпрыгнул вверх и поймал мяч. Затем помедлил секунду, возможно шокированный, что мяч попал ему в руки. Он повернулся и побежал к зачетной зоне. Стадион разразился аплодисментами, а остальные игроки побежали в конечную зону, чтобы отпраздновать свою победу.

Мы с Адамом обнялись. Мы обнимали людей вокруг нас. Я прошла к родителям Леви.

– Это было потрясающе! – сказала я, когда доктор Роджерс поднял меня.

Празднование с родителями Леви было правильным. Они были мне как семья – это не изменилось. Я знала, что мы вернемся к тому, где были. Нельзя просто так отбросить семью. Я уставилась вниз на поле. Стейси подбежала к нему с другими черлидерами и присоединилась к толпе. Он быстро поцеловал ее перед тем как команда подняла его вверх.

Леви весь светился от счастья. Это было все, что он когда–либо хотел: быть частью команды. Быть одним из ребят.

Восторг, который я чувствовала. Быстро улетучился. Я знала, что должна быть рада за него, но мне нужно было смотреть правде в глаза.

В тот момент я знала, что потеряла его навсегда. В самом деле невероятно, что может сделать победа в игре с самоуверенностью человека. Или с его эго.

Я написала Леви сообщение после игры в пятницу, чтобы поздравить, но так и не получила ответа. Я видела его на парковке в школе тем утром понедельника и помахала, но он был слишком занят своей ролью спортивной супер–звезды, о которой всегда мечтал, чтобы заметить меня.

Вся школа продолжала говорить об этом, будто мы никогда прежде не выигрывали футбольный матч. Похоже, никто не помнил, что первые три четверти это была невероятно скучная игра. Очевидно, последние двадцать секунд были единственным, что имело значение. Если бы до конца игры оставалось две минуты, мы бы уже обсуждали что–нибудь другое.

И да, я была ужасным другом, потому что была недостаточно счастлива за Леви, но были ли мы все еще друзьями? Мы неделями не разговаривали. У него было полно людей, с которыми он мог проводить время.

Мое раздражение достигло высшей точки, когда я завернула за угол после урока английского, и увидела Леви, идущего с Тимом и Китом. На них были эти бомберы с буквами, и они шли по коридору с тем атлетическим превосходством, которое я никогда особенно не понимала. То есть ты можешь бросить мяч или ударить по мячу или сделать что–то с мячом, а потом спать своего рода героем поклонения? Мы все должны так радоваться тому, что они снизошли до нас и ходят с нами по одним каридорам.

Я напомнила себе, что только малый процент их команды в конечном итоге займется спортом в колледже, а еще более меньший процент будет продолжать играть, чтобы стать профессионалами, если это вообще будет возможно. Таким образом, лет через двадцать Кит будет сидеть с жиром и облысением, рассказывая о днях школьной славы в спортивной карьере.

Мне хотелось верить, что мои лучшие годы были еще впереди. Меня эти слишком удручает.

– Привет, Макеллан, – пропел Кит.

Я скривилась, проходя мимо.

– Ох, у кого–то начались эти дни, – хихикнул Кит, – У тебя это должно быть отмечено в календаре, так, Калифорния? Не думаю, что ты хочешь быть рядом с ней в это время.

Во–первых, фу. Во–вторых, он же не думает, что я обязана говорить с ним, если он «супер–звезда»? И у него, видимо, не хватило мозгов на нормальную шутку, поэтому нужно было непременно упомянуть о женских функциях.

Я остановилась в коридоре. Мне следовало продолжить его игнорировать и продолжить идти, но сегодня я не была в настроении слушать его чепуху.

– Это лучшее, что у тебя есть? – выпалила я.

Все трое остановились, и все повернулись, кроме Леви, который промямлил что–то о том, чтобы проигнорировать меня. Кит усмехнулся мне.

– Ох, у меня есть еще больше, но не думаю, что ты с этим сможешь справиться.

Кит привык получать то, чего хочет. И в тот момент, я хотела забраться ему под кожу. Испортить еще кому–нибудь настроение для разнообразия.

– Поверь мне. Кит, я уверена, что могу прекрасно с этим справиться, так как ты очевидно знаешь о женщинах лишь то, что слышал на биологии. Так что попробуй.

Тим сделал "о–о–о" и отошел назад.

– Она ведь не серьезно? – Он засмеялся. Леви оставался неподвижным.

Киту было не так смешно.

– Честное слово, Макеллан, я сильно превосхожу тебя в остроумии.

Это было забавно.

Вид его самодовольного лица так меня разозлил. Он забрал у меня Леви, и я не собиралась отнестись к нему так снисходительно в этот раз.

Я наклонилась к нему.

– Ты ведь знаешь, что «Д» на бумаге не для допинга, не так ли?

Улыбка медленно расползлась по его лицу. Значит, он придумал что ответить.

– Ну, да, – Невнятно сказал он, – Я хотя бы не тормоз[7].

Я замерла на секунду.

Я подошла ближе на пару шагов. Леви на пару шагов отступил.

– Прости, ты не мог бы повторить? – Я была уверена, что даже Кит не пал бы так низко.

– Не знаю, смогу ли я. Что значит «повторить»?

До того, как я осознала свои действия, я толкнула Кита. Сильно. Он отступил на пару шагов. Затем рассмеялся. Что еще больше меня разозлило.

– Макеллан. – Леви взял меня за руку. – Успокойся.

Я отмахнулась от него.

– Нет, я не успокоюсь. И ты собираешься вот так просто стоять, когда он насмехается на моим дядей, кто, позволь тебе напомнить, относился к тебе только с добротой? Он хоть раз сказал что–то плохое о ком–нибудь?

Мой голос дрогнул. Я чувствовала, как все мое тело начало трясти.

– Боже. – Кит выглядел шокированным моим поведением. – Прости, Макеллан. Я думал, ты оценишь шутку.

– Ты находишь это смешным? – спросила я резко. Я не хотела плакать в присутствии Кита. Я не могла позволить ему знать, что он до меня добрался.

– Ты такой жалкий. Не могу дождаться увидеть тебя через десять лет, когда реальность жизни за пределами этих стен обрушится на тебя.

Его лицо стало таким же резким, как мой голос.

– Ты думаешь, что вся такая сильная и стоишь превыше всего? Но, представь себе. Только потому что твоя мать мертва, не значит, что ты можешь быть такой стервой.

Неописуемая ярость, которую я не испытывала уже очень давно, овладела моим телом. Хотя я видела, что в ту секунду, как он произнес эти слова, тут же о них пожалел, было слишком поздно. Кит мог говорить обо мне что угодно, но как он смеет впутывать сюда мою маму.

Я хотела заткнуть его. И я сделала это единственным способом, который знала.

Ему не повезло так, как Леви, получить мой поцелуй.

Вместо этого я сжала кулаки и ударила прямо в лицо.

Кит, Мистер Невероятный Атлет, был опрокинут на задницу.

Я вытянулась над ним.

– Скажешь мне когда–нибудь еще хоть слово о моей семье, и я не буду такой нежной.

Я развернулась на каблуках и столкнулась лицом к лицу с мистером Мэтьюсом, учителем по гимнастике.

– Мисс Дитц, я думаю вам нужно пройти в кабинет, и это относится также к вам, джентльмены.

– Она напала на меня! – выкрикнул Кит.

– Довольно, мистер Саймон. – мистер Мэтьюс встал между нами. – Не думайте, что я не слышал, что вы говорили.