Вторую деревню тоже прошли, не останавливаясь, потом свернули в сторону от той самой деревни, где я тогда перекусил в корчме и купил себе хлеба, а потом прятался в лесу от погони, пустившейся вслед одинокому путнику.

Обошли ее с края и засели в кустах, на расстоянии пары километров от деревни, до следующей оказалось поменьше, всего с километр и стали ждать. Время уже подошло к обеду, перекусили мясом и хлебными сухарями и, вскоре, после этого расслышали, как скрипит колесо приближающейся к нам подводы.

Это не очень хорошо, такой скрип, только выбор у нас не велик, так можно и до следующего дня просидеть, а время идет.

Разобрались, как договорено и приготовились ждать своих гостей.

Показавшая подвода оказалась самой убогой, с виду, а лошадь, по ходу, собирается помереть прямо сейчас, даже не добравшись до места нашей засады.

Я, честно говоря, заколебался, стоит ли связываться с таким одром и мужичонкой, похожим на свою лошадь, только парни, Торк с напарником, внезапно возникли с боков от подводы, один приставил кинжал к шее выпучившего глаза возницы, второй перехватил вожжи и остановил кобылу.

— Я плачу всегда за себя, — попробовал было заныть возница, неряшливо одетый мужичок с нестриженой бородой, получил по зубам рукоятью клинка от разведчика и сразу замолчал, пуская розовые слюни.

Через пару минут он оказался связан по рукам и ногам и брошен в кусты, не сильно далеко, чтобы позвать помощь, если, кто проедет мимо и выбраться на дорогу через какое-то время.

Быстрый обыск подводы и мужика обогатил нас шесть монетами серебра и страшно грязной верхней одеждой, который так же отправилась в кусты, к хозяину.

К мужичку подошел Гинс и пообещал ему, что его добро вернется через две недели, еще и денег подкинем за аренду транспорта.

Понятно, что мужик не поверит в такое великодушие, не те это места, чтобы такие чудеса сбывались, никто про такую доброту в жизни не слышал.

— Тогда, это уже его проблемы, — подумал я.

Я, честно говоря, поглядывал в надежде, что еще какая-нибудь подвода покажется в пределах видимости, но, ничего такого не случилось и мы принялись быстро, как получалось, ехать по направлению от гор, стараясь до заката выйти из зоны ответственности местных сил, так называемой самообороны, крышующих данное поселение.

Оружие мы сложили на подводу, оставив себе только клинки, и те, спрятав под неприметные куртки, и погнали лошадь, пока не скрылись с глаз ограбленного мужичонки.

— Торк, вы ему руки не сильно перетянули? — спросил Учитель, переживая за ограбленного земляка, первым встретившегося ему по дороге к родному городку. Ну, не считая, тех жителей деревни беглецов, которые быстро разбежались с нашего пути.

— Нет, слабо и нежно, — улыбнулся Торк и внимательно огляделся вокруг.

Мы катимся по середине лесопосадки, окруженной полями и переводим дыхание после экспроприации, тем более, лошадь показывает нам всем своим видом, что она сейчас, прямо на этом самом месте, помрет и не встанет никогда, кроме, как на страшный суд.

Показывает, но, все же, тянет телегу, на которую мы боимся присесть, наоборот, подталкиваем на ходу.

Через пару часов мы остановились перекусить и дать отдохнуть лошади.

И, надо же такому случиться, прямо на нас, из-за поворота выехала еще одна подвода, зажиточного, похоже, мужика, вместе с сыном, перевозящих какую-то сушеную ботву.

Мы не упустили шанс поменяться нашими экипажами, не глядя, осуществили обратный обмен нашего одра на крепкую и упитанную лошаденку, даже, с запасом ячменя в мешке, обнаруженном под ботвой. Связанных отца с сыном положили на нашу подводу, тоже кричавших, что всем заплачено, кому положено, даже, перевалили эту самую ботву на нее, чтобы она не мешала нам путешествовать и уехали, уже ничего не обещая, ошеломленным таким резким поворотом в размеренной жизни, бывшим хозяевам справной телеги.

Через три часа стало темнеть, и мы еще часа два продолжали катить, уже освещая дорогу с помощью факела, который нес перед лошадью Учитель, как человек, знающий, что ответить, если кто-то попадется навстречу.

Только, в Сатуме мало найдется смельчаков, рискнувших бродить по пустынным местам по вечернему и ночному времени, тем более, по проселочной дороге.

Потом хороший сон на свежем воздухе, который в Сатуме немного теплее нашего, если находиться около гор и гораздо жарче, когда подъезжаешь к Устричному морю.

После быстрого на скорую руку завтрака мы тронулись в путь. Я, даже, начал узнавать те самые места, по которым убегали из Сатума мы с Клеей, после того, как похоронили братьев на кладбище большого села.

Как, оглянувшись назад на верхушке холма, по какому-то наитию, я заметил клубы пыли в паре километров от нас. Кто-то догоняет нашу подводу и сильно торопится, пуская лошадей в галоп. Включив орлиное зрение, я разглядел на переднем коне молодого дворянина, рядом еще двоих воинов, сколько скачет за ними, не видно.

За подводой остается пыль, летающая около дороги и отчетливые следы, которые мы не догадались как то маскировать и которые привели погоню по нашу душу.

Зря мы не потратили пару часов времени, чтобы свернуть на другую дорогу и теперь придется драться по-настоящему.

— Парни, у нас проблемы, погоня на хвосте, я видел несколько всадников, во главе с дворянином, догонят нас через десять минут, если мы не ускоримся.

Торк быстро сориентировался и показал на кусты в сотне метров от нас:

— Загоним подводу за кусты, и встретим погоню с разных сторон. Разбирайте оружие, парни, заряжайте арбалеты, болтами против брони. Гинс и Ольг на копья, Трагер на лук, вы, оба, на арбалеты, ты со мной, прикрываем стрелков.

— Ольг, что будет, если кто-то уйдет?

— Тогда нам хана, нападение на дворянина не прощается, нас будут гонять, пока всех не перебьют. Придется делать круг и бежать обратно в горы, пока мы удалились от них только на полдня пути. Прости, Гинс, но, если, кто-то выживет и начнется облава, тут уже не до твоей сестры окажется.

Учитель загрустил, понимая, что я полностью прав.

— Если никто не уйдет, тогда спрячем трупы в кустах и у нас будет день на то, чтобы удрать, как можно дальше. Возвращаться придется совсем другой дорогой, это точно.

За последнее время, я стал основным экспертом по Сатуму, Учитель, конечно, не знает и доли того, как можно путешествовать по этим опасным местам группой. Сам то он шел по ночам и вечерам, прячась в дневное время и дрожа от страха. Хорошо, что смог захватить полный мешок еды и ему не потребовалось заходить в лавки и трактиры, пробирался проселочными дорогами и тропами, без особого риска нежелательных встреч.

Мы спрятали подводу, немного загнав ее за кусты и Торк отправил напарника, чтобы тот пробежался до следующей кучи кустов, загребая пыль на дороге ногами, как будто мы проехали дальше.

Хорошая хитрость, я бы до такой не додумался, чувствуется опыт в диверсионной войне и заметании следов на вражеской территории.

Жаль, что, немного не успели уехать подальше, похоже, что мы на стыке двух дворянских владений и, соответственно, зон влияния, такие здесь пустынные места.

Мы встали поглубже по кустам, давая возможность стрелкам сделать первый залп, чтобы нас стало не видно с дороги. Да и потом, арбалеты натянуть еще раз не получится, зато лучник может сильно проредить погоню, если дать ему время и возможность спокойно пострелять в занятых нами врагов.

Погоня внезапно вынеслась из-за вершины холма и проскакала до нас, не обращая внимания на то, что творится по сторонам, видя только облачко пыли, уводящее за следующий кипу кустов.

Впереди оказался молодой дворянин со злым и напряженным лицом, придерживая одной рукой меч на боку, он внимательно всматривался в следы от колес подводы и, проскакивая мимо наших кустов, он повернул голову и внимательно посмотрел, как показалось, прямо мне в глаза. За ним я рассмотрел четверых всадников, обычных таких служивых, тут щелкнули арбалеты и один болт ударил в голову лошади дворянина, второй попал в лицо одного из стражников слева от вожака и опрокинул его на круп лошади, которая покатилась кубарем от натянутой смертельным усилием уздечки. Боевой конь дворянина тоже полетел на землю и перевернувшись один раз, придавил того под своей тушей.