— Странно, — прошептала она.

Повторяя себе, что проблемы их покойного отца это не ее проблемы, она вернулась к Мадлен и плюхнулась на стул. Было трудно не думать о том, что Гейб вовсе не пытался взаимодействовать с Мадлен. Если она была заперта в своем теле, но понимала, что происходит, это должно было ранить.

Джулия вздохнула.

— В твоей семье много тайн, не так ли?

Мадлен не ответила, но Джулия вновь подняла кисть. Прошла минута, и взгляд Мадлен опустился на длинную, тонкую черную ручку. Пальцы правой руки дернулись, и Джулия замерла, ожидая и надеясь, что что-нибудь произойдет.

Затем медленно, едва не через силу, Мадлен подняла руну и сжала свои тонкие пальцы вокруг ручки кисти.

Чтобы дожить до конца церемонии, Люциан собирался выпить бочку бурбона. Он предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь, и технически это даже не было похоронами. Это была всего лишь поминальная служба, где присутствующие будут общаться, делая вид, что они уважают друг друга.

На месте гроба располагалось большое фото дорогого старого папочки. Тело отца им даже еще не выдали.

Как только это случится, проведут не такое людное и более приватное погребение. Другими словами, что-то не столь пафосное, как это.

Стоя в углу большого крытого дворика, он смотрел, как Дев ведет прием. Он был создан для этого, взращен и воспитан для светского общества. Брат был в своей стихии, тогда как воротник рубашки Люциана душил его, а от костюма зудела кожа.

Скоро Дев поднимется на трибуну и начнет нести ванильную ахинею об их отце, а Люциану придется выпить вермута, чтобы переварить это.

Он надеялся ускользнуть раньше, чем все начнется.

Он уже отмахнулся от полутора сотен неискренних соболезнований, и если еще кто-нибудь подойдет к нему с натянутой сочувственной улыбкой, то рискует получить прямо в зубы.

Единственным положительным результатом этого проклятого цирка станут собранные пожертвования. Кроме этого — ничего.

— Ты мог бы сделать вид, что скорбишь, — раздался голос из-за спины.

Люциан хмыкнул, бросив взгляд на Троя через плечо.

— Не верю в девиз «притворяйся, пока можешь». — Он подождал, пока Трой встал рядом. — А что ты тут делаешь?

Трой сложил руки на груди.

— Полагаю, что выражаю почтение.

Люциан фыркнул.

— Правда?

Темный взгляд Троя скользнул к нему.

— Он мне ни капли не нравился, но я считаю вас, парни, своими братьями. Поэтому я переборю желание напиться с порога.

Люциан беззвучно рассмеялся.

— Тут я с тобой согласен.

Прорезая толпу, к ним шел Гейб. Он шагал широко и целеустремленно и выглядел почти так же, как Люциан, когда плавно обошел стареющего политика, направившегося было в его сторону.

— Тебя чуть не поймали. — Трой хохотнул, когда Гейб встал рядом.

— Боже, — прорычал тот, проводя рукой по волосам.

Длинные пряди тут же упали вперед.

— Если бы мне пришлось выслушать еще одну историю о старых добрых днях в Итоне, я бы кого-нибудь покалечил.

Спрятав руки глубоко в карманы брюк. Люциан раскачивался на каблуках. Он смотрел, как рядом с Девом появилась высокая худая блондинка. Его губы изогнулись в злой усмешке.

— Теперь ты в безопасности.

— Проклятье, — пробормотал Трой еле слышно, когда увидел, о ком говорил Люциан.

— Что? — Гейб оглянулся через плечо и выругался. — О, дьявол.

Рядом с Девом стояла Сабрина Харрингтон, наследная невеста. С изящной фигурой и снежно-белыми волосами, она выглядела такой же холодной и неприступной, как и их старший брат. До этого дня Люциан не мог понять, какого черта они оказались вместе.

Особенно после того, как много лет назад, когда они вернулись из колледжа, Сабрина воспылала чувствами к Гейбу.

Люциан также не мог понять, как Дев мог столько времени выносить рядом с собой женщину, да еще и додуматься жениться на ней.

Они втроем смотрели, как ее бледная рука обвилась вокруг него. Старший де Винсент бросил на нее взгляд. Она легко улыбнулась, но лицо Дева осталось бесстрастным, и улыбка девушки быстро пропала.

— Вау. Кажется, они без ума друг от друга, — прокомментировал Трой.

— Ага, — ответил Люциан, посмотрев на Гейба. Тот был занят пристальным рассматриванием своей начищенной обуви и выглядел так, словно хотел провалиться сквозь чертов пол.

— Где ваш дядя? — поинтересовался Трой, нахмурив темные брови.

— В одной из задних комнат с кем-то из своих друзей, — ответил Гейб, поворачиваясь так, чтобы оказаться спиной к Деву и Сабрине. — Может, напиваются.

— Звучит так, словно они проводят время лучше, чем мы, — ответил Трой, бросив еще один взгляд на толпу. — Ну, я собираюсь уйти отсюда, но прежде чем я пойду… — Трой повернулся к ним обоим, — я удерживал шефа, сколько мог, но скоро нам придется поговорить. Очень скоро.

Люциан понял, что ждать результатов вскрытия осталось недолго, и кивнул.

— Намек понят.

Трой хлопнул его по плечу, затем Гейба.

— Увидимся.

Братья смотрели, как Трой пробирается сквозь толпу доброжелателей.

Гейб первым нарушил молчание тяжким вздохом, который показался громче, чем разговоры вокруг.

— У меня такое чувство, будто мы не будем довольны тем, что покажет вскрытие.

Люциан стиснул на секунду зубы, потом ответил:

— У меня тоже.

Прогресс требует терпения высшего уровня. По крайней мере, Джулия верила в это, наблюдая за Мадлен.

Женщина держала кисть около часа, прежде чем перевела взгляд на палитру красок. Джулия подала пример, тоже взяв в руки кисть и лист бумаги.

Она нарисовала нечто, похожее на кривобокого человечка, и это было лучшее, на что она была способна. Спустя примерно тридцать минут Джулия отодвинула в сторону бумагу, на которой малевала, и теперь Мадлен пристально смотрела на чистый холст, кисть дрожала в ее руке.

Джулия сидела, изнывая от скуки и нетерпения. Она могла бы включить телевизор, но не хотела, чтобы Мадлен отвлекалась, хотя и подозревала, что взять кисть — единственный прогресс, на который та способна… Мадден пошевелилась.

Джулия закусила губу, когда рука женщины зависла над палитрой с красками. Через пару секунд она окунула кисть в баночку с коричневой краской и затем поднесла руку к бумаге. Ее запястье качнулось, и слабая коричневая линия появилась на холсте.

— Вот так, Мадлен, — сказала Джулия, наблюдая, как женщина делает несколько коротких мазков темно-коричневым цветом. — Потрясающе.

И тот факт, что Мадлен попыталась рисовать, действительно ее потряс, не смотря на то что композиция состояла из коротких обрывочных линий. Это было чудо!

Может быть, даже слишком большое чудо, прошептал внутренний голос. Джулия тут же почувствовала себя ужасно из-за того, что поставила под сомнение реалистичность своих ожиданий. Пациентам в таком состоянии требовались недели и месяцы, иногда годы, чтобы добиться малейших изменений. Но даже так это был немалый подвиг.

Доктор Флорес считал, что причина болезни Мадлен была психологической, физически девушка могла делать все, что и раньше. Существовали ментальные блоки, не телесные.

Закусив губу, Джулия наблюдала, как Мадлен продолжала работать коричневой краской. Через некоторое время женщина сменила цвет, выбрав красный, который напомнил Джулии бархат обивки кресел в комнате, где она сидела в день приезда.

Пока Мадден работала над рисунком, Джулия разрывалась между желанием поздравить себя за нестандартное мышление и неверием в то, что все это вообще происходит.

Но может быть, это был своего рода ключ, который однажды откроет, через что прошла Мадлен, и Джулии следовало воспользоваться им.

— Ты знаешь, где ты, Мадлен?

Ее рука замерла над холстом.

Надеясь, что не допустила ошибку, Джулия прерывисто вздохнула.

— Ты знаешь, что ты дома?

Мадлен начала рисовать снова, затеняя малиновым верхний край холста.