У меня уши заложило и мороз пошел по коже, я посмотрела на Дена. Он тяжело дышал, держа в одной руке пистолет, а другой держась за бок.

Луна освещала этот кусок участка и я опустила взгляд вниз…

Слева, на ребрах, на том месте, которое Ден прижимал ладонью, на светлой майке разрасталось темное пятно…

Попали.

Бля, так тупо. Нелепо.

А Равиль, сука, видимо перешёл на другую сторону.

Видимо его перекупили, до бабла он жадный. Не нравился мне никогда он и совсем не зря. Не надо было ему доверять. Идиот, придурок — и это я уже про себя.

И теперь я больше чем уверен — это Равиль сдал месторасположение дома в Ольгово. Только вот про тайный вход в бассейне он не знал. Батя его не просветил.

Бок ноет. Ужасно ноет. Сочится, крови много.

Пуля там, чувствую ее. Что она задела, что нет — понятия не имел. Главное я в сознании, главное что могу терпеть боль.

Снял футболку, от резких движений больнее, но надо приложить ткань к ране, остановить кровь.

Обмотался туго, аж внутренности свело.

— Что делать? — шепнула испуганно малышка и тут снова Равиль говорить начал:

— Мы видели где вы, выходите по одному. Без глупостей.

Вместо ответа стрельнул, не глядя, раздался отборный мат и тихие шаги, а я начал по сторонам смотреть. Рядом забор, рабица, при желании можно его оттянуть, пролезть и рвануть в лес.

Что дальше — не знаю.

Мыслей, идей нет. Лишь желание — выжить. Спасти малышку.

— Вокруг не души, посёлок не заселён. Бежать некуда, — снова подал голос Равиль и звучал он, бля, ближе.

Я выстрелил еще раз и поменялся с Ликой местами, потянул сетку забора от земли. Туго шла. Но шла же, значит надо продолжать. Через чертову боль, твою мать.

— Лезь, — скомандывал Лике.

— Но…

— Лезь, я долго не продержу.

Она нырнула под рабицу, начала пропозать, в какой-то момент издала тихий писк, больно ей было, поцарапалась, я видел как тоненькая маечка порвалась на спине.

Наконец Лика оказалась по ту сторону забора.

— Беги, — прошептал я ей, она выпрямилась и качнула головой, а я обернулся. Шаги, они были очень близко. Опять пульнул, в воздух. Убивать не собирался, отпугнуть, время потянуть.

Когда повернулся обратно, увидел как малышка начала поднимать рабицу, тянуть на себя:

— Лезь, — произнесла она. Дышала тяжело, руки тряслись. Трудно ей было, но она держала. Моя малышка, моя девочка. Моя.

Боялся я больше за нее сейчас, чем за себя. И знал — она без меня бы не ушла.

Упал на землю, пополз, через боль. Конец сетки царапнул спину, а потом и вовсе вонзился в плоть.

— Ку-ку, — услышал я рядом и смачно выругался. Поднял голову. Рядом с малышкой стоял Равиль, держал ее сзади за руки. На Лике лица не было, испуганная, вот-вот заплачет. Второй парень, морду которого я видел впервые, пистолет у меня отнял, как у пацана, без сопротивление, и отдал его Равилю. А потом я почувствовал как кто-то сзади карманы мои шмонает.

Все, пиздец, приплыли. Живым меня не отпустят. И Ликина судьба предрешена.

— Попалась твоя малышка, — ликовал Равиль, — еще бы, кому ее охранять доверили. Удивительно еще, что столько дней вам удавалось прятаться. Надо было мне раньше додуматься телефон Санька включить.

— Думать это вообще не твое, — хмыкнул я. За что получил ногой в плечо. Резонировало, боль отдалась в бок, я не сдержался и тихо взвыл.

— Сука, — процедил я брезгливо.

К Равилю подошли еще двое, схватили Лику и потащили прочь.

— Ден! — заорала она так, что кровь застыла. Хорошо бы, не текла бы так сильно из простреленного бока.

Я видел, как ее уводили, как она сопротивлялась, как продолжала меня звать, глотая слезы.

— Что с тобой делать, даже не знаю, — фыркнул Равиль, присаживаясь на корточки. — Пристрелить тебя, твоим же оружием, — продолжил он, приставив к моему лбу дуло, — или оставить здесь, кровью истекать? Как собака бездомная сдохнешь, под забором, — он засмеялся, пистолет убрал. Выпрямился и со всей силы пнул меня в плечо, а потом еще и на забор надавил, от чего края металлической сетки сильнее вонзились в кожу. — Ну, привет Владлену передай, — напоследок произнес он и ушел.

Ушел, твою мать!

Я слышал как хлопнули двери автомобиля. Одного, другого. Как завели моторы, как машины газанули…

Дышать становилось тяжело, ткань на ране была уже мокрая насквозь, голова начала кружиться.

Но я, вкладывая все свои последние силы, со звериным рыком прополз назад. Спину засаднило, голове тоже досталось. Но мне удалось, я выбрался, твою…

Сел, прислонившись спиной к груде кирпича.

Прикрыл глаза и глубоко задышал.

Сдохну я здесь. Не под, а рядом с забором.

А Лика? Бедная малышка, прости меня. Бля, прости…

Но тут я услышал неожиданный звук.

Где-то рядом телефон звонил. Истерически засмеялся, решив, что у меня уже слуховые галлюцинации. Однако телефон продолжал звонить. Совсем близко. На земле, у кирпичей.

Наощупь нашел аппарат. Мой. В карманах его не нашли, видимо выпал. Сфокусировался на экране и усмехнулся.

Звонила Марго.

— Куколка, не поверишь, но я безумно рад тебя слышать, — быстро произнес я, сняв трубку.

— Что с голосом? — тут же почувствовала она неладное. — Что-то случилось?

— Спасай, или найди того, кто может это сделать. Запоминай, пригород, северо-восток, посёлок Садовое, дом в лесу, в самом конце. И тут я, за грудой кирпичей с простреленным боком… Марго, я сознание теряю, — последнее что я произнес, прежде чем отключиться.

Кажется я отключилась в тот момент, когда меня в машину запихнули. Нет, я была в сознании, все слышала и видела. Просто не хотела осознавать и принимать происходящее.

Нас поймали.

И я ехала сейчас в машине, живая и почти невредимая. А Ден остался там. Раненый, я видела у него кровь.

Он же умрет там один. Умрёт. Я его больше никогда не увижу…

Слезы брызнули из глаз. Я тихо плакала, сидя в машине, которая везла меня практически на смерть. Смерть личности, женщины, человека…

Папочка меня физически не убьёт. А замуж выдаст. Время еще для этого есть. Деньги за меня получит и положит меня под Якова. Или под кого другого, не знаю.

Слезы перестали литься. Пришла апатия от безысходности.

Ден умрет. И я умру. Дальше жизни у меня нет.

Ехали мы долго. Меня везли не домой, а в другое, неизвестное мне место. Большой дом за глухим высоким забором. Отсюда никак не сбежать.

Меня под руки вывели из машины. Довели до крыльца, завели в дом. Здесь была гостиная или столовая — круглый стол, стулья…

— Энжи, деточка, — голос папочки прозвучал громко, сердце рухнуло в пятки. Страх парализовал — я застыла на месте. — Ты заставила меня понервничать.

Голос чересчур сладкий. Настолько, что зубы свело.

Нас с папочкой оставили одних, я нервно гладила плечи, старательно не смотрела на человека, который считался моим отцом.

— На кого ты похожа, Энжи. Грязная вся, — он оказался рядом, взял меня за подбородок, заставляя поднять лицо. — Ну что, дрянь, нагулялась? Ноги успела раздвинуть перед этим сопляком?

— И не один раз, — выдала с усмешкой.

Замах и шлепок — щеку обожгла тяжёлая ладонь папочки. Больно, но плакать я не стала. В машине все выплакала.

— Катя! — позвал он громко и в помещение вошла незнакомая мне женщина. Суровая на вид, лет пятидесяти. Судя по одежде — домработница. — Отмыть, одеть и запереть.

Катя кивнула, брезгливо взяла меня за руку и повела к двери, что была напротив.

Смежный санузел, унитаз и душевая, комнатка большая, просторная. Катя начала меня раздевать, не церемонясь, просто рвала остатки моей одежды. Толкнула под душ. Она мылила мое тело, особенно сильно, как назло, терла спину, там щипало.