— Но я уж давно не гордый.

Четыре Зуба хмыкнул.

— Ты и впрямь думаешь, что Другие могут забраться вслед за нами в ледовый ход? — спросил он, покачав головой. — Это же… безумцем надо быть, чтобы лезть в такую дыру! Безумцем! Нельзя людям ходить под землей. А что если кто-то там умрет? Как их души найдут путь к Блаженному Звездному Народу? Они навсегда останутся погребенными во Тьме!

Пляшущая Лиса поежилась:

— Ты и представить себе не можешь, как это на самом деле страшно! Погоди, сам увидишь!

Четыре Зуба сплюнул в огонь и беспокойно облизал губы.

— Я во многих местах побывал, многое повидал. Не вечно же нам идти подо льдом. Если эта новая земля и впрямь такова, как вы говорите…

— Такова, — подтвердил Поющий Волк. — А еще — кто знает, что за той долиной, которая уходит дальше к югу?

— Может, земля, где не будет голода? — спросил старик, и глаза его загорелись.

— Земля, где повсюду вдоволь дичи. Мы вырастим там детей, которые и знать не будут, что это такое — голодать… — прошептал Поющий Волк. — Я помню, Цапля говорила про новые травы, которые Народ сможет Употреблять в пищу. Я и сам обрасту жирком там, на новой земле. Только для этого надо немного постараться. Я знаю…

— Еще один Сновидец? — насмешливо спросил Четыре Зуба, с сомнением покосившись на молодого собеседника.

— Нет, мне на это смелости не хватило бы, — серьезно ответил Поющий Волк. — Но волей-неволей приходится брать на себя многое… Погляди-ка вокруг. Народ распадается на части, как старая парка, у которой сгнила завязка из звериных кишок. Ты не думай, мне самому не нравится эта ледовая дыра. Я и сам понять не могу, как Волчий Сновидец рискнул войти туда!

— Сумасшедший! Люди, у которых есть Вещая Сила, всегда сумасшедшие… — произнес Четыре Зуба, ударив себя кулаком по колену.

— Но он вошел. И нашел тропу, которую обещал ему Волк. И все, что он говорил нам в Мамонтовом Лагере, оказалось правдой.

Дождь усилился, водяные струи яростно стучали по кожаным сводам. Четыре Зуба потянулся к костру и подбросил в него еще прутьев. Треск огня отчасти заглушил шум бури. В чуме стало немного светлее.

Пляшущая Лиса оправила растрепанные ветром волосы.

— У нас есть три пути, — сказала она. — Остаться здесь и голодать, идти на север и сражаться с «Другими», или идти через ледовый ход. Я иду за Волчьим Сновидцем.

— Все мы идем за ним, — согласился Поющий Волк — Если мы хотим выжить — другого пути нет. Она заглянула в глаза собеседникам:

— Но с другой стороны, и это будет непросто. Здесь, в долине Цапли, собрался весь Народ, и в конце концов мы напрочь истребили всю дичь. Охотникам — тем, кто не стережет лагерь от Других — придется выслеживать каждого оставшегося зверя, чтобы снабдить нас пищей хотя бы на дорогу.

— Только нельзя трогать старого Мамонта, — резко возразил Поющий Волк. — Он — друг Цапли. Как бы скверно нам ни было, мы не вправе нарушать ее волю.

— Но тогда, — нахмурилась Пляшущая Лиса, — среди Долгой Тьмы нам не хватит мяса для пути.

— Цапля запретила нам трогать этого Мамонта. Я не позволю его убивать. И Волчий Сновидец не позволил бы.

Она подняла руки:

— Хорошо. Мамонта не трогаем. Он будет жить во имя Народа, но тогда та «не больно сытная пища», о которой я говорила, будет в большой цене. Терять времени нельзя. Может, дичь с той стороны будет в таком же изобилии, как в этом году. Может, нет. Мы все знаем — зверь на месте не сидит. С этим ничего не поделаешь. Тогда нам опять предстоит тяжелый год. А у нас и так уже и одежда износилась, шерсть со шкур повыпадала, кожа протерлась до дыр. Трудно и представить себе, что нам предстоит!

— Другого случая спастись уже не будет, — прошептал Поющий Волк. — Ты согласен, Дедушка? Четыре Зуба, шумно вздохнув, кивнул:

— Я послушал то, что говорит Пляшущая Лиса. Если это нужно для спасения Народа, значит, так тому и быть. Только бы Другие пока что оставили нас в покое — тогда мы встретим дичь с той стороны Ледника, в новом мире.

Округлые холмы терялись в тумане; в светло-зеленой дымке серые камни были почти незаметны. Желто-синие пятнышки анемон оживляли землю; на кустах уже пробивались первые ягоды. Но никаких животных не попадалось. Ледяной Огонь сидел скрестив ноги у костра. Взгляд его был полон тревоги: печальные мысли одолевали его. При свете белой ночи видно было, как подрагивает его тяжелая челюсть.

За спиной у него раздались осторожные шаги: чьи-то кожаные сапоги прошуршали по росистой траве.

— Чем дальше к югу, тем суше земля, выше в гору дорога, беднее травы, — качал головой Красный Кремень. — Не по душе мне это…

Он сделал еще два шага вперед и посмотрел на своего старого друга.

— Я уже слышал — люди жалуются. Охота здесь, говорят, не так хороша, как на старом месте. Старейшины подумывают, не вернуться ли назад, на север, а не то останемся без еды на зиму.

— Но Враг нашел дорогу через Ледник.

— Чтобы я шел через какую-то дыру? — возмутился Красный Кремень. — Да разве я земляной червь?

Ледяной Огонь, опершись ладонью о подбородок, поглядел в пространство, открывающееся за холмами. Над сгрудившимися валунами кружились чайки, их черные клювы мелькали на фоне скользящих по небу облаков.

— Ты слышал, что говорил Дымок? Множество чужестранцев идет на восток. Они занимают земли, где прежде жил Ледовый Народ. Они все опустошают на своем пути. Что-то ужасное случилось далеко отсюда, в западных землях. Не знаю, сколько мы успеем продержаться, прежде чем они нахлынут на нас и перебьют нас — всех до единого. Если вода будет подниматься так же, как прежде, у нас останется одно спасение — эта ледовая дыра.

Красный Кремень, прищурившись, поглядел на него:

— Я думаю, что дело еще хуже, друг мой. Я думаю, тебя сбило с толку… подчинило себе то видение… и эта ведьма, Соглядатай. Помнишь, в тот день? Смотришь невесть куда, не слышишь, что тебе говорят. И в завершение всего бормочешь: «Мой сын идет!» Какой сын? У тебя же нет сына!

Ледяной Огонь оглянулся и облизал губы.

— Я не знал, что произнес это вслух.

— Произнес. Многие слышали это.

— Мой сын… Нет, это неважно. У нас есть только один путь — к югу.

— Ты веришь этой сказочке про дыру, населенную Духами?

— Ты хочешь сказать, что твоя дочь лжет? Красный Кремень опустил глаза:

— Нет… Но я думаю, ей заморочил голову этот Вражий Сновидец со своими мечтами про землю изобилия.

— Но она видела дичь.

— Может, но стоит людям пожить там год или два — она кончится, как везде. У нас есть прекрасные Соленые Воды, где вдосталь чаек, и рыбы, и моллюсков, и мидий.

— Там уже живет Род Буйвола. И им тоже придется идти вслед за нами — как только Соленые Воды оттеснят Род Тигровой Утробы и Род Круглого Копыта с западных равнин на морской берег. Море защитит их с запада от новых пришельцев, но все равно — Народ под угрозой…

— Ну и пусть. Но мы знаем — на берегу еды вдоволь. А мы тем временем разгромим Врага здесь. А они пусть попытаются отогнать Врагов на севере и вернуться туда…

— Да… Но кто знает, может быть, скоро Враг с дальнего запада, а с ним еще и другие племена пересекут Соленые Воды и…

— Послушай, друг мой. Я ни от кого не замыкал своего слуха. Я выслушал посланцев от всех родов. Ледовый Разведчик и другие говорят, что Роду Белого Бивня нравится, как мы ведем себя последнее время. Белую Шкуру вернули себе… Старикам этого довольно. Но охотники беспокоятся — говорят, здесь мало дичи. Молодые женщины плачут от страха — боятся достаться на потеху Врагу. Ты что-то должен сделать! Возбуди у них ненависть к нашим обидчикам! Напомни про обесчещенных женщин… Про замученных младенцев. Про пленных, которых разрывали на части и бросали на съедение воронам. Мы же в силах! Пробуди у них ненависть. Не то в следующем году нам не видать Шкуры.

Ледяной Огонь, слабо улыбнувшись, поглядел на него: