— Собирая шмотки, нарвалась на саламандру или что? — начиная вдруг мрачнеть, сказал егерь. Он подошел к ней ближе, склоняясь над ее лицом.
— Или кто-то помешал сборам? — она уловила гнев в его голосе. Он сузил льдистые глаза и внимательно осмотрел ее, замечая и красные опухшие глаза, и запах кислой морковки. Понятно. Скабиор поморщился.
— Женишок не отпускал? — с ледяным бешенством спросил он, требовательно глядя на нее. Герми опустила глаза. Она не хотела ничего говорить. Скабиор шумно вдохнул воздух. Он и сам не понял, с чего это вдруг так набесился. Просто это его Пенелопа. Он сел в кресло, стараясь успокоиться, начал забивать трубку, лежавшую на столе. Дым он сам зачаровал так, чтобы тот не попадал на Гермиону. Аромат трепкой, пьяной вишни поплыл по гостиной.
— Ушла? — спросил он через несколько минут тишины.
Она кивнула. Глаза снова жгло от слез.
— Не реви, — строго сказал он, — а то мазь размажешь, ну.
Гермиона, конечно, не послушалась. Слезинки продолжали стекать по щекам. Егерь не выглядел радостным, а она надеялась, что…
Он встал и пальцами стер капли с ее щек.
— Там новая кожа, сейчас соль попадет, завоешь как я на луну вчера, прекращай, — в этот раз его голос звучал более мягко. Она часто захлопала ресницами, чтобы быстрее высушить глаза. Он еще раз утер слезы, а потом посмотрел на рану.
— Корки надо снять будет, мсказал он с сочувствием, — еще минут 5 и начнут чесаться.
Они и так чесались, и болели, так что девушка даже была рада предстоящей экзекуции. Мужчина наложил на нее Обезболивающее заклятие. А потом взяв палочку, начал потихоньку левитировать краешки отслоившейся кожи. Руками бы так аккуратно не получилось. Герми все равно зажмурилась от боли, чувствуя, как они постепенно отрываются от нее. Сосредоточенное лицо Скабиора нависло над ней. Светлые глаза внимательно следили за процессом из темной дымки подводки.
Ай! Одна оторвалась. Гермиона вздрогнула всем телом.
— Терпи, — прошептал егерь почти нежно. Он начал левитировать следующую.
Волшебница закрыла глаза и просто абстрагировалась от происходящего. Она была благодарна Скабиору за помощь. Зуд прошел, наконец-то.
Через некоторое время пытка закончилась. Егерь еще раз нанес мазь густым слоем.
— Попробуй открыть, медленно!
— Спасибо! — прошептала она, пробуя подчинить себе онемелые губы. Они ощущались очень странно. Скабиор удовлетворенно кивнул, распрямился и потянулся, разминая спину. Он устало плюхнулся в кресло и снова взял в руки баночку колы, жадно отпил.
— Ну, теперь я внимательно слушаю тебя, — оскалился он, глядя на нее невыносимым взглядом.
Гермионе стало стыдно. Что она должна ему сказать?
— Я ушла от Рона, — начало она, стараясь не звучать жалко. — Собрала вещи, но к родителям нельзя в таком виде, а иллюзию не смогла наколдовать и…
— Что он сделал с тобой? — голос его звучал угрожающе холодно.
— Сглаз любовников, полагаю, — она хотела усмехнуться, но не знала можно ли сейчас. Губы чувствовались натянутыми до предела, огромными и неповоротливыми, управлять ими было сложно. Скабиор сдавил жестяную баночку в руке.
Обрадованная все же возможностью колдовать, она трансфигурировала зеркало, желая увидеть свое лицо. Без отвратительных корок! Губы опухшие мясисто-красные, их сдерживала плотно натянутая тонкая кожа. Сверху еще оставался приличный слой холодящей мази. Девушка благодарно посмотрела на егеря.
— Надеюсь на нашу скорую встречу, — очаровательно улыбнулся Скабиор хищной, злой улыбкой. — Ладно, — он хлопнул себя по коленям, — ты устала, наверное, спать хочешь?
Тут Гермиона поняла, что и впрямь устала. От множества зелий ее немного развезло. Глаза начали слипаться, хоть она сегодня несколько раз засыпала произвольно, вымотанный организм требовал хорошего крепкого сна.
— Пошли наверх, — егерь помог ей встать с кресла. Ноги вдруг стали ватными, он придерживал ее, когда она с трудом взбиралась по лестнице.
В спальне он трансфигурировал постельное белье, наложив на него, на всякий случай, чары, убирающие запахи. Он все еще хорошо помнил, как сдурел тогда, и не хотел так рисковать больше.
Герми легла на кровать прямо в одежде.
— А ты? — уже довольно сонно спросила она.
— А я спал сутки, мне нужно дела поделать. На, — он протянул ей еще какой-то пузырек. — Сны без сновидений.
Не обратив внимания на его усмешку, Гермиона с благодарностью приняла зелье и выпила содержимое. Здесь ей совсем не нужны сны.
Глава 14, в которой страх и трепет
Гермиона проснулась от яркого солнца, заполнившего комнату янтарным светом. Теплые лучи настойчиво гладили лицо. Она сладко потянулась и все-таки разлепила глаза.
Комната показалась смутно знакомой. И, когда она вспомнила, где именно находится, то резко села, натянув одеяло на себя. Слава Мерлину, одежда на ней!
Мерлин! Вчера… Отдохнувший под действием Сна без сновидений, мозг начал ускоренно поставлять ей отрывки вчерашнего дня. И ее губы…Она нащупала пальцами нежную кожу вместо корявой поверхности шрамов. Ведьма почти бегом пустилась в ванну. В зеркале она увидела свои привычные губы, они еще были чуть припухлыми, но ничем не напоминали вчерашнее месиво. Зелья егеря поработали отменно.
Егерь. Она медленно закрыла глаза. Да, она осталась ночевать у него дома. Пришла с целым сундуком вещей и в крайне жалком состоянии. И, конечно, ей придется спуститься вниз. Скоро. Она снова забралась в кровать, оттягивая этот момент, потому что сама не знала, как ей стоит реагировать на него.
Еще ей надо все-таки перенести вещи к родителям, дать маме знать, что с ней все в порядке после объяснения с Роном. Даже, если это вовсе не так. Ох, Рон. Девушка машинально прикрыла рот рукой. Нет, она все сделала правильно, потому что и без того пала низко и не должна обманывать его и дальше.
Гермиона задумчиво подошла к окну. Подставила лицо ласковым лучам и некоторое время стояла так, наслаждаясь ощущением тепла. Вода озера плескалась почти под окном, отраженные лучи пускали по стенам комнаты причудливую рябь. Горы, охваченные золотым светом, искрились по контурам. Все это выглядело каким-то ирреальным, будто она так и не проснулась. Однако, хватит трусить.
Пора спускаться вниз. Герми нашла свою палочку на тумбочке кровати. Она снова зашла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Ведьма бросила на себя придирчивый взгляд в зеркало и усмехнулась своему отражению. Прихорашиваешься для него? Ничего, что вчера у тебя было кровавое месиво вместо рта? Она все же наложила заклинание на свои уже опять начавшие топорщиться непокорные волосы, они тут же легли красивыми гладкими локонами. Лицо, пожалуй, нормальное. Хотя чуть красные глаза выдавали вчерашний непростой день. Она попыталась немного их освежить, наложив охлаждающее заклинание на веки. Ну вот, уже гораздо лучше.
Она вздохнула, собираясь с душевными силами, как всегда делала в этой чертовой ванной, и стала спускаться вниз. С кухни послышались звуки готовки, а точнее характерный стук палочки о стенки большого медного котла.
Скабиор стоял у очага, с книжкой в одной руке и с палочкой в другой. Одет он был совсем не по-домашнему, а в серые брюки и черную рубашку, рукава которой он предусмотрительно закатал. Она смутно помнила этот его вид со вчерашнего вечера, значит, он не ложился больше спать? Он стоял к ней спиной, не поворачиваясь, но, конечно, услышал, что она спускается, как только открылась дверь спальни.
— Привет, красавица, — повернувшись к ней, оскалился егерь.
— Доброе утро, — улыбнулась Гермиона. Скорее всего, улыбка вышла достаточно натянутой, но и она в первый раз в жизни была в таком странном положении.
— Ну-ка покажи, что там сегодня, — егерь оставил палочку мешать зелье в котле и поманил ее жестом к окну кухни, откуда струился яркий свет. Гермиона подошла и вздрогнула от неожиданности, когда он коснулся ее подбородка, приподнимая лицо. Широко распахнутыми глазами ведьма наблюдала, как егерь изучает ее рот. Его и без того светлые глаза в солнечном свете стали полностью прозрачными, какими-то золотистыми. Скабиору нравилось то, что он видел. Все зажило просто замечательно, припухлость спадет через пару дней совсем. Ну, почему бы и нет.
