Не знаю, кто первый из нас тогда решился и кто потянулся за поцелуем. Но это произошло, и это было чудесно.

Я была буквально на седьмом небе от счастья и думала, что Габриэль разделяет мои чувства. Но Делмарк оказался верен своему ветреному нраву.

Вернулись мы в бальный зал молча, а после разошлись по разным сторонам и не обмолвились больше не словом на протяжении целых десяти лет.

В тот вечер Габриэль наслаждался балом и кружил в танце каждую незамужнюю леди, за исключением меня. И мое сердце оказалось разбито, а по возвращении домой я узнала, что разбитое сердце было меньшим из зол.

— После этого я долго мучался в раздумьях, — продолжил тем временем господин мэр, вырывая меня из мучительных воспоминаний, — А на следующий день пошел к твоему брату.

Что он сделал? Зачем он пошел к Арнольду? Сгорал от мук совести и решил во всем признаться?

Габриэль сделал паузу и взглянул на меня. Впервые серьезно. И во взгляде его голубых глаз мне было сложно прочесть какие-либо эмоции.

— Я хотел попросить у Арнольда твоей руки, — внезапно признался Делмарк, — Думал, что он обрадуется тому, что мы сможем стать одной семьей. Но он неожиданно мне отказал, не объясняя причин. А на следующий день я узнал, что ты сбежала из дома. И тогда я считал, что это может быть как-то связано. Но все не мог понять, как именно.

Подобного заявления я и вовсе не ожидала услышать. И в свете того, что я помнила о том вечере и о поведении Габриэля на нем, все это казалось какой-то злой шуткой.

Неужели он решил меня так разыграть? Или предстать благочестивым джентльменом в моих глазах? Если так, то зря. Потому что мое мнение о Габриэле Делмарке было давно уже сформировано, и его характеристика была далека от характеристики лорда с идеальными помыслами и манерами.

Но Габриэль был серьезен и мрачен, что ясно давало понять – он не шутит и не врет.

— Если ты посчитал, что обязан взять меня в жены только лишь после одного случайного поцелуя, то я рада, что Арнольд тебе отказал, — призналась я.

Потому что подобный повод для брака от мужчины, которого ты любила, звучит куда еще более унизительно, чем отсутствие предложения как такового.

И, возможно, хорошо, что я узнала об этом только десять лет спустя. Незнание позволило мне спасти себя без необходимости оглядываться на прошлое и сгорать от мучительных сомнений.

— Что за глупости, Агата?! — возмутился Габриэль, резко вскакивая, — Мне бы и в голову не пришло подобное. Я попросил твоей руки у Арнольда только потому, что был в тебя влюблен. И был влюблен уже не один год.

А вот к подобному признанию, которое казалось мне совершенно невероятным, я была не готова.

И не смогла ответить ничего более толкового, чем пересохшими губами произнести:

— Что ты сказал?

— Я попросил твоей руки у твоего брата, потому что хотел на тебе жениться, и был в тебя влюблен, — послушно повторил Габриэль.

— Ты? Влюблен? Да это же невозможно, — покачала я головой, все еще отказываясь верить в услышанное.

— Очень даже возможно, — возразил Делмарк, снова опускаясь на край кровати, — Я помню тот день, когда только вернулся из академии на каникулы домой и встретил тебя.

Я тоже отчетливо помнила тот день. К моим пятнадцати годам детская влюбленность в Габриэля Делмарка меня не покинула. Наоборот, она нарастала только все больше.

И когда объект моих нежных чувств отправился на учебу в академию, я страдала, долго и мучительно. Но моя радость в тот день, когда двадцатилетний Габриэль вернулся в родовое поместье, была гораздо сильнее любых страданий.

Правда, тогда, немного повзрослев, я уже перестала так открыто им восхищаться. И усиленно делала безразличный вид, опасаясь того, что мою влюбленность кто-либо обнаружит. А признаваться в этом самому Делмарку было для меня и вовсе смерти подобно.

— За то время, что мы не виделись, ты сильно изменилась. Так выросла, так похорошела и так звонко смеялась, что у меня не осталось возможности в тебя не влюбиться, —продолжил шокировать меня своими откровениями Габриэль.

А я не могла вымолвить и слова, оглушенная всем происходящим.

Мне впервые в жизни признавались в любви. Да еще и это делал тот, которого я сама любила так долго. И сейчас, глядя в голубые глаза Габриэля Делмарка и слушая его чарующий голос, я отчетливо поняла – все это время я хранила эту любовь в своем сердце, запертом на множество замков. Прятала ее, отрицала, считала, что эти чувства давно позабыты и утеряны, думала, что наши судьбы больше никогда не пересекутся. Но я заблуждалась во всем, что касалось Габриэля.

— Но ты словно не обращала на меня никакого внимания, считая меня не более, чем другом своего старшего брата. Я разговаривал с тобой, пытался флиртовать, пытался вызвать ревность. Да я все перепробовал за те два года, — вспыльчиво признался Делмарк, — А потом, после нашего поцелуя у меня появилась надежда, что мои чувства могут оказаться взаимными. Но Арнольд не дал мне и шанса узнать, так ли это было на самом деле.

Говорить о чувствах и оголять перед кем-то душу для меня оказалось не менее сложным испытанием, чем признаваться в том, как поступил со мной старший брат.

Но теперь я точно знала, что в таких делах страх – ненадежный советчик. И упустить что-то хорошее в своей жизни лишь из-за пустых тревог будет самым глупым решением.

— Ты мог просто во всем признаться, — наконец, произнесла я, пересилив себя, — Просто спросить прямо. В этом же нет ничего сложного…

— Это я понимаю сейчас, Агата, — мрачно кивнул Габриэль, — Но тогда я был молод и глуп, а еще до смерти боялся оказаться отвергнутым. И поэтому использовал не самые лучшие способы, что привлечь внимание понравившейся леди.

— Что ж, с этим и не поспоришь, — призналась я.

Габриэль своими попытками привлечь мое внимание создал в моей голове образ повесы, который никогда и не взглянет в мою сторону всерьез. И даже тогда, несмотря на всю силу собственных чувств, я понимала, что с таким мужчиной у меня не будет и шанса.

Но все в этой жизни оказалось не так однозначно…

— Я выбрал образ веселого и беззаботного парня потому, что так легко было защитить свои чувства, — продолжил тем временем Габриэль, глядя в окно, — Но, кажется, эта маска прочно срослась с моей сутью и избавиться от нее теперь не так-то просто. И даже теперь, спустя десять лет, когда я вновь тебя встретил, ты осталась такой же холодной по отношению ко мне, но теперь уже не скрываешь того, какого ты на самом деле обо мне мнения. А я остался тем же шутом, — горько усмехнулся Делмарк.

А потом внезапно повернулся ко мне, взглянул своими горящими глазами и решительно заявил:

— Но знаешь, Агата, в этот раз я не намерен также легко отступать. Раз уж у меня появился второй шанс, то я непременно им воспользуюсь.

Мне был понятен порыв Габриэля, и было весьма приятно услышать эти слова. Вот только я не нуждалась в том, чтобы меня завоевывали.

Я была влюблена в него долгие пятнадцать лет и больше не желала тратить время на глупые игры, выяснение симпатий и долгие расшаркивания.

— Ты всегда мог просто меня спросить, — повторила я.

— Какая же ты упрямица, Агата, — закатил глаза Делмарк, — Собираешься в очередной раз меня отвергнуть? Да я уже, если честно, даже и не знаю, с какой стороны к тебе подступиться.

— Просто спроси, — упрямо повторила я, сжимая одеяло от волнения все больше.

И до Габриэля, похоже, наконец дошло.

Он выпрямился, нервным движением пригладил волосы и, взглянув мне в глаза, со всей серьезностью произнес:

— Я влюблен в тебя, Агата Мортон или Агнес Мурай. Называй себя как хочешь, но это не изменит твоих чувств. Я люблю тебя уже долгие двенадцать лет и собираюсь любить тебя на протяжении всей своей жизни.

И он выглядел таким решительным, милым и трогательным одновременно, что я не удержалась.

— Очень мило с твоей стороны. Спасибо, я приму к сведению, — чопорно кивнула я, не сдержав порыва мелкой мстительности.