— Нет, хочу наоборот хочу спасти его от смерти.
— Почему?
— Потому что он оборотень и точно умрет в Азкабане без вспомогательных средств. Таким образом, ваш брат получит в виде наказания смертную казнь, а не просто заключение. Напоминаю, что Люциус Малфой, ближайший слуга и Пожиратель с меткой, получил 15 лет. Заслужил Крейг смерть, по-вашему?!
Каллум смотрел на нее и молчал, словно колеблсясь. Зеленоватые глаза смотрели мимо нее, в пространство. Любую возможность, напомнила себе Гермиона и решила добить его.
— А впрочем, я забыла, что он и тогда Аваду заслужил, за то, что изволил перечить матери, — ядовито выплюнула Герм. Только время тратит на него. Минки как и прежде их единственный шанс.
— Мы говорили ему, чтобы не привязывался к Пию, — с горечью вдруг воскликнул Каллум, — а он мотался постоянно. Орал, что сам решит с кем ему общаться. И что в итоге? — глухо закончил мужчина, опершись спиной о стену дома, в попытке найти поддержку у родных каменюк.
— В итоге, он в аврорате, суд через неделю, — устало сказала волшебница. Перепалка ее изрядно вымотала, а результат до сих пор и не был достигнут.
— Что значит — признать? — тихо выдохнул Каллум.
— Значит, на суде сказать, что Крейг принадлежит к вашему роду, что он ваш единокровный брат. Надеюсь, Визенгамот сочтет его кровь достаточно чистой, в отличие от вас, — Гермиона скривила губы, — и это сыграет ему в плюс при оглашении приговора.
— Может быть, я смогу нанять адвоката? — окинул ее тяжелым взглядом.
— Чтобы не позорить семью?! — не удержалась Гермиона, — Мерлин, вы готовы дать ему умереть, только бы ваша фамилия не всплыла?! Это отвратительно! — вот теперь она по-настоящему разозлилась, — и о какой, черт побери, семье вы говорите?? Ваша мать сошла с ума, очевидно, из-за того, как поступила со своим младшим сыном, отец мертв, Пий мертв, — отчаянно взглянула в глаза мужчины, — вам теперь некого бояться!
Каллум мрачно закусил губу, резко развернувшись на каблуках.
— Мисс Грейнджер, я вынужден просить вас уйти. Минки!
Гермиона и сама поняла, что разговор явно завершен. В стенах его собсвенного дома какая-то грязнокровка обозвала его трусом! Куда это годится!
— Всего наилучшего, мистер МакНейр, — холодно бросила Герми и направилась за Минки. К кованой калитке.
— Минки поможет, мисс Грейнджер, — огромные синие глаза эльфийки смотрели на нее с раздирающей душу надеждой.
— Я придумаю, как обойти запрет. Возможно, мы сможем обмануть его, если сотрем это воспоминание из твоей памяти.
Минки схватила Герм за руки и крепко сжала пальцы.
— Я поговорю с Каллумом. Вместе мы спасём моего Крейга.
— Конечно, Минки, спасибо. Суд через неделю, мне понадобится пара дней, чтобы разобраться с запретом. Я напишу! Если что ты всегда можешь найти меня в Министерстве, — ободряюще улыбнулась Герми. Эльфика порывисто обняла ее. Еле сдержав слезы разочарования, Гермиона тоже приобняла эльфку и, кивнув на прощание, аппарировала в дом Пия. К родителям заявиться в подобном раздрае было совершенно невозможно.
— Apertio, — всхлипнула Гермиона, открывая купол. Она прошла на крыльцо, в дом, в котором теперь практически жила. Упала в кресло Крейга и дала волю эмоциям. Все катилось к чертям!
Атмосфера главы Dark Sarah — I Once Had Wings
Ну что, кто больший говнюк: Скабиор или его братец?)) Думаете, изменит Каллум свое мнение и решится помочь Крейгу? А, может, Герми сделаюет главную ставку на Минки?
Комментарии и отзывы, да и любая обратная связь согреет сердечко фикрайтера, который верит, что все это не зря!
Глава 24, в которой гордость и горе
Это был первый день, когда Гермиона не пришла. Скабиор даже начал переживать, все ли с ней в порядке. Сумела ли она добраться до выхода из Аврората незамеченной. Конечно, смогла такая упертая девчонка, но… Крейг метался по камере, измеряя небольшой периметр нервными шагами. Ебучая жара опять доставала, плавя мозги.
Хотя Поттер бы сказал, если случилось что-то плохое. Ведь сказал бы? Сильно закусив губу, егерь остановился, как вкопанный, внезапно осознав кое-что. Как ему оказывается мало надо, чтобы начать истерить, когда человек ему дорог.
Они виделись всего лишь прошлой ночью и, пожалуй, свидание в авроратской душевой претендовало на звание лучшего в его жизни. Может быть, хохотнул про себя МакНейр, теперь даже смог бы вызвать Патронуса, будь у него палочка. А так оставалось только ждать прихода Герм. Семь дней до суда, восемь до Луны. Пора начать пить Аконитовое, чтобы превращение прошло нормально. В штатном режиме.
Аконитовое зелье Скабиор не признавал, потому что, в отличие от многих, волка в себе нежно любил и всячески поощрял. Возможно, именно подобная практика спасла его от сумасшествия или излишней грызни внутри головы, с которой могли справиться далеко не все оборотни в Стае. Но ему повезло, так как его пестовал сам Фенрир Грейбек, страшно гордившийся тем, что не пил Аконит ни разу в жизни. «Волк», — говорил он, — «лучшее что в вас есть, щенки. Человек может сдохнуть, а волк не умрет никогда».
Забавно, что Грейбек все-таки умер, но его слова, брошенные во впечатлительные души младших воспитанников, продолжали жить. Жили они и внутри Скабиора.
«Волка нельзя сажать на цепь, надо освободить его в себе, дать кровь и плоть». Обычно проводя свои тренинги личностного зверства, Грейбек аппетитно похрустывал чьей-нибудь костью. Скабиор внутренне морщился, потому как привычка Вожака жрать людей была ему до дрожи отвратительна, однако виду подавать не следовало, если ты не хотел влететь в наказание. Никто не хотел. Все слушали.
Но, по мнению Скабиора, поедание человеческой плоти все-таки было лишним и скорее шло не от волка внутри Фенрира, а от не совсем адекватного человека, каким становился Вожак. С каждым годом все хуже и хуже. Идеи Темного Лорда не добавили Фенриру адекватности. Острое желание заполучить Метку, несло Грейбека вперед, а вместе с ним и всю Стаю. «Волдеморт даст нам возможность отвоевать свое. Возможность, которую мы так долго ждали. Хватит довольствоваться объедками со стола. Волшебники — станут нашей добычей. Они заплатят за унижение кровью». Воспоминания жгли сознание. Ярко-синие глаза на заляпанной красным…морде. Определенно морде, обычного человеческого лица у Грейбека больше не существовало.
«Скучаешь по нему, что ли?» — вспомнился вопрос Гермионы. Нет, он точно не скучал и отдавал себе отчет в том, что Грейбек уже почти перешел черту сумасшествия, но помнил он его и совсем другим.
В лучшие годы Стаи, за несколько лет до возвращения Волдеморта, Грейбек прямо-таки лучился могуществом и определенного сорта величием. Воплощенная мощь. Сила, которая притягивала к себе всех изгоев из Лютного, не только несчастных оборотней, но и некоторых волшебников, что говорить о забытых сквибах, коих выгоняли из магических семей примерно через одного.
Все отребье мечтало вступить в Стаю. Быть частью одной большой своры, в которой тебе найдется и место, и дело, и какие-то отношения. Как они любили зубоскалить с парнями, в шутку и, конечно, за монолитной спиной Вожака, называя Стаю — Домом странных детей мисс Грейбек. За такое можно было нехило получить. Мозг Фенрира непрерывно кипел, как забытый на очаге котел, в нем болезненно смешались мысли о величии оборотней, бесполезности магглов (в основном, потому что из них нельзя сделать новых оборотней) и дикой, необузданной жажды превзойти волшебников. «Мы — охотники, мы должны главенствовать и подчинить волшебников, потому что мы — лучше, мы — сильнее». Такая бешеная смесь не предполагала никакого чувства юмора только неутолимый голод. Естественно, Скабиору с его длинным языком приходилось туго, особенно в первое время. Он регулярно отхватывал пиздюлей от всей вертикали власти — начиная с Грейбека и заканчивая другими щенками. Тогда-то он и научился держать маску изо всех сил, даже если мышцы лица вспахивают огромные черные когти. Тогда же он понял, что его место здесь. Как и все они.
