— Прокляни меня, Создатель! — фанатично говорила Екатерина, — прокляни меня, ибо не смогла я вернуть на путь истинный короля Франции.

— Прекратите же, мадам!.. Чего вы добиваетесь?!

— Смерти Антихриста!

— Смерти Колиньи! — простонал Карл.

— Вы сами назвали его! — провозгласила королева. — Да, сир, вам, как и всем нам, известно, что подлинное имя его — Антихрист. Лжец, на совести которого — жизни шести тысяч смельчаков, павших в кровавых битвах: он жестоко воевал с нами; и сейчас, в Париже, он разжигает огонь ненависти и собирается уничтожить наши святыни!

— Но адмирал у меня в гостях, мадам! Не забывайте об этом, господа!

— Если он не погибнет, то скоро все мы окажемся в аду! — возопила королева.

— Я отправляюсь в Италию, — объявил Гонди. — Мне надо подумать о спасении души.

— Сир, — с поклоном промолвил канцлер де Бираг, — позвольте мне удалиться в мое поместье…

— Клянусь гневом Господним! — проревел маршал де Таванн. — Я предложу свои услуги герцогу Альбе!

— Продолжайте же! — воззвала к присутствующим Екатерина. — Объясните королю, что все благородные люди уедут из Франции. О горе, горе нам! Карл, твоя мать не покинет тебя; ты станешь свидетелем ее погибели! Я закрою тебя своим телом, мальчик мой, и пусть еретики сперва расправятся со мной!..

Королева придвинулась к Карлу и тихо сказала ему на ухо:

— Пусть со мной расправятся, ибо я не желаю видеть, как Гиз, разгромив гугенотов, займет Французский трон…

— Вы все жаждете его смерти! — прошептал Карл. — Все… Ну что ж, убивайте! Прикончите адмирала! Прикончите моего гостя! Прикончите того, кого я называл своим другом! Но тогда уж вырежьте и всех гугенотов Франции, всех до одного… чтобы некому было потом обвинять меня в подлом предательстве! Убейте, убейте всех!..

Лицо короля исказилось, из груди вырвался жуткий, зловещий хохот.

— Ну наконец-то! — радостно улыбнулась королева.

— Наконец-то! — с некоторым раздражением откликнулся маршал де Таванн.

Король рухнул в кресло, сопротивляясь накатившейся дурноте, а Екатерина жестом пригласила придворных в соседнюю комнату.

— Господин маршал, — повернулась Екатерина к Таванну. — Прошу вас сообщить герцогу де Гизу, что король намерен защитить церковь и спасти страну… Мы надеемся на помощь Гиза…

Таванн склонился перед королевой.

— Ступайте же, господа, — произнесла та. — Сейчас — три; я жду вас завтра утром, в восемь. Пригласите сюда Гиза, господина д'Омаля, господина де Монпасье, господина де Данвиля; не забудьте и прево Ле Шаррона. Итак, завтра, в восемь, у меня в кабинете…

Все вышли; остался лишь герцог Анжуйский. Екатерина сжала руку сына, с любовью взглянула на него и тихо проговорила:

— Ты будешь царствовать, дитя мое! Теперь же иди, поспи немного!

— Ах, — пробормотал Генрих Анжуйский, широко зевая, -я бы не отказался, милая матушка!

Он равнодушно позволил матери поцеловать себя; Екатерина знала, что ее обожаемый сын не испытывает к ней теплых чувств, и это глубоко ранило ее каменное сердце… А может, холодность Генриха была карой, ниспосланной королеве за все ее грехи…

Вскоре, очнувшись от грез, Екатерина шагнула к двери и распахнула ее. За ней ожидал Руджьери. Последние три дня состарили астролога на десять лет.

— Час пробил! — воскликнула королева. — Предупреди Крюсе, Кервье и Пезу…

— Да, Ваше Величество! — тихо сказал Руджьери.

— Итак — это случится следующей ночью! Начнем в три. Это самое удобное время. Ты подашь сигнал. Пошлешь кого-нибудь на колокольню церкви Сен-Жермен-Л'Озеруа…

Руджьери задрожал и отпрянул.

— Что с тобой! Ты спятил? — нахмурилась королева.

— Я сам отправлюсь туда, — мрачно заявил астролог. — Это будет погребальный звон по моему сыну… Я сам ударю в колокола…

«Сын… его сын… и мой тоже», — промелькнуло в голове у королевы.

Но она тут же решительно отогнала от себя подобные мысли и поинтересовалась:

— Что с Лаурой?

— Убита.

— А с Панигаролой?

— Неизвестно.

— Разузнай! Он весьма опасен.

Руджьери тихо, будто привидение, выскользнул из комнаты.

Королева присела за стол. Несмотря на позднее время сна у Екатерины не было ни в одном глазу. Она схватила перо и начало быстро писать. Но вскоре рука ее замерла, пальцы выпустили перо… Екатерина сжала голову ладонями и чуть слышно проговорила:

— Мой сын… это был и мой сын…

И королева глухо застонала.

А истерзанный Карл еле дошел до своей опочивальни. Лоб его пылал. Прямо в одежде он рухнул на ложе, но оставаться там не смог. Король вскочил и забегал по спальне, то и дело 5росаясь к окну и выглядывая на улицу: он с нетерпением ждал утра. Его любимые собаки, Несс и Эвриал, обеспокоенно следили глазами за хозяином.

— Что мне делать? Как забыться? — шептал Карл, а все его тело сотрясала мелкая дрожь.

Он зажег все светильники в комнате, подошел к застекленному шкафчику и достал оттуда рукопись:

«Может, заняться моей книгой?» — подумал Карл.

Манускрипт, который он держал в руках, носил название «Королевская охота» [12]. Карл механически перебирал страницы трясущимися пальцами, и взгляд его задержался на последней фразе. Она начиналась со слов: «Чтобы затравить зверя…»

— Вот именно! Затравить! И учинить чудовищную расправу! — прохрипел Карл и кинул рукопись на полку шкафчика.

За спиной короля раздалось сердитое ворчание.

— Кто это? — дико закричал король, стремительно оборачиваясь.

Но он увидел лишь Несса, собственную борзую. Пес хотел приласкаться к хозяину. Обе собаки, подняв головы, вопрошающе смотрели на Карла.

— Ах, это вы… — всхлипнул тот. — Вы ведь охотничьи псы… Тоже мечтаете затравить кого-нибудь?.. Тоже жаждете крови?.. Убирайтесь!

Испуганные собаки с жалобным визгом отбежали подальше. Карл зашатался, взмахнул в воздухе руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, и упал на пол. Пальцы его скребли ковер, глаза закатились, на губах выступила пена.

— Ко мне, на помощь… — хрипел король, — Гиз хочет моей смерти! Смерти Колиньи! И всех гугенотов! Чтобы громоздились горы трупов! Убивайте же, убивайте… Пусть пытают этих Пардальянов… пусть вырвут у них правду… Коссен! Схватить… схватить королеву-мать! Остановите наконец… Умираю! Господи, кровь! О Боже, я весь в крови! У меня на лбу кровавый пот! Помогите мне, доктор Амбруаз, помогите!.. Мне нечем дышать! Ко мне, эй, кто-нибудь, сюда! Они зальют, зальют меня кровью!.. Мари, бежим, Мари! Укроемся в башне Нотр-Дам… Нужно спешить, Мари… О, я сейчас захлебнусь в крови!..

Целый час терзали короля ужасные видения. Но наконец дыхание его стало ровным, он забылся тяжелым сном.

Король проснулся утром. Он так и остался лежать на ковре, не в силах подняться, чувствуя усталость и тяжесть во всем теле. Обе его борзые устроились рядом и лизали хозяину руки. Карл тихонько погладил собак, потом с трудом встал…

— Господи! Иисусе сладчайший! — прошептал несчастный юноша. — Может, это был только сон, страшный сон!

Всю свою веру и надежду вложил Карл в эти слова.