– Артур боготворит Грэма, – прошептала Долли, обращаясь к Пенелопе.

– Генри почти на десять лет старше Артура, – сказала леди Риардон. – Он был уже женат и имел детей, когда Артур вернулся домой, получив образование. Но Гай и Грэм пользовались известностью в городе и стали кумирами для моего младшего сына. Помню, как я наблюдала за ними на рождественском балу. Мне казалось, что я никогда в жизни rie видела таких красивых молодых людей! Девушки провожали их восторженными взглядами.

– Гамильтон все еще не женат, – с улыбкой напомнила Пенелопа, стараясь придать разговору более непринужденный, легкий характер.

– О, мне не на что рассчитывать, – заявила Долли. – Гай считает меня глупой гусыней и постоянно придирается ко мне. Он все время ругает меня так, будто является одним из моих братьев.

Пенелопа улыбнулась, удивляясь слепоте, Долли:

– Это вы относитесь к мужчинам словно к своим старшим братьям. Думаю, что именно поэтому у вас много поклонников. Им легко общаться с вами. Но такой человек, как баронет, не привык к подобному отношению. Он считает себя слишком старым для вас.

– Старым?! – изумленно воскликнула Долли, забыв, что она не одна здесь. Все присутствующие повернулись к ней.

Долли покраснела, увидев, что Гай смотрит на нее, насмешливо приподняв бровь.

– Мы говорим о вине, – пробормотала Долли. – Виконтесса рассказала мне, что в подвале Грэма хранится очень старое вино!

Гай бросил подозрительный взгляд на Пенелопу, у которой от сдерживаемого смеха дрожали уголки губ.

– Долли только что объяснила мне, что вино с годами становится лучше, – промолвила она. – *-Из ее слов я поняла, что вы и виконт являетесь чем-то вроде хорошей мадеры.

Смех Гая и возмущенные возгласы леди Риардон помешали подругам продолжить разговор. Заметив, что муж долго отсутствует, Пенелопа начала беспокоиться.

И для беспокойства у нее были все основания. Оставшись наедине с лежавшим в постели Артуром, Грэм молча, с холодным презрением долго смотрел на него. Когда-то он знал Артура безусым юнцом, но с тех пор тот повзрослел и очень возмужал, но, судя по выражению его лица, Артур так и не стал с годами более разумным или мудрым. Под пристальным взглядом Грэма загоревшее под испанским солнцем лицо Артура приняло суровое выражение.

– Все эти годы я считал, что ты погиб. Хотя я должен был, черт возьми, знать, что гордость не позволит тебе умереть такой жалкой смертью. Я постоянно ждал, что твой призрак явится мне, но ты пришел сам, собственной персоной, – сказал Артур и закашлялся так, как будто у него перехватило дыхание.

Белая повязка на его голове резко контрастировала с загорелым здоровым цветом лица. До прихода Грэма он, очевидно, читал: на покрывале лежала книга.

– Кроме призрака Мэрили, тебя привидения никогда не потревожат! Я предпочитаю земные способы мести, – заявил Грэм, опершись на трость и не сводя глаз со своего врага, который когда-то был его юным другом.

– Прекрасно, – с усмешкой сказал Артур. – У тебя один глаз, у меня одна нога. Поединок будет честным. Ты пришлешь ко мне своих секундантов?

– Если ты хочешь этого. Но я не тороплю тебя. Мы можем отложить на некоторое время наш поединок. У меня было пять лет, чтобы выздороветь и встать на ноги. Тебе понадобится меньше времени, чтобы поправиться. Не забывай об одном: тебе не удастся от меня скрыться.

Артур сжал кулаки, и его лицо помрачнело.

– Насколько я понял, ты не принимаешь никаких объяснений, не так ли?

– Прибереги их для Мэрили, которую ты, встретишь на том свете, а может быть, и раньше. Когда я смотрю на тебя, то слышу ее крики.

Выражение ненависти и ожесточенности на лице Грэма говорило о том, что слушать он ничего не намерен. Вздохнув, Артур махнул рукой, соглашаясь с Грэмом:

– Ты прав. Никакими словами не оправдать то, что произошло той роковой ночью. Присылай своих секундантов, когда будешь готов к поединку.

– Я рад, что у возничего еще сохранилась капля чести, – сказал Грэм и вышел из комнаты.

Не подозревая, что над ее головой сгустились черные-тучи, Пенелопа наслаждалась жизнью в отремонтированном доме. В садах и огородах здесь произрастали всевозможные фрукты и овощи, местные крестьяне были хорошо расположены к ней, неподалеку от нее жили друзья. Кроме того, Пенелопу радовала возможность ездить по окрестностям верхом, без экипажа и армии лакеев.

Грэм видел, как Пенелопа, оставив свою былую чопорность, превратилась в живую счастливую женщину. Он, несомненно, радовался бы этому, если бы не одно обстоятельство. Грэма беспокоило то, что с некоторых пор Гамильтон и Девер стали частыми гостями в его сельском доме. Тревельяна задевало за живое то, что Пенелопа стала посещать Артура Риардона, который все еще не вставал с постели. Правда, виконтесса входила в комнату раненого только в сопровождении Долли, тем не менее эти визиты были Грэму неприятны. У него было такое чувство, будто его уже давно затянувшиеся раны, вновь открывшись, кровоточили. Казалось, любой сосед имел право быть интересен его жене, кроме него самого. Эта мысль терзала его душу. Поскольку Пенелопа считала Гамильтона, Девера и Артура Риардона его друзьями, он не мог запретить ей видеться с ними. Отказать этим людям от дома означало бы выдать себя с головой. Виконт понимал, что сам себя загнал в ловушку.

Он не пытался сблизиться с женой. Гордость не позволяла ему этого. Если бы Пенелопа с отвращением отвергла его ухаживания, это сильно задело бы его самолюбие, а лишить ее невинности обманным путем ему мешали благородство и честь. Грэму казалось, что, если он будет сторониться ее, она в конце концов найдет себе любовника. Увидев, что Пенелопа лишилась ореола невинности, он поймет, что она такая же, как все женщины, и ему будет легче избавиться от безумной страсти к ней.

Пенелопа видела, что муж снова отгородился от нее глухой стеной, но не могла достучаться до него. Она страдала от того, что он стал сторониться ее. Ведь совсем недавно ей казалось, что они начали сближаться. Предлагая ей выйти за него замуж, он не обещал, что между ними возникнут добрые дружеские отношения. По всей видимости, сэру Тревельяну вообще не нужны были друзья, во всяком случае, он полностью игнорировал их, уйдя с головой в решение хозяйственных вопросов.

Пенелопа задумчиво посмотрела вслед мужу, который направился к дверям комнаты: к ним только что приехал сэр Гамильтон и ждал в холле разрешения, чтобы войти. Что происходит с виконтом? С человеком, который совсем недавно ревновал ее к Гаю, который смотрел на нее любящими, восхищенными глазами? Пенелопе казалось, что его словно подменили.

Встав, Пенелопа устремилась навстречу баронету, чтобы поздороваться с ним и сообщить, что Грэм, который явно избегает их общества, вновь уехал.

– Почему бы нам не поехать к Долли и не взять ее с собой кататься? Вы не возражаете, чтобы с нами поехал третий человек? – спросила она. – Она обожает ездить верхом! Бедняжка много времени проводит в четырех стенах, ухаживая за братом.

Гай заметно помрачнел, однако кивнул, принимая предложение Пенелопы.

– Долли проявляет душевную доброту и чуткость, заботясь о брате. Честно говоря, я не – ожидал от нее этого, – признался Гай. – Я согласен взять Долли на прогулку.

– Как вам не стыдно Гай! Говорить о Долли как о совершенно постороннем человеке, – возмутилась Пенелопа. – И почему вы раньше думали, что она лишена тех качеств, которые вы упомянули? Да, она молода и избалованна, но это не значит, что ей не свойственны эмоциональность и великодушие!

Надев шляпку и взяв перчатки, Пенелопа вместе с Персивалем вышла на улицу. Стоял теплый солнечный день.

– Как вы, в вашем возрасте, можете судить о Долли и называть ее молодой? – насмешливо спросил Гай, продолжая начатый разговор. – У вас странные понятия, моя дорогая Пенелопа. Вы почти ровесницы, но не ваш возраст заставляет всех мужчин восхищаться вами. Надеюсь, Грэм понимает, что ему страшно повезло!