— Привет, Максим, — обворожительно улыбается она.

Я смотрю на того, кто сидит в машине, но разглядеть ничего не удается, стекла тонированы настолько, что видна только чернота.

— Хорошо выглядишь, — отвечаю в знак вежливости.

— Ты тоже не особо изменился, — она оглядывает меня, — только похудел немного. Что, не кормят дома?

Я вскинул брови.

— Да ладно, не принимай близко к сердцу. Паспорт взял? — тут же перевела она тему разговора.

— Взял, — отвечаю я.

— Ну, как все прошло? — спрашивает Полина, когда я сажусь в машину полчаса спустя.

Я ей молча протягиваю свидетельство о расторжении брака. Она внимательно смотрит на него, изучает, а я кладу руки на руль и опираюсь на них подбородком.

— Как это? — спрашивает она. — Освободиться от бремени, что тянет тебя и высасывает все силы…

Понимаю, что этот вопрос не требует ответа. Я поворачиваю голову и вижу, как в ее глазах блестят слезы. Притягиваю к себе.

— Малышка, — глажу по голове, — все будет хорошо.

Полина начинает всхлипывать в моих объятьях.

— Давай поедем отмечать? — пытаюсь ее отвлечь. — Следующее свидетельство с тебя.

Она сбрасывает мои руки и садится обратно в кресло. Достает салфетку и промакивает бумажным кончиком краешки глаз, где собрались слезинки.

— Все хорошо, Максим, это минутная слабость, — говорит она, чуть всхлипывая. — Давай поедем отмечать.

Я киваю и завожу мотор.

— А Диана превратилась в настоящую красавицу, — вдруг говорит она. — Помню ее в школе, гадкий утенок, да и только.

Я молча выруливаю с парковки и, надавив на газ, выезжаю на оживленную дорогу.

— Да, после всех мыслимых и немыслимых спа и косметологов она действительно стала девушкой с обложки, — все-таки проговорил я. — Давай не будем о прошлом, не хочу об этом говорить, — сморю на нее, но в ее напряженной позе читается, то что она еще не может от него отделаться. — Куда поедем?

— Домой, — коротко отвечает она. — Закажем еды из ресторана и устроим себе маленький домашний пикник.

Пытается придать голосу беззаботность, но у нее плохо получается. Хоть и улыбка на губах, но глаза при этом грустные, и этот взгляд щемит душу. От грусти, что поселилась в глазах любимой девушки, хочется перевернуть весь мир и принести ей, наконец, то, что вселит в них радость.

Мои мысли прервал телефонный звонок. Звонил мобильный Полины. Девушка вытащила его из сумочки и, взглянув на экран, повернула ко мне. Вадим. Внутри закипает ярость. Что этому придурку еще нужно?

— Максим! — вскрикивает Полина и смотрит в лобовое стекло.

Мгновенная реакция, и я в нескольких сантиметрах обруливаю впереди едущую машину. Слышу облегченный вздох девушки.

— Да, слушаю, — берет она трубку.

Я сосредоточился на дороге, вцепившись в руль до хруста в пальцах. Тут же от напряжения заныло плечо. Мудила, что ему в этот раз надо? Уже все решили.

— Куда подъехать? — голос моей девочки дрожит, опять смотрю на нее, она на меня, и в ее глазах все-таки появляется та радость, о которой я только что думал. И бл@, именно я хотел ее ей подарить, а получается, этот сделал этот мудак. Эгоизм? Возможно, но по отношению к ней я чувствую только его. Не хочу, чтобы ее радовал кто-то кроме меня.

— Да, мы подъедем, — дрожащим голосом говорит она.

Все. Внутри все же лопается та струна, которая закручивалась с каждым ее словом, что она говорила этому ублюдку. Протягиваю руку и хочу взять телефон, но она отклоняется к окну и жмет отбой.

— Что он к тебе привязался? — зло рычу я.

— Максим, — в глазах Полины появляются озорные бесята, — ты что, ревнуешь?

— Представь себе, да, ревную, — уже хочу найти место, где можно запарковаться и показать ей, как я ее ревную.

— Он сказал, что все документы готовы, и мне нужно их подписать, — начала тараторить Полина.

— Какие документы? Ты их уже столько подписала, — вздыхаю я.

— На развод, Максим, на развод, — ее внутренняя радость светилась в ее глазах, и даже цвет кожи изменился, как мне показалось, но это возможно еще и потому, что я и сам был очень рад этому факту.

— Куда ехать?

Полина называет адрес, и мы меняем маршрут.

Вадим сидел, постукивая пальцами по столешнице из красного дерева, в кабинете отца. Теперь это его кабинет. Годунов заявил, что пока полностью не восстановит здоровье, не переступит порог этого кабинета. Он пришел в себя через несколько дней после того разговора в квартире с Полиной. Если бы не транквилизаторы, что ему вколола медсестра, он, наверное, разнес бы всю палату, даже с учетом того, что не мог встать с больничной койки. Он лютовал несколько дней, и все это время ему кололи успокоительное, потому что в его состоянии волнения были недопустимы. Слишком сильно было повреждено тело, слишком хрупкой на тот момент была грань между психическим и физическим здоровьем, и Вадим согласился с врачом о принятии более радикальных мер. Отца пришлось ввести в медикаментозную кому. Иначе никак. Иначе он мог причинить вред себе, а этого парню хотелось меньше всего. Спустя неделю, как только состояние стабилизировалось, и Родионович подтвердил, что физическое здоровье отца идет на улучшение, его начали приводить в сознание. Первые сутки на него было страшно смотреть. Постаревший, осунувшийся, он походил на старика. Первые дни не разговаривал с Вадимом совсем. Парень пытался несколько раз заговорить с отцом, объяснить, как обстоят дела, но тот лишь выпроваживал его вон.

Через день Вадиму позвонили с незнакомого номера. Это был отец, сказал, чтобы Вадим приехал и прихватил папку, что лежит у него в столе в верхнем ящике. Эту папку парень нашел быстро, потому как она была там единственная. Открыл ее. Брачный договор и все прилагающиеся документы. Вадим сразу понял, в чем дело. И когда передал отцу папку, тот произнес одно единственное слово:

— Развод.

У Вадима вырвался вздох облегчения.

Оформили все быстро и в одностороннем порядке. Отец оказался очень щедр по отношению к Полине. Оставил ей дом в Ирландии и машину, что была оформлена на девушку. Отговаривать или вставлять какие-либо комментарии по этому поводу парень не стал, и так видел, как отцу с трудом удается держать себя в руках, а это сейчас для него очень много значит — научиться жить с тем, что второй раз тебя бросила женщина, отказавшись от тебя в пользу другого мужчины. Волна негодования прокатилась в тот момент по телу парня. Вот что этим бабам нужно? Ведь отец дал ей все, о чем можно мечтать. Потом, осознав, что его возмутило, он понял, чего у нее не было. Свободы.

— Вадим Андреевич, — послышалось из динамика, и парень, стряхнув с себя воспоминания, отозвался:

— Да, Алла.

— К вам посетители.

Опять он приперся с ней. Вадим прикрыл глаза.

— Пусть заходят.

Дверь открылась, и Алла пропустила внутрь Полину, а за ней зашел Золотов.

— Я хотел бы, чтобы ты вышел из кабинета, потому как ты не являешься заинтересованным лицом, — парень видел, как у Золотова потяжелел взгляд и как желваки заходили на скулах.

— Максим, — проговорила Полина, положив ему на грудь руку. — Подожди меня с наружи. Это же не долго? — вопрос уже обращен к Вадиму.

— Максимум минут десять. — глянул Вадим на нее, — но я настаиваю на том, что встреча должна быть конфиденциальной, — перевёл он взгляд на Максима.

Тот, постояв еще с секунду, развернулся на пятках и вышел за дверь.

Вадим нажал кнопку вызова.

— Алла, предложи Максиму Владимировичу кофе.

— Да пошел ты, — услышал он голос Максима.

— Как хочешь, — и отключился, ироничная улыбка коснулась его губ.

— Как дети, — Полина покачала головой.

— Но разговор будет отнюдь не из детских, — сказал Вадим, разложил на столе бумаги и по очереди показал, где что нужно подписывать. — Это расторжение брачного договора в одностороннем порядке, — он замолчал на секунду, — расторгается договор за измену одного из супругов.