Вороний Ловчий не мигая поглядел на него:

— Однажды она будет моей женой. Я видел это… А еще я видел дитя — могучее дитя! — которое вышло из ее утробы. Я уверен… — Его голос оборвался, и он уставился в одну точку. — Я уверен, что она — моя.

— Ты что, Сны видел?

Вороний Ловчий пропустил вопрос мимо ушей.

— Кроме того, она меня восхищает. И каким бы позором она ни была покрыта — не было ни одной женщины, которая так волновала бы меня.

— Сны? Да ты такой же мальчишка, как твой братец! Вороний Ловчий сжал рукоятку копья. Мышцы его напряглись.

— Послушай, Кричащий Петухом. Есть вещи похуже, чем Духи Долгой Тьмы. Время, когда ты мог называть меня мальчишкой, давно прошло.

— Я не имел в виду ничего дурного, — быстро оговорился Кричащий Петухом, слабо улыбнувшись. — Друзьям не следует обижаться на пустяки… Особенно когда Народу грозят такие опасности. Не правда ли?

— Так как насчет Пляшущей Лисы?

Кричащий Петухом развел руками и пожал плечами:

— Какое мне дело? Она все равно рано или поздно ушла бы от меня к Бегущему-в-Свете.

Вороний Ловчий кивнул, поглядев вполглаза на Кричащего Петухом:

— Теперь мы понимаем друг друга.

Цапля сидела, скрестив ноги, перед потрескивающим костром и устало поглаживала тыльную сторону шеи. Дрожащие тени ложились на черепа, и от них еще чернее казались глазные проемы, еще ярче блестели белые волчьи и Медвежьи клыки. Человеческие черепа сурово глядели на колдунью пустыми глазными дырами, словно читая ее тайные думы.

"Да, вы все знаете. Мертвые все видят ясно. Только живые ослеплены своей тщетой. Скажите же мне, благородные мертвые, хватит ли… хватит ли мне сил?

Смогу ли я соединиться с Танцующим? Или меня вновь постигнет неудача? Скажите мне, добрые мертвые, что вы видите?"

Из-под занавеси, скорчившись, поглядывала на нее Обрубленная Ветвь.

— Он ушел… Я проводила его к тому камню. Цапля кивнула, нервно теребя пальцами края своей парки, и обернулась на черепа. Обрубленная Ветвь поглядела туда же, прищурившись и шамкая беззубыми челюстями. Старуха ежилась от испуга.

— Мне он здесь не нужен… Сейчас — не нужен. Это слишком важно… Я не хочу, чтобы он видел.

— Мне страшно, когда ты так говоришь, — ответила Обрубленная Ветвь, неловко переминаясь на своих скрюченных ногах.

— Мне и самой страшно.

Они замолчали. Цапля долго смотрела на острый, как копье, нос и сморщенное лицо старухи — и вспоминала былые обиды.

— Знаешь, а ведь я почти простила тебя.

— Не трать зря времени. Я никогда в этом не нуждалась.

Цапля кашлянула, глаза ее блеснули.

— Ты — может быть, но мне самой это нужно. Я годами носила в своем сердце рану. Теперь, когда я тебя вроде как полюбила, мне стало полегче.

Обрубленная Ветвь только отмахнулась от ее слов и, опустившись на колени перед огнем, стала греть руки.

— Береги дыхание! Я любила Медвежьего Охотника. Если бы мы могли повернуть время назад… Я бы все за это отдала. Ведь у нас с ним было несколько замечательных лет, пока он не погиб.

— Зачем ты вернулась сюда? Ты могла бы спокойно дожить век в чуме у какого-нибудь охотника. Это совсем не так плохо… Тебя кормили бы за то, что ты помнишь старые сказания и помогаешь растить детей. Стариков почитают — так принято у Народа, — ответила Цапля, растирая затекшие от напряжения предплечья. — Будешь стряпать, собирать щепки на топливо. А все это колдовство не для тебя, Обрубленная Ветвь.

— Ха-ха! Да что ты обо мне знаешь? Не для меня, говоришь? Ха! — Она покачала в воздухе скрюченным пальцем. — Я видела его глаза, Цапля. Понимаешь? Сон… там был Волчий Сон, настоящий, могучий. Он коснулся моей души. Он ранил меня и пробудил мои собственные Сны. — Она покачала головой. — Я для Народа пришла и для него, для Бегущего-в-Свете. Так научи же его!

— Я-то почему? Ты ведь никогда не любила…

— Помолчи-ка, старая карга. Что бы между нами ни случилось, ты лучшая из всех. Ты — единственная Сновидица среди Народа, которая может чему-то научить.

Цапля терла себе лоб. Время близилось, и у нее сводило живот от страха.

— Он будет могуч. Однажды он станет сильнее меня… Если выживет.

Щелкнув ревматическими суставами, Обрубленная Ветвь потащила в костер еще одну охапку ивовых веток — она вдосталь запасла их в долгие недели лета.

— Если? Это связано с тем Сном, что ты видела прошлой ночью?

Цапля рассеянно поглядела на огонь:

— Образы… Звуки… Что-то дурное случится с Народом… рядом с Народом. Я… я не знаю. Но многие идут сюда. Они тянутся по холмам от самой Большой Реки. Впереди идут Издающий Клич, Поющий Волк и женщины, которых я не знаю. А за ними еще десятки отрядов. И все идут сюда.

— У них что-то случилось?

— Они боятся, страшно боятся, — покачала головой Цапля. — Они идут — и страх витает над ними. Я видела во Сне: что-то страшное растет во мраке. Огромное, как Дедушка Бурый Медведь, оно поглотило облака, все погрузило во тьму и потянулось вниз, растопырив над миром огромные когти. Оно ждет…

— И что-то в этом роде видел Волчий Сновидец? — Думаю, да.

— А можешь ты как-то это изменить?

Цапля пожала плечами:

— Есть еще кое-что похуже. Вороний Ловчий пошел на север. Там, где он проходит, рекой льется кровь. Множество юношей пошло вслед за ним. Его власть над ними все растет — будто Долгая Тьма сгущается над землею.

Даже некоторые молодые женщины пошли с ними. Они несут на спинах копья и поют боевую песнь, а Кричащий Петухом благословляет их и обещает им защиту от злых Духов. А на другом берегу кровавой реки — лагерь Других, и небо там светится яркими полосами, будто Дети-Чудища сражаются между собой.

— Я что-то не понимаю…

Цапля втянула щеки, тяжело дыша.

— Я сама не понимаю. Потому-то я и разбудила Волчьего Сновидца. Мне нужно было потолковать с ним.

— Ты многому его научила. Он знает, что нужно для правильного Сна. Желтые камни, собранные у гейзера… Белые льдины, покрытые испражнениями мамонтов… Целебные травы…

— Время близится. Он должен опознать этот день. Он многому научился — он прежде и вообразить себе такого не мог. Надеюсь, что он знает достаточно.

Обрубленная Ветвь поежилась, краем глаза взглянув на нее:

— Ты хочешь сказать, что не будешь дальше рядом с ним и не сможешь его доучить до конца?

— Может, и не буду.

— О чем это ты?

Цапля неторопливо покачала головой:

— Всю жизнь, с тех пор как я ушла от Медвежьего Охотника, я в силах была осознать происходящее — хотя бы просто по опыту… А теперь весь мир меняется, люди гибнут, и я не могу понять — почему.

— Ты и не можешь понять все в мире, Цапля. Отец Солнце сотворил…

— Ах, но ведь я же кое-что вижу, старуха. — Цапля зажмурилась и устало вздохнула. — По крайней мере, могла бы, но все так бегло, так неясно… Все мелькает, ломается, как кости карибу в струях ключа. Старые дороги к Снам закрылись, новых я сама страшусь. Что-то идет на нас… Я не могу просто так сидеть и ждать этого. Нет, старуха, мой удел — искать суть. Я должна понять, что это такое, прежде чем оно поглотит меня.

— Вещее знание заменило тебе Медвежьего Охотника, да?

Из глаза встретились.

— Да, — мягко и спокойно произнесла Цапля.

— Потому ты и отослала мальчика? Ты хочешь сразиться с этой… штукой?

Цапля помолчала, сжав губы и нахмурив брови.

— Я боюсь, что он увидит нечто, к чему еще не готов. В его годы опасно видеть кое-какие вещи слишком ясно. Нет, это его слишком сильно ранит.

— Что ты задумала?

— Послушай! Мне нужно посмотреть, неужто ты не понимаешь?

Отблеск огня упал на тощие щеки Обрубленной Ветви. В глазах ее блеснул испуг.

— Ты хочешь увидеть… Что именно?

— А именно — тебя. — Цапля изогнула спину и глубоко вдохнула, готовясь к погружению в транс.

— Меня?

— Увы, да.

— Что ты…

— Иди к заводи и стой там. Я ничего не знаю. — Она запнулась. Голос ее дрогнул. Собравшись с силами, она закончила: