Пикап стал оседать, забуксовав в зарослях высохшей осоки. Шипованные шины — специально для скверных дорог, — тяжело вращаясь, расшвыривали красноватую землю. Автомобиль с четырехколесным приводом, скрежеща и взрыхляя почву, пролагал себе путь по разбитой террасе, то и дело кренясь на сторону, пригибая к земле голубовато-зеленые побеги полыни. Он двигался к противоположному склону холма. Там стояли под навесом желтые машины.

Водителя окружал сладковатый аромат раздавленного шалфея и клубы горьковатой, пьянящей пыли. Под навесом ждали два трактора с прицепами, экскаватор и трубоукладочная машина, все с заглушенными двигателями. Неумолкающий шорох ветра в осоке смешивался с негромкими людскими голосами.

Водитель с шумом открыл болтающуюся на ветру дверь кабины и выпрыгнул, разминая затекшую спину. Из траншеи высунулись чьи-то головы. Шлемы людей особенно ярко желтели на фоне темной после дождя земли.

— А, вы здесь! — Старший, должно быть мастер, подтянувшись на руках, выбрался из траншеи. — Надо потолковать. Насчет времени. Вы, чертовы археологи, в копеечку мне выходите! Мы должны проложить эту траншею к десятому декабря, и каждый день проволочки обойдется компании в десять тысяч долларов. Водитель пожал мастеру руку и кивнул рабочим.

— Ну ладно, посмотрим, как у нас здесь обстоят дела… На таких намытых дождем плато особых находок, конечно, ждать не приходится… Да и потом, по геоморфологическим данным, этой террасе пятнадцать тысяч лет. Конец плейстоцена. Там, где вы копаете, могут быть и вулканические породы. Вдруг здесь есть какие-нибудь могильники — кто знает?

Водитель подошел к багажнику и, потянув за ремень, извлек старую армейскую сумку и сто раз порванный и заштопанный портфель.

Вдвоем они пробрались сквозь шишковатые полынные кусты к траншее и посмотрели вниз — туда, куда ковш экскаватора сбрасывал выкопанную землю. Внизу стояла маленькая, на одного работника, археологическая сортировочная сетка; ее поддерживал конический столбик земли.

— Доктор Когс? — окликнула его из траншеи, задрав голову, загорелая молодая женщина.

— Ну, Энн, что ты тут нашла? — И водитель спрыгнул в траншею.

Женщина сурово посмотрела на землекопов и трубоукладчиков и указала на уходящий в сторону от тоннеля ход, прикрытый черным пластиковым листом.

— Всего лишь одиночное захоронение, доктор Когс. — Она отерла грязь с лица. — Я велела им копать здесь… Им это не очень-то пришлось по душе. Наконец один землекоп откопал руку. Вот видите — локтевая кость и кусочки лучевой… Тогда я закрыла этот ход.

— Порода вулканическая? — спросил он, краем глаза видя, как помрачнел и скрестил руки на груди мастер трубоукладчиков.

— Ничего подобного. Эта женщина, которую мы откопали, оказалась здесь — и ее чем-то накрыло… В той страте, где ее нашли, в основном гравий. Если уж строить какие-то догадки, я бы сказала, что она скорее всего утонула во время паводка.

— На плейстоценовой террасе? — спросил он, коснувшись рукой заградительного щита.

— Да, — ответила Энн. Судя по ее голосу, находка была стоящей. — Хотите взглянуть?

Когс с помощью Энн поднял пластиковый щит. Помедлив, он прикоснулся к скелету. Судя по тазовым костям, это и впрямь была женщина. Одну руку ей оторвало в момент гибели. Разрозненные желто-белые, отполированные временем кости валялись на земле так, как выкопал их ковш экскаватора. Он склонился над черепом:

— Старая… Зубов почти не осталось — только резцы. Рубцов на черепе, кажется, не видно — только чешуйки. Ей было по меньшей мере под семьдесят. А может, и больше. Смотри, какой артрит в позвоночнике. Должно быть, адски болело.

Он достал из армейской сумки мастерок, зачерпнул немного гравия и попробовал породу на вкус. Затем он отер губы и кивнул:

— Да, пожалуй, так и есть. — Он обернулся к Энн:

— Паводок? Конечно, почему бы и нет? Тогда понятно, почему кости так хорошо сохранились.

— Не так много мы находили палеоиндейских захоронений, — напомнила Энн.

— Таких находок, как эта старуха, вообще раньше не было. Я сам не верю… — Он нагнулся и начал рыть мастерком гравий вокруг грудной клетки скелета.

— Не стоит, наверное, дальше копаться, — заметила Энн. — Учитывая возраст этого захоронения… Что это? Мастерок Когса зацепил что-то красновато-рыжее.

— Ты видела какие-нибудь артефакты в других местах?

— Кусок обточенной ветром раковины. Судя по всему, от какого-то моллюска. Ума не приложу, что это может значить. — Она достала щеточку и стала счищать с находки грязь. Показался длинный кроваво-красный выступ.

— Господи Боже мой! — выдохнул он. — Погляди-ка на это!

— Что такое? — Мастер и рабочие тоже прибежали посмотреть.

— Кловис! — выдохнула Энн. — Настоящее Кловисовское захоронение. — Она начала нетерпеливо откапывать другой конец новонайденного предмета. — Прекрасная работа! Посмотрите — желтый известняк с красной инкрустацией. Удивительно!

— Да, это верная примета Кловиса. — Он рассматривал находку, пока ловкие руки Энн торопливо счищали с нее землю. — Редкие мастера! В работе по камню им не было равных…

Она кивнула:

— А это — лучшая вещь из всех, что я видела. Когс задумчиво наморщил лоб:

— И старуха носила это с собой? Это кое-что говорит об их социальной структуре. Видно, она была в своем племени вождем, предводительницей… Конечно, после находок в Орегоне…

— Эй, ребята, а с трубопроводом что будет? — вмешался мастер. — Что это за Кловис такой?

— Первые американцы. Старейшая культура в Северной Америке, — ответил Рабс, отирая пот со лба. — Никто прежде не находил таких захоронений. Слышите — никто!

— Мне что, теперь платить десять штук в день за груду старых костей? Да я своему конгрессмену напишу, вот что! Какого хрена…

Когс сердито вздохнул:

— Можете копать свой тоннель. — Да? — Голос мастера заметно смягчился. Он опять натянул шлем на голову. Археолог кивнул.

— Мы тут возьмем кое-какие пробы — ну покопаем еще, чтобы убедиться, что больше нет захоронений. Но я не думаю, что кроме найденного есть еще какое-нибудь. По стенам тоннеля видно, что здесь были паводки… — Он покачал головой:

— Поглядите-ка на ее правую ступню. Видите, на всех костях «шпоры»? Она как-то сломала лодыжку — за много дет до смерти. Должно быть, ходить на такой ноге — дьявольски больно. И боль никогда не утихала.

Мастер подошел поближе:

— Фу, мерзость какая. Сколько дней вам надо на ваши чертовы опыты?

— Денька два.

— Интересно, кто она была такая…

В ямке в полу пещеры потрескивал огонь, кверху поднимались струйки дыма. Черная сажа жирным бархатистым слоем ложилась на окаменелую землю. Разложенные у стен ивовые ветки и сухая трава не пускали в пещеру холод. Висящие в два слоя, потемневшие от дыма шкуры карибу надежно защищали от ледяных дуновений Ветряной Женщины. По углам белели черепа Дедушки Белого Медведя, Карибу, Волка и Белой Лисы. Их пустые глазницы сурово глядели на мерцающий огонь. На белых костях начертаны были цветные знаки — символы Силы шамана.

Женщина устало потянулась вперед, и длинные пряди жирных черных волос свесились по обеим сторонам ее лица; огонь оставлял на них голубоватые отсветы. Она терпеливо постукивала по лежащему под ее ногами потрескавшемуся граниту. Из ниш и трещин пещеры смотрели идолы, укутанные в темно-коричневую, древнюю, потемневшую от дыма священных огней ивовую кору.

— Я все еще здесь, — прошептала она. — Я жду. Ты же не думаешь, что я ушла, правда?

Ответа не было, и Цапля вновь откинулась назад и прислонилась к холодной каменной стене, что-то бормоча себе под нос. Ее платье, сшитое из шкур, украшал узор — когда-то яркий, а ныне полустершийся. Глядя прямо в багровое, пульсирующее око пламени, она чертила в воздухе перед собой знаки Вещей Силы. Она собрала горсть сухой ивовой коры и положила ее в кожаную сумку для воды, висевшую на треножнике справа от нее. Встряхнув кору, она бросила ее в огонь. Дерево зашипело, поднялся столбик дыма. Она четырежды повторила это; теплый влажный дым густым столбом валил в отверстие для тяги проделанное высоко в стене пещеры.