Призрак пристально изучал изображение на экране. Он заметил, что обычные признаки применения красного песка — налитые кровью глаза, тончайшая светящаяся пленка на зубах, — отсутствовали. И понял, что этот человек не блефует.

— Почему она так много для тебя значит?

— Какая разница? — возразил Грейсон. — Для вас она вряд ли что-то значит. В отличие от тех маленьких грязных секретов, что мне известны. Полагаю, мое молчание в обмен на ее безопасность — хорошая сделка.

— Мы найдем тебя, Пол, — пообещал Призрак угрожающим шепотом.

— Может быть, — признал Грейсон. — Но я не поэтому звонил. Кали Сандерс — мы договорились?

Помолчав немного и взвесив предложение, Призрак согласно кивнул. Потеря Джиллиан отбросит их биотические исследования на целое десятилетие назад, но кроме этого у «Цербера» оставалось слишком много других проектов, которыми он не мог рисковать. Грейсон улыбнулся с экрана. Через мгновение экран погас, когда он прервал связь.

Он не пытался отследить звонок — Грейсон слишком умен, чтобы попасться на чем-то подобном. Вместо этого Призрак просто сидел неподвижно, в течение долгого-долгого времени всматриваясь в черный экран и медленно сжимая и разжимая зубы.

Призрак сидел в своем кресле, устремив взгляд в огромный иллюминатор, занимавший целую стену в его личном кабинете.

Безымянная станция, которую он сделал своей базой, находилась на орбите красного гиганта М-класса. Полукруглый край пылающего солнца закрывал всю нижнюю часть иллюминатора, подавляя, но не полностью заглушая своим свечением рассыпанные позади него звезды.

Эта звезда перешла на последний этап своего жизненного цикла длиной в шесть миллиардов лет. Грандиозным финальным аккордом ее существования станет коллапс и возникновение на ее месте черной дыры, которая поглотит всю систему. Планеты и спутники, которые звезда породила в момент своего возникновения, будут сожраны неотвратимой гравитационной силой темной, бездонной пасти, оставшейся от погибшего светила.

Эта сцена воплощала собой образ галактики с точки зрения Призрака: прекрасная, величественная и смертельно опасная. Жизнь могла возникнуть в самых маловероятных местах и в самых невероятных формах только лишь для того, чтобы исчезнуть в мгновение космического ока.

Он не собирался допустить, чтобы нечто подобное произошло с человечеством.

— Закрыть иллюминатор, — произнес он, и стена стала непрозрачной, оставив его одного в большой, слабо освещенной комнате. — Включить освещение, — сказал он, и с потолка брызнул поток света.

Он развернул кресло, оказавшись спиной к иллюминатору, лицом к круглой голографической площадке в центре комнаты, использовавшейся для приема вызовов. Во время работы эта площадка проецировала трехмерное изображение собеседника, создавая почти полную иллюзию присутствия.

Говорящие с ним, конечно же, также могли видеть его. Именно поэтому площадка располагалась так, чтобы давать изображение кресла на фоне иллюминатора. Когда иллюминатор работал, Призрак представал перед собеседником на фоне того астрономического чуда, вокруг которого станция пролетала в данный момент — это был грандиозный и впечатляющий визуальный фон, призванный подчеркнуть тот образ, который он столь тщательно создавал все эти годы.

Ему захотелось выпить. Но не того синтетического инопланетного пойла, которое бармены по всей галактике подсовывали ничего не подозревающим людям. Он хотел чего-то настоящего. Чего-то чистого.

— Бурбон, — громко произнес Призрак. — Неразбавленный.

Через несколько секунд на противоположном конце комнаты отворилась дверь, и одна из его помощниц — высокая роскошная брюнетка — появилась на пороге с пустым стаканом в одной руке и бутылкой в другой. Каблуки остро процокали по мраморному полу кабинета, и ее длинные ноги, несмотря на обтягивающую их черную узкую юбку, в несколько шагов преодолели расстояние комнаты.

Она не улыбнулась и не произнесла ни слова, передавая ему бокал, ее поведение было чисто профессиональным. Затем она поднесла ему бутылку, чтобы он убедился в качестве виски.

«"Джим Бим Блэк", — гласила этикетка, — безупречная очистка из Кентукки».

— На три пальца, — велел ей Призрак в качестве одобрения.

Помощница наполнила бокал чуть выше середины и замерла в ожидании.

Как и всегда, первый глоток унес его к легким временам его молодости. В те дни он был обычным человеком, типичным представителем земной аристократии — богатым, спокойным, наивным.

Он смаковал вкус, ощущая приступ тоски по тем давно ушедшим безмятежным дням — до того, как он основал «Цербер», до того, как стал Призраком, самопровозглашенным защитником человечества, до того, как Альянс и их инопланетные союзники из Совета Цитадели заклеймили его и его последователей террористами.

До того, как появились Жнецы.

Из всех врагов в известной части галактики и за ее пределами, из всех опасностей, что когда-нибудь приведут к уничтожению человечества, ни одна не могла сравниться с той угрозой, что таилась где-то в пустоте темного пространства за краем галактики. Это были Жнецы — огромные разумные боевые корабли, безжалостные машины, полностью лишенные сострадания и эмоций. На протяжении десятков тысяч лет — а может и дольше — они наблюдали, как космические цивилизации развивались и эволюционировали, выжидая идеального момента, чтобы прийти и уничтожить всю органическую жизнь в галактике.

Тем не менее, несмотря на ужасную угрозу, которую они представляли, большинство людей ничего не знали о Жнецах. Совет засекретил все официальные доклады о нападении Жнецов на Цитадель, скрывая улики и отрицая правду в стремлении избежать распространения паники по всей галактике. И, конечно же, Альянс, как верная собачонка своих новых инопланетных хозяев, пошел у них на поводу без малейших возражений.

Ложь проникла столь глубоко, что даже те, кто помогал скрывать правду, были убеждены, что Жнецы это всего лишь миф. Они продолжали жить своей повседневной жизнью, слишком слабые и слишком глупые, чтобы разглядеть ужасную судьбу, ожидающую их.

Но Призрак посвятил всю свою жизнь встречам лицом к лицу с неприятными истинами.

Когда Альянс отвернулся от проблемы исчезновения человеческих колоний в Граничных Системах, «Цербер» взял на себя его обязанности. Им удалось даже привлечь в свои ряды коммандера Шепарда, величайшего героя Альянса, для помощи в расследовании этой загадки. И то, что выяснил Шепард, потрясло Призрака до глубины души.

Призрак отпустил помощницу легким кивком головы. Женщина изящно повернулась на каблуках и оставила его наедине со своими мыслями.

Сделав еще один глоток, Призрак поставил стакан на подлокотник кресла. Затем он сунул руку во внутренний нагрудный карман пиджака и вытащил тонкий, продолговатый серебряный футляр.

С бессознательным изяществом, выработанным за долгие годы, он открыл крышку, вытащил сигарету и закрыл футляр одним, казалось, непрерывным движением. Футляр исчез в кармане пиджака, а на его месте в руке Призрака появилась тяжелая черная зажигалка. Быстрое движение большого пальца, короткая затяжка сигаретой, и зажигалка исчезла вслед за футляром.

Призрак сделал долгий, медленный вдох, позволяя дыму заполнить легкие. Табак был частью земной культуры на протяжении столетий, а курение — обычным ритуалом почти всех развитых народов на земле. Забавно, что эта вездесущая привычка последовала за человечеством и в космос. Разнообразные сорта табака стали важным предметом экспорта для ряда колоний — человеческих и не только.

Находились даже те, кто имел наглость утверждать, будто некоторые из видов генетически выведенных саларианцами листьев превосходили все, что когда-либо выращивало человечество. Призрак, однако, предпочитал табак — равно как и виски — только домашнего производства. Эта конкретная сигарета была сделана из урожая, собранного на обширных полях центральных районов Южной Америки — одного из немногих действующих сельскохозяйственных регионов Земли.