— А как насчет мистера де Винсента? — спросила она. — Лоуренса. Я еще не виделась с ним, но я так понимаю, меня нанял он.

Люциан понял вдруг, что Джулия не знает о происшествии и может получиться неловко.

— С ним не будет проблем.

— Точно нет, — добавил Гейб, откидываясь на стуле.

Она снова вздохнула.

— Я рада, что вы, ребята, можете быть так уверены в этом, но я не нет.

— Ну, мы так уверены в этом, потому что наш отец мертв, — сказал Люциан.

— Что? — Она так быстро повернулась к нему, что сморщилась от боли. Подняла руку. — Ох.

Люциан тут же склонился вперед, поймав ее руку до того, как она коснулась головы за ухом.

— Осторожнее, — напомнил он.

Ее огромные карие глаза смотрели на него.

— Ваш отец… мертв?

— Ага. Он умер несколько дней назад, — объяснил Люц, скользнув пальцами дальше по ее руке, проникнув под пышный рукав ее ночной рубашки. — Мы держали это в тайне от прессы, но сегодня новость стала известна.

Гейб потер пальцем бровь.

— Вы наверняка услышите об этом, в конце концов. Он покончил жизнь самоубийством.

— О боже, — Джулия прижала руку к груди. — Мне так жаль.

— Все в порядке.

Она перевела взгляд с Люциана на Гейба.

— Даже не знаю, что сказать.

— На самом деле не нужно ничего говорить. Это не важно, — ответил Гейб.

Ее глаза распахнулись.

— Не важно? Ваш отец…

— Был отъявленным засранцем, — оборвал ее Люциан, вновь откинув голову на спинку кровати, когда Джулия подняла взгляд на него. — Если бы ты имела несчастье знать его, то чувствовала бы то же самое. Сопереживание излишне.

Джулия смотрела так, будто хотела разразиться гневной тирадой, но спустя мгновение сказала лишь:

— И все же мне жаль.

Он не знал, как отвечать на это. К счастью, Гейб подскочил, сглаживая неловкость и давая ему достаточно времени полюбоваться ею, пока она отвлеклась на брата. Его мысли вернулись к произошедшему. Он почти на сто процентов был уверен, что в ванной никого не могло быть.

Гейб не был чокнутым извращенцем, и даже у Люциана были свои пределы. Она, очевидно, видела тень и приняла ее за человека, что было вполне понятно. В конце концов, она оказалась в новом месте, но случившееся все еще нервировало его, не оставляло в покое. Прошло еще некоторое время, прежде чем Гейб поднялся со стула.

— Я пойду. — Он поклонился, тронув ее руку, а затем щеку. — Если он начнет надоедать, кричите, и я приду, чтобы выставить его отсюда.

Люциан фыркнул.

— Я запомню, — ответила она.

Гейб метнул в сторону Люциана неодобрительный взгляд.

— Дай ей немного отдохнуть.

Джулия застыла рядом с ним.

— Спокойной ночи, Гейб, — сказал он тоном несколько более жестким, чем требовалось.

— Спокойной ночи, — улыбнулся тот.

Она пробормотала что-то в ответ и замолчала. Когда Гейб вышел из комнаты и дверь за ним закрылась. Девушка тяжко вздохнула.

— Вы, парни, просто…

— Что? — перебил ее Люциан.

— Вы, парни, очень трогательны и очень дружелюбны. — Она хохотнула.

— Это значит, что ты нам нравишься.

— Ой ли?

— Ага, — кивнул Люциан, — потому что «дружелюбны» — обычно последнее слово, которое используют люди, описывая нас.

Она, казалось, еще глубже утонула в подушках.

— Знаете, вы можете идти.

— Знаю, но я присматриваю за тобой, как велел доктор.

— Не думаю, что доктор Флорес имел в виду это. — Она зевнула, потом нахмурилась. — Поверить не могу, что я упала.

— Случается.

— Голая в душе, — добавила она.

— Ну. Большинство людей голые, когда принимают душ. — Он улыбнулся, прекрасно зная, что она закатила глаза, хоть и не мог этого видеть. — Кстати, я принес дополнение к твоему договору, — сказал он. — Оно на тумбочке рядом с едой, которую ты не съела.

Ее губы дрогнули, а потом случилось чудо. Она едва заметно улыбнулась.

— Я чувствую, что должна буду вам денег еще до того, как кончится эта работа.

Люциан знал, что ничего подобного не случится. Между ними повисло молчание, и он мог бы подумать, что она заснула, если бы ее пальцы не перебирали одеяло.

— Разве вам нечего больше делать? — спросила она. — Я вас не прогоняю, но уверена, вам есть чем заняться.

— Мне всегда есть чем заняться, но мне нравится тут. — Один из приятелей действительно пригласил его сегодня в «Красного жеребца». Он подумывал о том, чтобы выбраться из дома и оказаться подальше от Джулии, но решил, что лучше побудет тут. Странно. — Я не останусь тут навсегда. Просто хочу убедиться, что с тобой и правда все в порядке. Не говори мне, что это излишне. Я знаю. Просто хочу этого.

Ее губы приоткрылись, но она тут же закрыла рот. Прошла еще пара минут.

— Я знаю, звучит так, будто у вас были не очень хорошие отношения с отцом. — Чуть повернувшись, она подняла подбородок. Их взгляды встретились. — И все же мне жаль.

Странная тяжесть возникла в груди, причиняя боль, похожую на горький тугой узел, который ему, казалось, не под силу распутать.

— Мне тоже.

Джулия понятия не имела, где братья, но знала, что если они застукают ее не в кровати, а в комнате Мадлен, она поплатится.

Ее отношение к травме вовсе не было легкомысленным, но головная боль за ночь не стала сильнее, поэтому проведя все утро в постели, она решила, что если просто проведает Мадлен, хуже ей от этого не станет.

Плюс она действительно больше не могла оставаться в кровати. Только не тогда, когда ее мозг тщательно анализировал каждую секунду, проведенную в душе. Сейчас, при ярком солнечном счете, она уже не была уверена в том, что действительно произошло прошлой ночью. Была ли это тень, человек или всего лишь обман зрения?

Джулия понятия не имела.

И когда ее мозг устал обдумывать инцидент в душе, она переключилась на смерть Лоуренса де Винсента, уже несколько дней как ушедшего в мир иной, но о смерти которого ей никто не сообщил, пока она сама о нем не упомянула. Такого рода новости казались ей чем-то, о чем принято сообщать немедленно.

Конечно же, де Винсенты были озабочены сохранением своей частной жизни, но, бога ради! Это казалось ей странным, даже если не принимать во внимание ответ Люциана и Гейба. Джулия не была настолько наивной, чтобы считать, что у всех такие же прекрасные родители, как у нее, но их реакция казалась чрезмерной.

Хотя опять же, все в братьях казалось чрезмерным.

Она совсем не хотела думать о том, что когда Гейб впервые увидел ее, она была абсолютно голой, но он говорил и обращался с ней так, будто знал ее целую вечность. Он пришел утром, принеся поднос с завтраком, и поболтал о резьбе, которую выполнил в доме.

То же можно было сказать и о Люциане. Правда, причины, по которым он вел себя с ней так, будто они старые знакомые, были совсем другими. Он оставался ночью до тех пор, пока она не уснула, и это могло бы показаться навязчивым, но не показалось.

Зато заставило ее смутиться сильнее, чем что бы то ни было.

Вздохнув, она отмела прочь мысли и прошлась по комнате Мадлен. Кто-то помог ей подняться с постели, вероятно, один из братьев. Она сидела в кресле у окна, когда Джулия вошла в комнату. Кровяное давление и пульс были в пределах нормы.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? — спросила Джулия, откидывая волосы Мадлен за плечо. — Похоже, сегодня будет прекрасный день. — Когда она обошла кресло, ей в голову пришла мысль. — Интересно, сможем мы погулять с тобой, прежде чем станет слишком жарко? Уверена, тебе понравится.

Джулия заметила, что взгляд Мадлен снова сфокусировался на картине. Из любопытства она подошла, чтобы взглянуть поближе.

Слабые следы кисти кружили в оттенках зеленого и коричневого, уступив в итоге серому сланцу надгробий. Детализация была удивительной, от мельчайших стебельков увядающей травы до завитков на колоннах надгробий.

Даже лицо ангела в центре было тщательно прорисовано.