Призрак даже не пытался отрицать целей задания Пэла. Вместо этого, он обдумывал план Грейсона, тщательно взвешивая риск и возможную выгоду.

— Это могло бы сработать… если предположить, что ты прав относительно того, что Джиллиан забрали кворианцы.

Он снова поднялся на ноги, но на сей раз этим он дал понять, что их встреча окончена, будто он узнал от Грейсона все, что хотел.

— Я прикажу нескольким нашим оперативникам в Граничных Системах попробовать найти подтверждения твоей теории. Если они найдут веские доказательства, мы пошлем за ней спасательную команду. У нас есть кворианец-связной на Омеге, который мог бы помочь нам, — добавил он. — Я передам ему код, чтобы он проверил его подлинность.

Грейсон добился половины того, чего хотел от сегодняшней встречи: Церберы пошлют своих людей вернуть Джиллиан. Но сейчас одного этого ему было недостаточно; ему надоело, что другие определяют судьбу его дочери, пока он сидит в стороне и молча наблюдает за этим.

— Я хочу быть в составе спасательной команды.

Призрак коротко покачал головой.

— Эта миссия потребует тщательной точности и безукоризненного исполнения. Малейшая оплошность может поставить под угрозу жизни всей команды. А твои чувства к Джиллиан, я уверен, несколько затмили твой рассудок.

— Я должен быть в их числе, — настаивал Грейсон. — Я должен вернуть свою дочь.

— Даю тебе слово, что она вернется в целости и сохранности, — заверил его Призрак. Его голос приобрел мягкий, успокаивающий оттенок. — Мы сделаем все, чтобы обеспечить ее безопасность. Ты же знаешь, как она важна для нас.

Именно на это я и рассчитываю.

Джиллиан олицетворяла собой десятилетие кропотливой исследовательской работы «Цербера». Десятки тысяч часов и миллиарды кредитов были вложены в его маленькую девочку в надежде, что однажды она станет ключом, открывающим новые горизонты биотических способностей человечества. Призрак хотел вернуть ее обратно не меньше, чем Грейсон, однако причины у них были разные. И это давало в распоряжение отца нечто такое, чем мало кто из имевших дело с Призраком мог похвастаться: мотивацию.

— У вас нет другого выбора, — предупредил его Грейсон, произнеся свой ультиматум четким и ровным голосом. — Я не скажу вам пароль. Во всяком случае, пока не окажусь на корабле, направляющемся прямо к Странствующему Флоту. Если хотите вернуть Джиллиан, то я ваш единственный шанс.

Он затеял опасную игру. Церберы в любой момент могли подвергнуть его таким пыткам, по сравнению с которыми то, что Пэл вытворял с несчастным кворианцем, показалось бы простой щекоткой. Но Грейсон все еще мог быть полезным, особенно в деле с Джиллиан. Церберы знали о психическом состоянии его дочери; они знали, что она может не реагировать на чужих людей. Это делало ее отца нужным… во всяком случае, он на это надеялся.

— Ты очень привязан к ней, — сказал Призрак с улыбкой, неспособной до конца скрыть таящуюся за ней ярость. — Надеюсь, это не станет проблемой впоследствии.

— Так значит, я могу лететь с ними?

Призрак кивнул.

— Я устрою встречу с кворианцем Голо, нашим связным на Омеге.

Он шевельнул рукой, и Грейсон встал, пытаясь скрыть свое торжество. Вполне очевидно, у него будут проблемы из-за его неповиновения — у Призрака была очень долгая память. Но сейчас его это не волновало. Он готов был заплатить любую цену, чтобы вернуть назад свою дочь.

— Помни, что я говорил тебе, Джиллиан, — сказал Хендел. — Создай образ у себя в голове, а потом сожми кулак и сконцентрируйся.

Джиллиан следовала указаниям Хендела, полностью сосредоточившись на подушке в ногах кровати, на которой они сидели, поджав ноги. Кали с интересом наблюдала за ними с другой стороны комнаты, прислонившись спиной к раме открытой двери.

Хотя сама Кали и не была биотиком, она знала те приемы, которым Хендел пытался учить девочку. В Проекте Восхождение преподавались простые биомеханические техники, например сжатие кулака или выбрасывание руки высоко в воздух, как способ высвобождения биотической силы. Сопоставление примитивных движений и сложных мыслительных схем помогало создать особый механизм для использования определенных биотических способностей. После долгих тренировок и упражнений соответствующий механический жест становился катализатором для необходимых психических процессов, ускоряя и усиливая желаемый биотический эффект.

— Ты можешь, Джиллиан, — настаивал Хендел. — Вспомни наши тренировки.

Девочка скрипнула зубами, ее кулак сжался с такой силой, что рука начала дрожать.

— Молодец, — подбодрил ее Хендел. — Теперь выброси вперед руку и представь, что подушка летит по комнате.

Кали показалось, что она увидела слабое мерцание в воздухе, похожее на марево, поднимающееся над раскаленным солнцем шоссе. Затем подушка подпрыгнула и, кувыркаясь в воздухе, полетела к Кали, врезавшись плоскостью прямо ей в лицо. Больно не было, но летящая подушка застала ее врасплох.

Джиллиан рассмеялась нервным, отрывистым смехом от волнения и изумления. Даже Хендел выдавил из себя небольшую улыбку. Кали нахмурилась на них в притворном негодовании.

— Твоя реакция немного медленнее, чем обычно, — заметил Хендел.

— Думаю, я лучше оставлю вас одних, пока вы мне еще чем-нибудь по зубам не заехали, — ответила она, выходя из спальной каюты.

Прошло уже три дня с тех пор, как их шаттл пристыковался к Айденне, а они все еще ждали разрешения капитана подняться на борт корабля. Все это время о них хорошо заботились, но Кали начинала чувствовать, что у нее развивается серьезная депрессия из-за длительного нахождения в ограниченном пространстве.

Джиллиан и Хендел боролись со скукой при помощи биотических тренировок. Девочка двигалась вперед с поразительной за столь короткое время скоростью. Кали не знала наверняка, было ли это результатом ее занятий с Хенделом один на один, или же та вспышка в столовой Академии пробила какой-то внутренний психический барьер. И хотя она радовалась за Джиллиан, делающую успехи, она мало чем могла помочь ей сейчас.

Однако Джиллиан на удивление хорошо справлялась с их теперешней ситуацией. У нее всегда случались плохие и хорошие дни; переменчивость ее состояния носила непостоянный характер. За прошедшие дни у нее все еще бывали периоды, когда она просто отстранялась от происходящего вокруг, но в целом она казалась более настороженной и поглощенной окружающей действительностью. Опять же, Кали не могла точно сказать, что послужило тому причиной. Быть может, все дело в том, что сейчас ей уделяли гораздо больше внимания, чем когда-либо в Академии. Или же это как-то связано с тем, что она не могла покинуть ограниченного пространства шаттла — Джиллиан очень хорошо знала каждый дюйм этого корабля. Наверняка, она чувствовала себя здесь в безопасности в отличие от открытых классных комнат и коридоров Академии Гриссома. А может, причина крылась просто в том, что здесь она общалась с гораздо меньшим количеством людей — кроме Хендела и Кали, постоянно бывших рядом с ней, их навещал только Лемм.

Он заходил к ним раз или два в день, чтобы рассказать о происходящем на борту Айденны и поделиться важными новостями Флота. Во флотилии насчитывалось почти пятьдесят тысяч судов — по большей части фрегаты, шаттлы и небольшие одноместные корабли, — поэтому поток сообщений и переговоров никогда не ослабевал.

К счастью, из-за того, что кворианцы постоянно искали ресурсы для своего общества, между флотом и ближайшими планетами непрерывно курсировали десятки грузовиков. Как и было обещано, с Айденны послали сообщения на другие корабли с просьбой предоставить им подходящую для людей пищу и защитные костюмы. День спустя начали поступать припасы, и теперь трюм шаттла был забит практически до отказа.

Не удивительно, что эта просьба возбудила подозрения, и по всему Флоту поползли слухи. Как объяснил им Лемм, это было одной из причин столь долгого принятия решения. Капитан каждого корабля имел неограниченные права на своем собственном корабле, если только его действия не ставили под угрозу остальную часть флотилии. Несомненно, факт принятия на борт некворианцев выходил далеко за пределы дозволенного.