Глава 1, в которой страшно и стыдно
Привет, красавица.
Этот глубокий, чуть хрипловатый голос скользит по коже. На ощупь он кажется корой хвойного дерева, шершавой, покрытой выступающими каплями золотой смолы. Капли хочется слизнуть, чтобы почувствовать полноту вкуса голоса, снять его с чужого языка и присвоить себе.
Несомненный яд. Гермиона приоткрывает губы.
Голосу, чертовому змею, только это и нужно. Он врывается в неё, заполняя рот.
Привет, красавица, привет, красавица. Слова царапают небо. Забираются все глубже.
Привет, красавица.
Гермиона делает усилие, чтобы выплюнуть, изгнать его, но только давится. Голос скребется в горле отправленным вином, скручивая все её тело.
Змей лежит на её груди, невозможно вздохнуть. Он вторит: привет, красавица.
Слова забираются прямо в живот, а оттуда стекают ниже. Яд клубится между её дрожащих бедер. Шершавый голос ластится к нежной коже внутри.
При-вет, кра-са-ви-ца.
Находит на неё словно волны, с растущей амплитудой колебаний, голос посылает электрический разряд в её скрещенные, ходуном ходящие ноги.
Она стала им, она приняла его.
Нет!
Привет, красавица. Змей язвительно скалится, невыносимо сдавливая её грудь. Не оставляя жертве и толики живительного воздуха.
Привет. Эти простые слова работают не хуже заклинания Круциатус. Она больше не может теперь напряжение внутри своего тела.
Я гриффиндорка, никогда не сдамся!
Змей нависает над её лицом, буравит провалами глазниц. С его чёрной головы свисает красная прядь волос.
Я не сдамся!
Голос змея внутри нее невозможно нежен, он трется, толкается и чувствуется всем телом так остро!
Я не…
При-вет, кра-са-ви-ца.
Она кричит.
Гермиона проснулась и вскочила в кровати, откидывая одеяло. Несколько глубоких вдохов помогли сосредоточиться на реальности. Сон, снова он. Она в ужасе смотрит в темноту, пытаясь найти там его. Змея. Но кругом лишь знакомый сумрак её почти супружеской опочивальни. На соседней подушке мирно похрапывает рыжая голова Рона Уизли, который — впрочем, как всегда — не заметил ночных страданий невесты.
За последние 5 лет этот сон извел её. Не каждую ночь, но стабильно раз в месяц чёртов змей наведывался в её мирную жизнь и все портил. Казалось бы, эротические сны не должны быть сюрпризом для взрослой женщины, однако более всего её смущал их объект.
Давно сгинувший егерь, из-за коего она с мальчишками оказалась в Малфой Мэнор. Жестокий, жадный кусок дерьма. Черты лица этого урода навсегда остались в ее памяти. И его голос, резкий и такой неприятный.
Темные, очень длинные волосы, с непонятными ярко-красными прядями, одна из которых щекотала ее по щеке, когда грязный ублюдок приблизился к ней и взял ее лицо в свои руки. Чертов егерь был так близко, что она чувствовала как от него несет виски и табаком. Она тогда судорожно пыталась сообразить, что им теперь делать. Может быть, ей удастся как-нибудь с договориться с ними, с ним… Сегодня было тошно это вспоминать, но она не могла забыть шальную мысль, что если она ответит на его заигрывание и сумеет отвлечь, то мальчишки успеют убежать. Ничего, девочка, это малая жертва, тогда сказала она себе, глядя на красивые, скульптурные губы, изогнутые в мерзкой усмешке.
Глаза егеря жесткие и — Мерлин, он смотрел на нее, как на лучший стейк! — хищные обещали ей боль. Совершенно ледяные глаза, лишь внешним видом напоминающие человеческие. Изнутри на свет смотрел явно не человек, скорее животное. Быстрый, идеальный хищник с манерами потасканного денди. Ее внутренности содрогнулись. Она сглотнула, решаясь… Но егеря отвлек соратник и дальше всё пошло, как пошло. Гермиона позже не раз спрашивала себя, действительно ли она готова была подложить себя под врага ради всеобщей победы? Что же с ней не так… Или все дело в этом, этом…
Егере. Его нос и трепещущие ноздри, агрессивно втягивающие, будто сдирающие с неё запах. Помнит плотоядную ту улыбку, появившуюся на его лице, когда егерь узнал её запах, видимо сравнив с тем, что мельком почуял в лесу. Ухмылка не сулила школьникам и — в особенности — Гермионе ничего хорошего. Она помнит, как сердце глухо пропускало удары, когда он взял прядь ее волос и вдохнул, нет, сожрал аромат. Она всегда стоит перед этим мужчиной на трясущихся от страха ногах, с комом в горле, в ужасе ожидая. Чего? От него разит опасностью и страданием. Её страданием. Чёртов егерь умеет вести охоту.
Девушка неосознанно почесала руку, где до сих пор красовалась надпись из шрамов. Грязнокровка.
Вот кто она была для него, для всех них. Помни об этом, когда в следующий раз решишь порезвиться с ним в своих мечтах, дура. Помни имена исчезнувших и убитых ими. Она закусила губу. При мысли о егере внутри раздался шепот, финальный аккорд привет красавица. Низ ее живота сладко сжался, срывая лёгкий вздох с губ.
Она подтянула ноги к груди, сворачиваясь в комок. Какой стыд. Герми всегда старалась быть честной перед собой, но обосновать фиксацию на не самом приятном эпизоде прошлого для себя не могла. И по понятным причинам обратиться за профессиональной помощью не могла тоже.
Привет, я героиня войны Гермиона Грейнджер и я хочу быть трахнутой неотесанным мертвым мужиком из леса.
Друзьям такого тоже не расскажешь.
Привет, Джин, ты моя лучшая подруга, поэтому я тебе доверяю свой самый большой секрет: ложась в кровать рядом с твоим братом, я вижу сны о том, как трахаю того егеря, который нас сдал Беллатрикс.
Представив эти прекрасные диалоги, она нервно хихикнула и решила, что с неё довольно. Если не можешь спать — займись хотя бы делом. В начале хотелось сходить в душ, чтобы смыть с себя следы ласки невидимого змея и стереть хоть частичку позора.
Она натянула халат и опустила босые ноги на ледяной пол спальни. Резкий контраст ее горячечного тела с окружающей температурой немного привёл её в чувство. Девушка пошлепала по лестнице на первый этаж их небольшого домика. После холодного душа, не сильно, впрочем, спасшего ситуацию, она решила заняться работой. К счастью, для Гермионы у неё всегда было чем себя отвлечь: в любой непонятной ситуации- читай.
Наложив на дверь спальни заклинание неслышимости, она по маггловской привычке включила газ, решив отведать кофе в эти чудесные три часа ночи. Ритуал варки в турке её немного успокоил. Пряный, глубокий аромат поплыл по кухне. Обжигающий напиток полился в ее любимую глиняную кружку, слепленную одним из свободных эльфов, Мариком.
Мысль о свободных эльфах подбодрила ее. Гермиона слабо улыбнулась, делая глоток. Это твой дом, береги его, цени его и мир вокруг. Привычно напомнила она себе. Хороший послевоенный лозунг для выживших в магической мясорубке. Она была с ним совершенно согласна и не поменяла бы свою рутинную работу в министерстве ни на что другое.
Передовая линия войны, на которой прошли последние годы её детства, была ничем иным как кошмаром. Я книжный червь, я не боевой маг и никогда не должна была им стать. Так уж вышло, что благодаря усердию и уму у неё получалось всё за чтобы она не бралась: война с Пожирателями смерти в том числе. Но в отличие от Рона и Гарри, которые от военных действий ловили адреналин, наполнявший их жизни острым чувством кайфа, она не тяготилась мирным временем и не жаждала снова попасть в какую-то передрягу.
Её теплое местечко заместителя главы отдела Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними Гермиону более чем устраивало. Здесь она могла быть полезной, помогать ущемлённым в правах и, главное — это нравилось ей самой.
Последним её успешным делом было выведение домовиков из крепостного права. Конечно, не все магические семьи были готовы на такие жертвы, однако переход на равные отношения был достаточно плавным, этакая бархатная революция. Стараниями отдела за контролем магический популяций — и лично замглавы отдела Грейнджер — отныне работа домовиков оплачивалась, у них был гарантированный отпуск, минимальное жалованье и больничный. Раз в квартал премия.
