Ну хочется мне придури! Она расслабляет...
Накинув дублёнку, отправляюсь на свою очередную казнь. Быть может, последнюю.
Практически везде, где я училась или отдыхала, будь то одна из моих многочисленных школ, или лагерь или санаторий, рано или поздно вставал вопрос о моём отчислении. Тогда это было забавной игрой и ничем принципиальным не грозило. Теперь же хотелось бы миновать эту чашу, но не на столько, чтобы отказать себе в развлечении. Поэтому тоже что-нибудь сыграем. Быть может, туш, а может – марш. Что-нибудь помпезненькое!
Морозный свежий воздух бьёт в лицо. Надеваю капюшон, аккуратно вышагивая по подмороженной утренним холодом земле. От общаги до главного корпуса идти через рощу. Дорога корявая.Но если я пойду по окружной асфальтированной дороге, то однозначно опоздаю. А мне хочется, что если уж отчислят, чтобы сделали это в моём присутствии.
– Туманова… Ты бы лучше босиком, – усмехается, нагоняя меня, бородатый Стэф. – Я бы лично оценил. Но не сомневаюсь, что женский коллектив твой прикид приведёт в полный восторг!
Он приглашён на собрание кафедры по моему отчислению.
– Привет, Стэф Иванович! Для них и стараюсь, – усмехаюсь в ответ, подхватывая его под подставленный мне локоть.
– Убьёшься ещё… – комментирует он свой жест. – А мне потом отвечай.
Ёжась от холода, недовольно бурчит:
– Вот оно мне надо – в субботу с утра пилить по такому холоду в такую даль?
– Надо-надо, Стэф Иванович! – убеждающе киваю я. – Я всё отработаю!
– Ну, давай… соблазняй меня, Туманова… – лениво.
– Межвузовская олимпиада по истории, – вздыхаю я, – так и быть, поеду!
Стэф хмыкает и морщится, намекая на продолжение.
– Плюс три сценария для исторических игр к сессии… – торгуюсь я с ним. – Вы же сами говорили, что Вам нужно в методичку.
Задумчиво кивает, но снова морщится, явно желая чего-то определённого.
– Ну что?! Говорите уже!
– Я уезжаю на следующей неделе… Отработаешь ещё мои лекции. Восемь часов.
– Что?!
В самый раз перед сессией!
– Да не паникуй. Там всего-то две темы, просто несколько групп. Можешь толкнуть им свою тему с Суворовым… Даже готовиться не придётся. Блеснешь красноречием...
– Резуном… – поправляю я на автомате. – Добрый Вы дяденька. А главное – бескорыстный.
– А то… – тормозит на крыльце нашего пункта назначения. – По рукам?
– Ладно, – пожимаю его крепкую прохладную руку. Самое страшное в этом, что читая чужие лекции, я опять пропущу свои. Но выбора нет...
Конференц-зал при деканате стал за эту пару месяцев для меня почти родным. Я тут уже, наверное, раз пятый. Словно специально для меня, на торце длинного стола, где расположились мои обвинители и защитники, оставлено место. Я, стараясь сдержать улыбку, эротично на него приземляюсь и, в порыве неадекватного стёба, на пару секунд допускаю мысль, что можно отжечь как Шерон Стоун в «Основном инстинкте». Но вспомнив, что таки надела нижнее бельё, решаю приберечь эту дурку на будущее. Боги... что у меня в голове?
Всмотревшись в серьёзные лица публики, закатываю терпеливо глаза. Ну что за трагичная пауза? Не хороним же. Ситуация яйца выеденного не стоит. Но Алла Михайловна раздует, конечно, по полной программе.
– Слушаю вас внимательно! – копирую я интонацию нашего декана, сидящего как раз напротив меня на другом конце длинного стола.
Его рука моментально подлетает, как будто невзначай, прикрывая губы, глаза улыбаются.
– Встань! – рявкает на меня Алла Михайловна, по инициативе которой все мы тут сегодня и собрались.
– На стул или на стол? – уточняю я.
Меня слегка потрясывает от возмущённых резонансов в зале.
Представляю, как она им рассказывала эпизод в компьютерном классе. Надеюсь, они повеселились...
– Да пусть сидит, – машет на меня рукой уже взявший себя в руки Александр Владимирович. – Что произошло?
А... так еще не рассказывала?
Алла Сергеевна встаёт со своего места, как обычно, внутренне готовясь к обвинительной речи, а я показательно достаю телефон и включаю диктофон, разворачивая его динамиком к ней.
– Что ты делаешь? – хмурится декан.
– Хочу записать речь гения для потомков, – развожу я руками. – На основании вашего заявления смею считать себя одарённой. Алла Михайловна собралась судить мои действия и поступки. Для того чтобы судить одарённость, нужно быть, по меньшей мере, гениальностью…
- Евгения... - прокашливается декан.
- Ну, реально, Александр Владимирович, - раздражаюсь я. - Подкрутите там чувствительность следящей аппаратуры на "поменьше", - стреляю взглядом в Аллу Михайловну. - Люди к сессии готовятся. Даже если они делают это ночью и в одеяле, это не повод собирать деканат! У меня, например, сейчас лабораторные. А у Вас?
- Угомонись, Туманова...
- Окей... - недовольно выдыхаю я.
Часть преподавателей, пряча улыбки, срочно начинает потирать лица и открывать ненужные сейчас никому журналы, блокноты и другую отвлекающую макулатуру. Я с вызовом смотрю в глаза «альфа-самцу», игнорируя всех остальных, и, не удержавшись, пару секунд откровенно трахаю его взглядом, закусывая губу.
Он будет защищать меня по-любому! Ему всё во мне нравится. На его лентах я присутствую всегда и всегда пашу на максимум. Он всегда смотрит мне в глаза, рассказывая на лекции материал. И он знает, что я лучшая.
Декан отводит взгляд первым, опуская его в стол.
– Что она натворила?
– Пусть выйдет! – требует Алла Михайловна, обиженно садясь на своё место. – Невозможно с ней разговаривать!
Ключи скользят через весь стол от декана ко мне. Перехватываю. Кивает мне на дверь:
– Подожди в моём кабинете.
Думаю, вопрос уже решен в мою пользу.
– Новая школьная форма? – удивлённо поднимает бровь Олег.
Я так и не успела переоблачиться после собрания кафедры и до обеда радовала одногруппников своим провокационным прикидом.
– У Крис переоденусь – ухмыляюсь я. – Меня сегодня выгнать пытались, так что пришлось воспользоваться тяжёлой артиллерией.
– В кого угодил снаряд? – разглядывает он меня.
– Вообще, била прицельным по паре ханжей, но осколками зацепило многих.
– Не сомневаюсь… – его глаза улыбаются.
– Не сомневайся… – подмигиваю в ответ, поддерживая его флирт.
– Рикошетом в меня не ударит?
– Не бойся...
– Я стараюсь... – закусывает он губу.
– Поехали…
– Ты бы поаккуратнее с этим словом, – открывая мне дверь машины. – Оно у меня уже давно сменило своё значение.
– Аронов, – улыбаюсь ему. – Ты флиртуешь!
– Никому не рассказывай! – заговорщически подмигивает он.
Аа... Обожаю! Ну может же, когда хочет.
– Давай мальчиков до города подкинем? – прошу я, наблюдая, как из-под арки КПП выныривают мои ребята – Немец с Боречкой.
– Ну, давай… – выдыхает он саркастически. – Моя добрая девочка.
Ребята особо не сопротивляются, и уже через пару минут мы едем в направлении центра. Я рядом с Олегом, они – на заднем.
– Жень… – требовательно дергает меня Боречка.
Его не было на парах.
– Выдыхай, мой Ангел! – подмигиваю ему в зеркало. – Я всё ещё с вами.
Вспомнив недавний разговор с Крис, быстренько развожу Боречку на предварительную встречу с ней. Нужно новое лицо на рекламу. Дальше она всё сделает сама – мужчины редко отказывают Крис.
– А кто будет фотать? – Боречка заигрывающе дергает меня сзади за прядь. – У вас симпатичный фотограф?
– Вполне! – смеюсь я, поглядывая на улыбнувшегося Олега. – Но думаю, тебя больше впечатлит Полина. Ты как, Олег Андреевич? – встречаюсь с ним глазами в зеркале. – Отдашь Полине сэт? Или сам опоработаешь с моим Ангелом?
– Пожалуй, отдам… – ведёт он бровью, и уже тише, чтобы слышала только я, добавляет. – Не люблю работать с новичками.
– На меня не жалуешься… – в тон ему отвечаю я, тоже снижая громкость.
Мы встречаемся в зеркале заднего вида возбуждёнными от общих воспоминаний взглядами. Ловлю там же злой взгляд азартно ухмыляющегося Немца, тоже рассматривающего наш флирт в зеркале.
