Их письма были написаны довольно заковыристо, где в очень богобоязненных фразах излагался ход совершенно обыденных, низких дел, обыкновенно успешных. Они так и подписывались — "1-я сестра Магдалены", "2-я сестра…"

Исключение составляли двое: "младшая сестра Магдалены" и "Мать аббатиса". Последней была сама баронесса.

— Так ведь и "вдова Турнель" — это сама маркиза де Шаро — старшая из "вдовушек", — сказала Лоранс, объясняя этот момент. — Когда-то она была единственной, а потом всех, работающих в том же амплуа свели вместе, отдали под ее начало и велели так подписываться. Дом маркизы стоит как раз возле набережной Турнель, она сама придумала указатель местоположения, который теперь используется ее подругами. Да и я сама тоже "маска".

— А как определить, чем характеризуется амплуа "Маски"? — спросила Меллиса. — Я знаю, что "Сестры Магдалены" — разбитные девицы с постоялых дворов или улиц. Их главный арсенал — напоить, затащить в постель, забрать документы, подслушать откровенные пьяные излияния, и всё это без лишних тонкостей и разговоров. Вдова, наоборот, долго остаётся на одном месте, заводит знакомства, собирает общество. Шантаж, сбор сведений, покушения, предотвращение заговора путём собственного заговора — это "Вдовы". А… мы?

Меллиса сперва хотела спросить, "а твои?", но решила показать, что доверяет Лоранс и заранее присоединяется.

— А мы славны и полезны тем, что можем выполнять любые поручения, меняя амплуа, занятия, внешность и документы, как нам угодно, причём, даже в пределах одного задания, — снисходительно, однако со скрытой гордостью, пояснила Лоранс. — Мой "полк" не ограничивается пределами королевства и каким-либо строго очерченным социальным кругом, это его главная стратегическая особенность.

— Но я видела недавно "вдову Нью-Касл", — хитро возразила Меллиса, — и писала ей письмо в Лондон!

— Да, правда. "Вдовы" сейчас выставили активные аванпосты в стане английских войск, — признала Лоранс. — Сама маркиза Шаро тоже в Англии, потому и приходится нам с тобой заниматься ее подопечными.

— Чушь! Могли бы сами связаться с ней в своей Англии, — воспылала праведным гневом Меллиса.

Лоранс тонко улыбнулась:

— Могли бы. Но кто знает об этом? Никто ничего не знает. Это здесь, в Париже и в частности при дворе, дружески беседуя, все видят насквозь сложные политические ходы. А оторвись на секунду от этого письменного стола, от близости Лувра и Пале-Рояля, и ты уже просто пешка. И не на кого рассчитывать, и никто не сообщит последние новости.

— Потому что, пока сообщит, новости переменятся, — буркнула Меллиса, мысленно упрекая себя за глупость. — А какие еще группы есть, кроме ваших? — помолчав, спросила она.

— "Пастушки", кажется, и "Монахини", — без особой уверенности припомнила Лоранс. — Но я совершенно не связана с их делами.

— Ясно. А кто была та "Жёлтая маска", известие от которой мы получили на постоялом дворе?

— Открой второй ящик внизу, там список моих девушек, — сказала Лоранс, указывая на секретер. — Я плохо помню некоторых по именам.

Меллиса знала уже, что подпись "маска" различается цветом. Белая, жёлтая, розовая, красная, лиловая, палевая… Она послушно стала рыться в ящике в поисках списка. Наконец, свёрнутый в трубку жёлтый пергамент нашёлся. (Лоранс то ли из романтических чувств, то ли опасаясь, что важная вещь порвётся, для "архивных" документов обычно брала материал более прочный, чем лист бумаги. Или писала на особо плотной бумаге. В любом случае, так было легче искать нужные документы. Быть может, для удобства Лоранс так и поступала). Меллиса нашла в радужном списке цветов жёлтый и против слов "Жёлтая маска", там, где писалось настоящее имя и некоторые сведения о его обладательнице, прочла:

"Симона-Антуанетта Борли. 1623 год. Италия; цирк".

— Змея! — злобно процедила Меллиса. — А что означает дата?

— Когда эта девица стала работать на меня. Теперь ты мне веришь, что я абсолютно точно знала, состоишь ты на секретной службе или нет. Я хорошо расспросила твою "подружку". Насколько я поняла, вы были не в самых тёплых с ней отношениях?

Меллиса красноречиво промолчала. Лоранс пояснила, что, будучи в Венеции, по долгу службы встречалась с Симоной. Та сама рассказала, что у них в труппе пропала артистка ("сущая ведьма!"), которая ушла во дворец на бал. И весь цирк точно знал, что на ней было синее платье.

Других намёков Лоранс не понадобилось. Остальное она расспрашивала, уже зная, о ком идет речь.

— А почему цирк Кальяро не приедет этой зимой в Париж? — сумрачно спросила Меллиса.

— Не знаю. Симона лишь сообщила мне о планах вашего директора, вряд ли она в них вмешивалась. В любом случае, если бы они появились, гвардейцы позаботились бы вручить им предписание срочно покинуть город. Ты дорога мне, Меллиса, и я отнюдь не собираюсь тебя терять.

Ясное предупреждение с оттенком лёгкой угрозы было Меллисе совершенно понятно. Она снова обратила свой взор и внимание к бумагам, составлявшим счета и деловую переписку Лоранс.

Со своим вольным прошлым действительно пришлось распроститься. Хотя временами дух маленькой дикарки бунтовал против новых правил, навязанных ему жизнью. Но Меллиса была из тех, кто считает настоящее — настоящим, а прошлое — прошлым. Такие натуры легко мирятся с любыми временными трудностями и переменами в жизни. И одному Богу ведомо, что думают они о будущем…

Как-то раз, Лоранс попросила своего "секретаря" и подругу вытряхнуть из стола все бумаги, которые Меллиса сочтёт лишними и устаревшими.

Лоранс давно сокрушалась, что если так пойдёт дальше, секретер, набитый бумагами, перестанет закрываться и скоро лопнет по швам. Тем более что Меллиса избрала для работы один только кабинет и все бумаги, попадавшие в ее руки, стаскивала туда, точно заботливая полевая мышь, набивая нору запасами еды для зимовки. Лоранс просила после тщательного разбора не выбрасывать ни листочка, а показать всё ей. Тогда она скажет, что действительно можно сжечь (в основном горы старых счетов), а что необходимо сохранить.

Оставшись дома одна, Меллиса взяла себе в помощь горничную и опустошила три письменных стола. Сидя в центре кучи рассыпанных бумаг, в глубокой задумчивости, как Иов на пепелище, Меллиса выбирала куски пергамента и складывала на диван, а остальные бумаги бегло прочитывала и, если была хоть малейшая надежда и правда превратить его в пепел, откладывала документ в сторону. Те, чья к великому сожалению важность и незаменимость были очевидны, Меллиса со вздохом опускала в ящик, лежащий перед ней на полу.

Надо сказать, ящик наполнялся медленно, а белая рассыпчатая и хрустящая горка на ковре перемещалась с одной стороны Меллисы по другую ее сторону. Слепое правосудие бушевало, обрекая вся и всех в огонь, в огонь, в огонь! Меллиса радовалась, представляя, что документы всё равно обречена разбирать Лоранс. Пусть наслаждается поездкой по магазинам. Она вернётся через пару часов и "тогда мы посмотрим…"

Меллиса упивалась мечтами относительно этой сцены.

Машинально просматривая бумаги, она среди прочих списков наткнулась на сложенный в несколько раз листок с тяжёлой печатью, оттягивающий его край. Печать показалась знакомой. Развернув, Меллиса увидела обычный список фамилий в алфавитном порядке. Третьим сверху стояло ее собственное имя: "м-ль Дебриз". И остальных в этом списке Меллиса знала: Деларю, Труве, Бошан… все ее подружки в приюте. В списке перечислялась добрая половина воспитанниц младшей группы. Вечной соперницы Вивианн де Граншан здесь не было.