В любое другое мгновение жизни Гермиона нашла бы что возразить. Но не в это. Не сегодня. Не после того, что видела своими глазами.
— Да, — кивнула она. — Я понимаю.
Скаб мысленно накинул себе очков за красноречие, но все же решил пожалеть малышку. Она вытащила его. Нежно провел ладонью по ее голове и длинным струящимся волосам.
— Ты чего?
— Я здесь, — растерянно улыбнулась Гермиона, захваченная теплом его прикосновений. — С тобой, — она подалась назад, подставляясь под ласку, особенно остро ощущая ее сейчас.
— Давай я наложу чары на дом, ты поспишь. А я за хвостом побегаю? — предложил Скабиор. Гермиона тут же разлепила осоловелые глаза, смаргивая дремоту, выпрямила спину, приподнимаясь, чтобы не вырубиться тут же.
— Нет, — твердо произнесла она, тряхнув волосами. — Я хочу быть рядом. Мне нужно, — умоляюще уставилась на егеря. Скаб нехотя кивнул. Выглядела малышка ужасно замотанной, ей бы поспать хорошенько, а не смотреть, как он будет перекидываться. Со всеми вытекающими последствиями. — Ладно. Только пообещай мне три вещи, — остро глянул на нее оборотень.
— Какие? — нахмурилась девушка. Она хорошо знала МакНейра и заранее напряглась, подспудно ожидая от него чего угодно. Незаконного, пошлого и явно не одобряемого магическим сообществом.
— Первая, — Скабиор воздел указательный палец. — Я поставлю барьер, используя сахарницу, — Герми пожала плечами, соглашаясь с разумностью предложения. — Вокруг дома. Я обращусь и подам тебе знак, только тогда ты сможешь его снять. Поняла? Вторая, — к указательному присоединился средний. И, видит Мерлин, Гермиона старалась слушать, но его длинные пальцы всегда отвлекали ее внимание, запуская целый каскад приятно тянущих низ живота воспоминаний.
— Знак. При правильно работающем Аконитовом зелье моё человеческое сознание будет сохранено, и я смогу контролировать себя с самого начала трансформации. Я покручусь три раза вокруг своей оси и укушу себя за хвост, — совершенно серьезно сказал егерь, но поплывшему от виски мозгу Герми это показалось удивительно смешным. Она еле сумела сдержать улыбку под строгим взглядом светлых глаз. — Только тогда ты сможешь снять барьер и подойти, — Герми понятливо кивнула. А Скабиор добавил еще раз, внимательно ее оглядывая. — Только тогда. Не раньше.
— Третье, — Скабиор медленно разогнул большой палец. Гермиона не поняла, почему он не воспользовался безымянным, но черт разберет этих оборотней. И еще больше занервничала, увидев выражение, застывшее на лице МакНейра. Оно было тревожным, глубоким и мрачным. Он хмурился, а льдистые глаза требовательно жгли ее кожу.
— Трансформация, — егерь потянул вечерний теплый воздух носом. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Не подходи к оборотню в момент трансформации. Неважно: есть Аконит, нет его. Неважно: как пройдет превращение, — Скаб нервно перетряхнул плечами, сбрасывая напряжение. До этого момента он как-то не осознавал, что действительно придется перекинуться при малышке, да еще и на свободе, а теперь конкретно занервничал. Да, Аконит, который сварил мудила Пиппин, был неплохим, даже хорошим, но, когда ты сам многие годы варишь зелья, сложно потом пить чужие.
— Неважно: что будет происходить с моим телом. Неважно: что я буду говорить. Или кричать. Стой за барьером, — от серьезного тона, который парадоксально отличался от его привычной иронии и которым он все это ей проговаривал, Гермиону пробрало. Она обхватила себя руками и опустила голову, слушая его наставления. — Ты сможешь подойти только после знака. Не смей помогать мне. Ты не сможешь. Просто дождись завершения трансформации. Неважно, что будет происходить, — он взял ее лицо в ладони, приподнимая к себе, заглядывая в глаза твердым взором.
— Ты поняла меня, Гермиона? — настоятельно спросил Крейг. С каждой уходящей секундой движения его становились все более плавными, а сам он все более потусторонним, нависая над ней темной, высокой фигурой. Сумерки стремительно сгущались. В августе в горах темнело на удивление быстро. Сколько у них осталось времени? Час? Гермиона сглотнула комок в горле и медленно кивнула. Она знала, что он оборотень. Что он не совсем человек. Что ж, пришло время увидеть все своими глазами.
— Знак? — резко спросил Крейг еще раз.
— Повертишься вокруг своей оси и возьмешь хвост в зубы, — прилежно ответила девушка с замирающим сердцем. Да, она уже встречала оборотней раньше. Да, она читала огромный пятитомник Пия МакМануса и другие книги об оборотнях. Но еще никогда она не видела, как ее любовник перестает быть человеком в буквальном смысле, обращаясь в темную тварь из учебника по ЗОТИ. Она должна увидеть Трансформацию своими глазами, чтобы хотя бы приблизительно понять, что же чувствуют вервольфы, которых она обязалась защищать.
— Верно. Ты помнишь, почему я стал оборотнем?
— Помню, — трепеща внутри от нахлынувших ощущений, ответила Герми. — Пытался помочь дяде…
— Во время трансформации, — жестко перебил ее Крейг, одарив пронзительным взглядом. — Не пытайся помочь мне. Стой за барьером. Жди знак.
— Ты не веришь зелью Пиппина? — Гермиона закусила губу. Гриффиндорская закалка позволяла ей не трястись от страха, но в желудке противно тянуло, до тошноты. Все-таки она будет здесь совсем одна. С волком. С Крейгом. Должна ли она бояться его?
— Я верю своему, — хмыкнул егерь. Гермиона тяжко вздохнула.
— Ну что, мисс Грейнджер, — мрачно оскалился Скаб, поднимая почти опустевший бокал с виски, — за оборотническую реформу?
Гермиона нерешительно кивнула, чокаясь с ним, терпкий виски ринулся вниз, даря тепло и силу. Они смогут. Смогли же избежать Азкабана. В конце концов, чем Полнолуние хуже.
— Пойдем в дом, приготовимся, — Скабиор поманил ее за собой, направляясь в сторону темной террасы.
Часть 33, в которой Луна и Любовь
Скабиор бросил камень в нескольких метрах от порога дома и направил на него волшебную палочку.
— Я переместил барьер сюда. Не выходи за контур, пока я не дам знак, — кольцо вокруг дома светилось бледно-голубым светом, отмечая границы защитного купола.
Гермиона послушно кивнула, замерев с палочкой в одной руке и сахарницей в другой. Артефакт чуть покалывал руку, подпитываясь магической силой.
Сиреневые сумерки пожирали угасающий день. Вершины гор еще освещались последними розовыми лучами закатного солнца, а лес на их склонах уже приобрел темно-сизый траурный оттенок. Тьма выползала из-под огромных камней на берегу, с озера подбирался туман. Ночь полнолуния вновь была будто бы срисована с карикатурных маггловских ужастиков. И всегда столь логичная Гермиона посмеялась бы над глупыми предрассудками, если бы не готовилась наблюдать за тем, как Скабиор, ее любовник, обратится в настоящего волка. Она то и дело нервно поглядывала то на небо — пока еще пустое, то на егеря — пока еще человека.
Тот последние полчаса к ней не подходил, не дотрагивался до нее и даже избегал лишний раз взглянуть, что тоже не добавляло ей уверенности в грядущем мероприятии. МакНейр достаточно быстро перемещался по дому и клочку земли перед крыльцом, настраивая новые параметры своего артефакта.
И вот теперь Скабиор остановился перед Гермионой, все же выдерживая некоторую дистанцию.
— Закрой, — приказал егерь, нервно потирая предплечья. С приближением Полнолуния выглядел он все более диким, в обычные движения прокралась хищность, всегда завораживающая Гермиону. Оборотень перетекал с места на место плавно, потусторонне-грациозно. Как Билли! Вот совершенно не вовремя Гермионе вспомнились алчущие ее плоти глаза старого вожака. Но Скабиор — не такой. Не такой же? Девушка нервно сглотнула. Она уже видела его худшую сторону, и это оказался совсем не волк, а егерь при Волдеморте. Правда, проведя с ним последние недели в одной душной камере, она почти об этом забыла, хотя — определенно — забывать не стоило. Черт! Дав себе ментальный подзатыльник, ускоряющий мыслительные процессы, она отреагировала на приказ Скабиора:
