Они лежали и болтали как всегда о пустяках, великих делах и событиях дня. Никко совершенно непреднамеренно завёл разговор о женитьбе. Может быть, потому, что вокруг была такая тихая тёплая ночь. Тускло поблёскивала река, расстилались луга, а на горизонте серебрились близкие горы. Через несколько дней цирк собирался пересечь границу Пьемонта*. Скоро они будут в Италии!

Меллиса смотрела в небо, положив руку за голову, вместо подушки. Она давно сообразила, что Никко не остался равнодушен ко всем ее достоинствам, включая дружбу с тигром. Мальчишка сказал, что она ему нравится, — бездумно, просто сорвалось с языка. А теперь краснеет в темноте, боясь сморозить еще какую-то глупость. Меллиса несколько минут молча смотрела на звёзды. Потом спросила, словно продолжая тему женитьбы:

— Ты хоть меня любишь, братик?

Никко шмыгнул носом от обиды.

— Нет! Как брат не люблю! Не говори мне "братик", я тебя люблю совсем даже не так!

— А как?

Никко дёрнул ее за руку к себе и стал целовать. Меллисе было смешно, и его волосы щекотали ей щёки, но она не сопротивлялась. Потом она нашла это милым и, положив руки на плечи своему другу, слегка обняла его и тоже поцеловала два раза в щёки. И так же мягко отстранила мальчишку. Он тоже не возразил. Лёг и похоже собирался заснуть. На Меллису он не смотрел.

— И что же дальше? — голосом вполне взрослой змеи спросила Меллисс, обращаясь к ночному небу.

— Не спрашивай, — хмуро ответил Никко. — Я ведь пока не собираюсь жениться, мы слишком молоды. Хотя бы годик надо подождать, когда нам будет пятнадцать. А пока не спрашивай меня, Меллиса, что дальше.

Меллиса улыбнулась и закрыла глаза. Она, как-никак, воспитывалась в приличном заведении, тем более в рабочей группе, так что она не хуже своего друга знала теорию такого вопроса. Ее развеселила крайняя серьёзность Никко. Он ведь и правда решил, что они почти обручились с Меллисой и поженятся, придет время.

* Тироль — земля в Альпах, в западной части Австрии.

* "дю панье" — букв. "из корзинки" (франц.)

* "де ла рю" — "с улицы" (франц.)

* Пьемонт — область в современной Италии. В 15 веке вошел в Савойское герцогство (Савойя — провинция Франции, главный город Шамбери). Был под властью Испании, снова Франции, позже вошёл в Сардинское королевство. Столица — Турин.

В цирке всё на виду, и молодые люди должны думать о будущем, влюбляясь в своих партнерш по номеру. Ведь бросать обманутых девиц негде — она останется там же, в труппе, и еще чего доброго вздумает родить ребенка. Нет уж! Лучше сперва подумать, чем потом какой-нибудь зубастый защитник сожрёт тебя, в назидание другим. Или, того хуже, вылетишь на улицу. А помирать от голода страшнее, чем от зубов хищного зверя.

Не задумываясь о подробностях, просто почувствовав, что опасности нет, Меллиса уже сладко спала. А Никко еще долго не мог заснуть. И потом во сне ему казалось, что кто-то целует его в щёку. Раньше на такое была способна во сне только мама…

Лето и осень мелькнули быстро — выступления по Италии шли успешно. Цирк Кальяро вернулся во Францию, и Рождество Меллисс могла бы встретить в Париже.

Но до Парижа цирк не добрался. Узнав, что весь королевский двор сидит в заваленном снегом охотничьем замке Фонтенбло, циркачи повернули туда. В эту зиму им пришлось колесить по Иль-де-Франс, минуя столицу. Весну встречали в Медоне, Пасху — в Сен-Дени.

"Всё возвращается на круги своя", — как говаривал садовник Карро, который верно давно уже забыл о девчонке, взятой когда-то на воспитание. И она, честно сказать, ни разу о нём не вспомнила.

Бродя с цирком по парижским предместьям, Меллиса вспоминала своих вассалов-мальчишек, Соломенный дворец, своего друга — громилу Кабанью Башку с Монмартра и многих других. Только не подруг из приюта и даже не сестру Генриетту, всегда такую милую и добрую, любившую Меллисс больше всех.

Но и о тех, кого вспоминала, Меллиса не горевала. Сейчас она свыклась с тем, что у нее есть семья, работа, более приятная, чем срезать кошельки, хотя и более трудная. Зато интересно, и не так много шансов попасть в полицию. Меллиса совсем забыла, какой она была прежде. Нет, память не отказала ей, просто девчонка перестала считать это важным. И только сидя у костра и глядясь в лезвие своего ножа, словно в зеркало, Меллисе казалось, что сейчас может запросто подойти кто-нибудь из прежних приятелей, Рик или Жан-Задира, и скажут, когда и на какой дороге появится дичь. Меллисс даже злилась, что они не подходили. А Никко понятия не имеет о том, как грабить крестьян на лесных дорогах или поджидать горожан в подворотне на набережной д`Исси.

Нельзя сказать, чтобы девочке было так уж не с кем поговорить. Синьор Клоун прекрасно разбирался в подобных вещах. Только ему Меллиса могла рассказать о своих военных кампаниях и засадах. Она не собиралась хвастать. Проговорилась случайно, вставив слишком профессиональное замечание в один из рассказов синьора о своей молодости. Гаррехас по сути не удивился. Но позже, узнав похождения Меллисы подробнее, его поразил размах. Меллиса скромно опускала глазки, уверяя, что ничего особенного в ее историях нет. Синьор Клоун выразил твердую надежду, что кроме рассказов будущим внукам, Меллисс больше ничего не будет связывать с такими воспоминаниями. Никогда. Девочка охотно с ним согласилась, хотя точно знала, вернись она в прошлое, не отменила бы ни одного поступка, кроме, разве что, нападения на маленькую Кристину. Но и об этом Меллисс не жалела.

Прошло два года.

В цирке дела шли по-прежнему, если считать символом благосостояния и удачи заветного слона мамаши Кальяро. Слона по-прежнему не было. А изменений в программе и в жизни хватало.

Умерли супруги Жармон. С разницей в несколько дней, сначала жена, потом муж умерли от какой-то простуды прошлой осенью. Они были слишком хрупкими для ледяных северных ветров того ноября.

Цирк Кальяро долго горевал о них. Многие вещи из наследства Жармонов достались Меллисе и Эсмеральде. Хотя, почти всем старички что-нибудь завещали. Многие вещи пошли как реквизит в новые цирковые номера; музыкальные инструменты тоже не пропали без дела.

Но среди всякого хлама имелись и вещицы большой ценности. Предметы старинной мебели, подсвечники, украшения. Даже печать с гербом. Наверное, правда, что супруги Жармон знали когда-то лучшие дни, чем в цирке. Но этого никто никогда не сможет точно сказать. Они так дружно жили и заботились друг о друге, что им везде было хорошо. Они никогда не рассказывали о прошлом.

Многие их вещи Кальяро продали; эти деньги очень выручили труппу зимой.

Меллиса из своей доли наследства особенно любила резной ларец с зеркалом на внутренней стороне крышки. Она всегда играла им, если заходила к Жармонам. Теперь ларец стал ее собственностью. Меллиса уложила туда все дорогие свои вещи. Нож и бархатный кошелек тоже поселились в ларце. Маленький ключик Меллиса всегда носила с собой, снимая его с шеи только на выступлениях.

Меллиса сильно подросла за эти два года. Теперь она уже показывала свой номер в двух частях, хотя по-прежнему выпрыгивала из корзинки. Но теперь она выступала сама. Никко не было места рядом с ней на манеже. Он выступал с акробатами — Гастоном, Мари и их детьми.

Великий маг Артоданти через день угрожал расторгнуть соглашение с труппой и вечно ругался с Кальяро. Но в итоге, каждый раз оставался с ним, хотя и разыгрывал из себя смертельно обиженного гения. А с дрессировщиком Фаримом пришлось после первого же подобного скандала расстаться. Кальяро давно уже подумывал избавиться от него и был только рад, что Фарим сам решил уйти. На его месте в пятом фургоне жил теперь силач Гран-Ринальдо со своей подружкой Лулу.