Очнувшись, Грейсон с ужасом обнаружил, что стал пленником в своем собственном теле. Он мог все видеть и слышать, но мир вокруг казался нереальным, словно он смотрел фильм с выкрученными до предела громкостью и уровнем яркости.

Он перевернулся на койке, спустил ноги на пол, встал и начал беспокойно ходить по камере — но ни одно из этих движений не было продиктовано его волей. Тело отказывалось ему подчиняться, он был не в силах контролировать свои действия. Он превратился в марионетку, в проводник воли Жнецов.

Он обратил внимание, что его сломанное колено каким-то образом восстановилось за ночь. Затем глаза его опустились вниз, и его разум, увидев собственное тело, отпрянул в отвращении.

Он начал изменяться. Преобразовываться. Имплантаты в мозгу начали распространяться по всему телу. Самовоспроизводящие нанороботы Жнецов вплетались в его мускулы, жилы и нервы, превращая его в ужасный гибрид синтетической и органической жизни. Его плоть стала тонкой и полупрозрачной. Сквозь нее он мог видеть узкие гибкие трубки, обвивающие его конечности по всей длине. Вспышки красных и синих огоньков пробегали по трубкам — яркости их свечения как раз хватало, чтобы разглядеть сквозь кожу.

Хотя он и не мог больше контролировать свое тело, он почувствовал, что кибернетические имплантаты сделали его быстрее и сильнее. Он ощущал окружающий мир по-новому, чувства обострились до невероятного уровня. Соединение машины и человека породило существо, которое в физическом плане превосходило все, что мог создать процесс эволюции.

Но это было не единственное изменение. Он почувствовал в себе зачатки биотических способностей, помимо тех временных, что давала доза красного песка. Он ощутил, как его хозяева Жнецы прощупывают и исследуют его, желая испытать пределы пока еще слабой, но постоянно растущей в нем силы.

Жнецы развернули его тело лицом к полке с едой. Он почувствовал, как где-то внутри него нарастает энергия, подобно статическому заряду, преумноженному в тысячу раз. Его рука поднялась, разворачивая ладонь в сторону упаковок. Внезапно по всей руке прошел толчок, столь сильный, что беспомощное сознание Грейсона пронзила вспышка боли.

Аккуратная стопка пайков разлетелась в стороны от биотического броска. Коробки полетели в воздух, отскакивая от полок и стен, прежде чем с грохотом свалиться на пол.

Это с трудом можно было назвать впечатляющей демонстрацией силы. Он своими глазами видел, как однажды его собственная дочь подняла в воздух машину весом в тонну и обрушила ее на пару агентов «Цербера». Разбросанные коробки с едой вряд ли весили больше килограмма каждая, а удар не смог даже разбить запоры на них. Но он знал, что его сила будет продолжать возрастать, и почувствовал, что Жнецы довольны им.

Грейсон опустил руку и лишь через секунду осознал, что он только что сделал. Это он опустил руку, не Жнецы, а он!

Выброс биотической силы должно быть на время ослабил их контроль над его телом. Понимание того, что их власть над его волей была еще не окончательной — вот все, что требовалось ему, чтобы вновь начать сражаться.

Шепотки в голове повысились до злобного рычания, когда Грейсон начал борьбу за возвращение контроля над своим телом. Он заглушил их, игнорируя, и сосредоточил всю свою волю на том, чтобы сделать всего один простой шаг.

Левая нога поднялась в воздух, двинулась вперед на полшага и опустилась на пол. За ней последовала правая, запустив цепную реакцию в теле Грейсона. Он чувствовал, как буквально каждая отдельная мышца его тела напрягается, а затем расслабляется, по мере того, как его разум вновь подчиняет себе то, что по праву принадлежит ему.

Постепенно приходя в себя, он почувствовал дрожь во всем теле. Во рту пересохло, а кожа начала зудеть. Он распознал классические симптомы ломки. Доза красного песка прекращала свое действие, давая ему возможность восстановить контроль и сосредоточение — его важнейшее оружие в борьбе против чужеродных захватчиков в его голове.

Жнецы пошли в ответную атаку: давя на его мысли, они пытались исказить их и подчинить себе. Но Грейсон отказывался отдать то, что заполучил обратно с таким трудом. Это была битва за саму его личность, и он одерживал в ней верх!

Он почувствовал прилив восторга и адреналина… и чего-то еще. Ему едва хватило времени, чтобы понять, что это, до того, как тепло еще одной дозы красного песка захлестнуло его.

Его голова начала погружаться в океан наркотического блаженства, и Жнецы не замедлили воспользоваться этой возможностью и вырвать у него контроль над его телом.

Беспомощный, он мог лишь наблюдать изнутри, как его тело подошло к койке и легло на нее. Лежа на кровати, захваченный в бурлящий водоворот песка, он пытался понять, что же только что произошло. Существовало лишь одно разумное объяснение.

«Цербер» продолжал наблюдать за ним. Изучать его. Они знали, что он сопротивляется Жнецам, поэтому они накачали его концентрированным песком, чтобы ослабить его волю. Видимо во время его предыдущего наркотического забытья они вшили ему устройство, которое позволяло им удаленно вводить дозы зелья, чтобы постоянно держать его под действием наркотика.

Это было совсем не сложно. Маленький радиоуправляемый дозатор под кожей, впрыскивающий песок прямо в кровь — вот и все, что было нужно. Используя раствор с концентрацией, близкой к 100%, им требовалась всего пара капель песка, чтобы отправить его в полет. Рано или поздно запас в дозаторе иссякнет, но это давало ему мало надежды: он понимал, что «Церберы» просто заново наполнят его.

Глаза закрылись, отгораживая его от мира. Жнецам было нужно, чтобы он отдыхал — преобразование еще не завершилось. Они хотели, чтобы он спал, и он заснул.

Призрак и доктор Нури наблюдали за всей этой сценой через одностороннее стекло. Физические изменения, происходившие с телом Грейсона, были отвратительны, но любая вина, которую испытывал Призрак за то, что они сделали с ним, заглушалась осознанием того, что собираемая ими информация может оказаться бесценной для предотвращения или отмены изменений в будущих жертвах. Что более важно, они изучали пределы фактических способностей Жнецов.

Поначалу данные, казалось, повторяют результаты, полученные при экспериментах на так называемых хасках — несчастных людях, превращенных в безмозглых зомби гетами во время попытки Сарена захватить контроль над Цитаделью. Но Призрак знал правду о той войне: Сарен и его армия были слугами, подчинявшимися Жнецу по имени Властелин. И технология, которую они использовали для превращения людей в хасков, пришла не от гетов.

Но метаморфозы, происходившие с Грейсоном, были чем-то более тонким и сложным. Он не становился безмозглым рабом. Он превращался в сосуд, в проводник Жнецов — так же, как Сарен до него. А прежде чем погибнуть от руки коммандера Шепарда, Сарен стал очень и очень сильным.

— Его сила быстро растет, — заметил Призрак, обращаясь к доктору Нури. — Скоро мы не сможем держать его взаперти.

— Мы внимательно следим за преобразованиями, — заверила его ученый. — Пройдет еще минимум неделя, прежде чем угроза его побега станет реальной.

— Вы уверены в своих вычислениях?

— Я готова поручиться за них моей жизнью.

— Вы уже поручились своей жизнью, — напомнил ей Призрак. — И моей тоже.

Повисло неуклюжее молчание, и Призрак добавил:

— Я даю вам еще три дня на изучение. Это максимальный риск, на который я готов пойти. Я выразился ясно?

— Три дня, — кивая, произнесла доктор Нури. — После этого мы уничтожим объект.

— Предоставьте это Кай Ленгу, — сказал ей Призрак. — Он здесь именно для этого.

— В соответствии с моими расчетами, нам нужно нанести удары по шести объектам, обозначенным на первой страницы отчета.