Ааааа…
Вдох поглубже.
– Олег, я хочу уйти. Извини.
– Уходи.
Вылетаю из машины, скрываюсь за углом первого же здания. Ложусь на стену спиной и съезжаю вниз. Дышу… дышу… дышу…
АААААА!!!
Обложив себя книгами, пытаюсь совместить подготовку одновременно по нескольким предметам и, хоть частично, разгрести завалы и многочисленные долги.
– Жень? – дёргает уже не в первый раз пытающаяся разговорить меня соседка. – Вот ты такая прям вся умная… А долгов у тебя до хрена. Почему так?
– Отставания по учебе – не признак низкого интеллекта, – на автомате отмахиваюсь я. – Эйнштейн был в школе троечником. Я – одарённость, а не ботаник.
– Ну и самомнение у тебя! – цокает она языком. – Нашла, с кем сравнить! Он же гений!
– А я что, на серость должна ориентироваться, что ли? Ты почему ещё книгу до дыр не затёрла, а, «посредственность»? Стэф тебя нагнёт завтра…
– Потом…
Побродив ещё немного по комнате, она начинает снова:
– Жень…
Не глядя, кидаю в неё подушкой и продолжаю рисовать свои схемы.
– Ты «шпоришь», что ли? – с любопытством заглядывает она в мои записи. – Если надо – бери мои…
– Нет… систематизирую…
– Только время тратишь! Выучила бы тогда – и всё!
– Память надо по назначению использовать… не свалка, однако! Систематизированная инфа занимает в разы меньше места и хранится на порядок дольше.
Оседлав сверху, Танюшка обнимает меня за шею и, крепко сдавив, требует:
– Почитай мне Цветаеву!
Вздыхаю. Не отстанет же…
– Твоё или моё? – переворачиваюсь под ней.
– Твоё… – мечтательно.
Переплетя кисти рук в замок, мы смотрим друг на друга.
Вдыхаю поглубже…
В дверь стучат, и мы, разочарованно застонав, разнимаем руки.
Танюшка спрыгивает с кровати и идёт открывать. Наша дверь замкнута, потому что Сашка уже третий день вскрывает мой мозг и не даёт учить. По этой же причине отключён мой телефон. Но это больше из-за Олега. Мне не хочется, чтобы он сорвался и позвонил. Он хотел подумать! Я дарю ему это время. Пусть думает.
Свои вещи из корпоративной квартиры я забрала. Ключи отдала удивлённой Крис.
Почему?
Мне чувствуется это правильным.
Дотягиваюсь до наушников, надеваю, переворачиваюсь на живот и погружаюсь в мир неорганических веществ.
А лучше бы – «неорганических существ»! – мечтательно вспоминаю о книге Кастанеды, взятой у Олега.
Когда я уже до неё доберусь?
Кровать качается, две тёплые и наглые руки ложатся на мои лопатки. Ощущения лёгкие, игривые, возбуждённые.
– Отгрызу! – не снимая наушников, бросаю я. – Как ты потом без рук, мой Ангел, будешь делать мне хорошо?
Пару минут руки разминают мою затёкшую шею, а потом исчезают. Вместе с ними исчезает и музыка из моих ушей.
– Джонни…
– Мммм…
– В солярии сегодня сейшн. Пойдём, расслабимся?
Танцевать с Боречкой – одно удовольствие! Но я же человек разумный, – пытаюсь договориться с собой. Потанцую и потом… а завтра у меня ответств…
– Только один часик! – поднимаюсь я.
Подхватив за талию, он кружит меня и ставит обратно на ноги: – Я знал, что ты меня не бросишь!
– Ты пьяный, что ли? – смотрю в его слегка осоловелые глаза.
– Немножко… У Кендера днюха. Тебя искали тоже.
Ну да. Кто-то стучал несколько раз, я не открывала.
– Давай… давай! Время идёт.
Быстренько впрыгиваю в свои драные джинсы, растрёпываю собранные в хвост волосы и на ходу залетаю в уже раскрытую для меня Ангелом дублёнку.
На улице безумно тепло и пасмурно. Для полноты картины не хватает только густого медленного снега.
– Борь! – торможу его перед солярием, откуда уже гремит на полную музыка. – Немец с Сашкой там?
– Все там!
Нетерпеливо тащит меня внутрь:
– Не подпущу никого! Расслабься.
Снег начинает валить хлопьями.
Помедлив ещё секунду на крыльце, я с тяжёлым сердцем иду за ним. Дурное предчувствие накрывает. Или это эхо нашего с Олегом последнего разговора?
Нет… это что-то другое. Ну и пусть! Так тому и быть.
Скинув дублёнку в тут же подхватившие её руки, я, не оглядываясь, иду на танцпол, полностью выгружаясь из реальности. И с первым же шагом в толпу начинается одна из любимых моих композиций, отключая мне мозг окончательно. Медленная… Но именно под медленные я люблю танцевать одна, с закрытыми глазами. Подчиняясь тягучим, плавным аккордам, закрываю глаза. Тело само плавно вьётся, не позволяя мне вмешиваться в процесс.
Танец – это как шаманский ритуал, он должен идти изнутри!
Скользя по себе руками и раскачиваясь, чувствую, как волна эндорфинов поднимается по мне, взрываясь в мозгу ощущением удовольствия.
Танец – это тоже игра… игра с музыкой… Она диктует правила, а ты служишь, выполняя все её капризы.
Взмахнув копной волос, ощущаю, как что-то мешает им двигаться по инерции. Я чувствую… Это не Ангел… Ангел знает, что меня нельзя трогать во время медляков…
Да все знают! И судя по ударной дозе жгучих ощущений, это… Раздражённо замираю, распахивая глаза. Сашка.
Вижу, как бросив посреди поля какую-то девушку ко мне летит мой Ангел.
"Поздно", – отрицательно качаю ему головой.
Не хватало только конфликта между ними. По настрою Сашки чувствую – он будет.
– Потанцуй со мной, – протягивает он мне руку.
Всё... Хватит.
Мне интуитивно кажется, что это как раз переходная точка нашей ситуации.
Вложив ладонь ему в руку, киваю.
Сейчас это закончится. Но мне хочется сделать это максимально мягко, красиво и подарить ему на прощание что-нибудь особенное.
Дёрнув за руку, тяну его на улицу. И мы выходим с ним раздетые в темноту, под тёплый снегопад. Втягиваю его в светлое пятно фонарного света.
Окна в солярии открыты, и музыка льётся оттуда вместе с бликами светомузыки.
Ощущение сюрреалистичное!
Словно свет отрезал нас от всего остального мира. Качнувшись ему в объятья, я прижимаюсь губами к его скуле и, вильнув бёдрами, увлекаю его в танец под кричащую из отрытых окон музыку. Кладу ладонь на щеку, приподнимая его лицо и вынуждая смотреть вверх. Снежинки, как белые ангельские перья, кружатся над нашими лицами, а свет немного слепит глаза.
– Красиво? – шепчу ему.
Не отвечая, он сжимает меня крепче. Я даю ему ещё несколько мгновений насладиться моментом и шепчу: – Это мой подарок тебе на прощание.
– Прощание?! – тормозит он, сжимая меня до боли.
– Да, Саш… – киваю я. – Это всё, что я могу дать тебе, и это уже закончилось. Отпусти меня, пожалуйста. Освободи от своих чувств, эмоций.
– Нет, – напрягается он, упрямо глядя мне в глаза.
– Оцени красоту момента! Опусти! И этот момент навсегда останется у нас с тобой.
– Нет.
– У меня ничего больше нет для тебя, – пытаюсь убедить его. – Ты делаешь мне больно своей привязанностью.
