Ромка нагнал бутыль уже в самом низу и, когда поставил ее на попа, увидел, что самогону осталось только на донышке. Теперь он мог сам поднять бутыль. Но как быть с Веней? Не оставлять же его пьяного в опасном месте? Чтобы избавиться от ноши, Ромка разыскал глубокую выемку под корягой, выгреб из нее сгнившие листья, опустил в яму плетенку с бутылью и прикрыл сухой хвоей.

Сделав пометку на белом стволе березы, мальчишка вернулся к неподвижному инвалиду. Тот лежал в неудобной позе, ткнувшись носом в землю. Ромка растолкал его и начал просить:

— Вставай… Пошли домой!

Веня не скоро поднял голову. Осоловело поглядев по сторонам, он спросил:

— А где самогон?

— Самогонки нет, ты всю вылил, — соврал мальчишка.

Ромка помог инвалиду подняться, но тот самостоятельно уже не мог держаться на ногах. Пришлось быть живой подпоркой. Повисая на Ромке, Веня едва передвигал ноги.

Мальчишка измучился, пока они добрели до тропы. Здесь сапожник заартачился:

— Дальше не пойду! Спать хочу, не мешай… Беги домой один.

Уложив инвалида в папоротник, Ромка побежал за помощью к братьям Зарухно.

Нико встретил его у калитки. Узнав, зачем прибежал Громачев, Нико свистнул брату и начал по-атамански распоряжаться:

— Ты, Ромка, слетай домой и принеси какие есть бутылки. Только чистые. Гурко, готовь тележку и поищи воронку.

Не прошло и получаса, как мальчишки, погрузив в тележку кузовки, наполненные пустыми бутылками, покатили в лес.

— В самом опасном месте оставлена меньшая бутыль, — по пути объяснил Ромка. — Первой надо забрать ее. Только не подумают ли чухны на Нюрку?

— Ну и пусть! — сказал Нико. — Тебе что — самогонщицу жалко?

— Не жалко, но чего она зря будет страдать.

— Можно снять с нее подозрение, — рассудил Гурко. — Оставим чухнам записку. Будто мы из банды Серого.

— Во! Правильно, — обрадовался Ромка.

По всем признакам эстонцы еще не возвращались на болото. Мальчишки быстро перелили самогон в небольшой бидончик, а пустую бутыль водворили на старое место. Гурко на листке бумаги написал: «Собака-ищейка унюхала ваш самогон. Спасибо от всей банды за то, что много оставили, когда-нибудь отблагодарим. Атаман Серый».

Эту записку он привязал к горлышку оставленной бутыли.

Затем мальчишки перенесли тележку и кузова на другую сторону болота и уже собрались двинуться по старому следу, как услышали с дороги скрип колес. Они притаились и стали наблюдать.

Хуторянин приехал не один: с ним на телеге сидели два перекупщика, которые не раз приходили к Зарухно.

К сломанной березке сперва подошел хозяин. Мальчишки видели, как он поднял пустую бутыль и, недоумевая, стал разглядывать записку. Эстонец не умел читать по-русски. Он подозвал перекупщика. Тот прочитал записку и, с опаской оглядевшись, что-то стал объяснять…

И тут вдруг Гурко взбрело засунуть два пальца в рот и пронзительно свистнуть. Нико съездил ему по шее, заставив умолкнуть. Он полагал, что мужчины сейчас кинутся разыскивать их, а те испуганно переглянулись, поспешили к подводе. Тогда мальчишки уже втроем огласили лес свистом.

И взрослые верзилы, приняв озорников за пьяных бандитов, поторопились удрать. Мальчишки слышали, как они принялись нахлестывать коня. Телега затарахтела на неровной дороге.

Вволю нахохотавшись, ребята пошли разыскивать вторую бутыль. По пути Гурко заглянул под корни ели, видимо, поваленной ветром.

— Ребята! Здесь тоже что-то спрятано! — крикнул он. — Смотрите!

И Гурко замахал серебристым обрывком парчи.

Мальчишки подошли к яме, прикрытой кучей зеленых ветвей, и принялись их растаскивать. Вскоре они добрались до взрыхленной земли, из которой торчал край позолоченной иконы. Вытащив ее, они руками раскопали мох, перемешанный с землей, и наткнулись на большой узел. В парчовом стихаре была завернута церковная утварь: серебряные чаши, подсвечники, кресты, обломки украшений. Тут же лежала церковная кружка, наполненная нательными крестиками и ладанками.

— Кто-то церковь обокрал, — догадался Нико. — Надо быстрей заявить. Беги, Ромка, в милицию, а мы покараулим.

— В милиции могут не поверить, — сказал Ромка. — И вам здесь оставаться глупо: воры увидят — живьем не выпустят.

— Верно, — согласился Нико. — Тогда давайте оставим все как было, отвезем самогон и вместе сходим в милицию.

Они так и сделали: уложив церковную утварь на прежнее место, присыпали землей и закидали лапником. Затем отыскали вторую бутыль, погрузили ее на тележку и покатили домой.

Сапожника мальчишки нашли на той же поляне, где его оставил Ромка. Он спал, пуская пузыри.

— Пьян в стельку, — определил Гурко. — Будить не стоит.

Ради смеха Нико с Ромкой сняли с тележки большую бутыль, осторожно перелили из нее самогон в малые посудины и, оставив лишь чуточку на дне, уложили бутыль в объятия сапожнику.

— Пусть милуется! Подумает, что сам все выпил.

Привезенный самогон мальчишки спрятали на чердаке и условились никому о нем не говорить. Если родители или гости пошлют к Нюрке-самогонщице, ведь можно будет к ней не бегать, а свой принести. Деньги на кино пригодятся.

В милицию мальчишки не пошли, а решили все рассказать Живнину. Они знали, что он живет за рекой на Луговой улице, но не знали, в каком доме.

— Ничего, найдем, — уверил Нико. — В окна будем заглядывать.

Придя на Луговую улицу, они, стараясь не всполошить собак, принялись заглядывать в окна. Сквозь щели в занавесках мальчишки видели, как одни заречники ужинают, а другие моют ребятишек, готовят постели. Так они проверили восемь домов. В девятом, окна которого были раскрыты, Ромка наконец заметил Живнина.

Николай сидел за столиком и так сосредоточенно писал, что не услышал, как Ромка прокрался к окну и вскарабкался на завалинку.

— Здравствуйте, Николай Викторович, — шепотом сказал Громачев. — Я к вам по срочному делу.

Узнав своего «помощника», Живнин в ту же минуту погасил лампу и вполголоса пригласил войти.

Чтобы не потревожить соседей, Ромка пролез в комнату через окно и в нескольких словах рассказал о кладе, найденном в лесу.

— Эге! Значит, успели перебросить сюда, — словно обрадовавшись, воскликнул Николай. — А мы-то целую неделю вокруг Шестиозерья сновали. Думали, воры украденное по воде сплавят, чтобы ищейка не унюхала. Это хорошо, что вы наткнулись. Кто еще с тобой был?

— Нико и Гурко. Позвать их?

— Подожди. Кроме меня, вы никому об этом не рассказывали?

— Нет, вам первому.

— Очень хорошо. Не зря я тебя в помощники выбрал. Теперь зови своих ребят.

Когда пришли братья Зарухно, Живнин пошел с ними на кухню, там зажег свет и развернул карту уезда. Вместе с ребятами он нашел на ней лесную развилку дорог, вытянутое кишкой болото и примерно то место, где лежала с выдранными корнями елка. Пометив его красным кружком, Живнин поблагодарил мальчишек и предупредил:

— Дома о лесном кладе — ни гу-гу! И среди приятелей помалкивайте. Ворье всюду уши имеет.

— А нам с вами нельзя? — попросился Гурко. — Мы за собакой ходить будем. Я пять верст могу пробежать.

— Сегодня наша ищейка работает в другом месте, так что бегать не нужно. А засаду мы без вас устроим. Лучше отправляйтесь спать, а когда понадобитесь, я вас вызову.

Веня проснулся, когда в лесу уже светила луна. Голову сапожника словно стискивал обруч. Во рту пересохло так, что язык не ворочался. От ночной прохлады трясло.

Не понимая, где он находится, сапожник стал ощупывать землю вокруг себя. Потом, колыхнув бутыль и услышав всплеск, вспомнил, зачем он пришел в лес и кто с ним был.

— Где ж я мог мальчонку потерять? — попытался вслух размышлять Веня, но голос не подчинялся ему: из горла вырвалось лишь слабое шипение. И тяжелая голова плохо работала.