— Включить свет, — мягко произнесла она, и освещение зажглось.

Джиллиан не спала. Как и предупреждал их Джиро, она сидела, скрестив ноги, на кровати поверх покрывала. На ней была бледно-розовая пижама, которая была ей явно мала. Кали вспомнила, что ее подарил ей Грейсон на день рождения несколько месяцев назад.

— Привет, Джиджи, — произнес Грейсон, шагнув в комнату.

Ее глаза загорелись, и она протянула к нему руки, но не двинулась с кровати.

— Папочка!

Грейсон подошел к ней сбоку, наклонился и едва удержался, чтобы не обнять ее. Вместо этого он крепко сжал руки дочери в своих собственных — это было именно то, чего она ожидала.

— Ты так выросла! — с изумлением произнес Грейсон. Он отпустил одну ее руку и сделал шаг назад, чтобы получше разглядеть ее. После долгого молчания он мягко добавил, — ты так похожа на свою мать.

Кали тронула Хендела и Джиро за локоть, а затем кивнула на дверь, давая понять, что им лучше уйти. Втроем, они вышли из комнаты, и дверь с легким свистом закрылась за ними.

— Идемте, — сказала Кали, когда они оказались в коридоре. — Оставим их наедине.

— Ко всем посетителям, находящимся в Академии, должен быть приставлен кто-нибудь из персонала, — возразил Хендел.

— Я останусь здесь, — предложил Джиро. — Он сказал, что сможет задержаться лишь на несколько часов, так что я не против подождать тут. К тому же, я знаю дела Джиллиан, на случай, если у него возникнут вопросы.

— Идет, — ответила Кали.

Хендел выглядел так, будто собирался поспорить, но лишь сказал:

— Убедись, что отметил его уход, и дай мне знать, когда он будет улетать.

— Идем, — сказала Кали Хенделу. — Проводи меня до столовой, и я угощу тебя кофе.

В столовой никого не было — до завтрака оставалось еще несколько часов. Хендел уселся за один из столиков у двери, а Кали подошла к автомату с напитками. Она сунула в прорезь свою карточку-удостоверение и заказала две чашки черного кофе, затем вернулась с ними к столу и предложила одну Хенделу.

— Сукин сын выглядит даже хуже чем обычно, — сказал начальник охраны, принимая у нее чашку. — Может он и сейчас под дозой.

— Ты слишком предвзято к нему относишься, — со вздохом произнесла она, садясь напротив Хендела. — Он не первый отец ребенка-биотика, который балуется красным песком. Это единственный способ для нас, обычных людей, понять, что значит быть биотиком.

— Нет, — резко ответил он. — Накачаться и в течение нескольких часов разбрасывать скрепки усилием воли даже близко не похоже на то, что значит быть биотиком.

— Но это самое большее, что может почувствовать кто-то вроде Грейсона. Поставь себя на его место. Он всего лишь пытается стать ближе к своей дочери.

— Тогда, может, ему следует прилетать к ней чаще, чем два раза в год?

— Это может быть непросто для него, — напомнила она Хенделу. — Его жена умерла во время родов. У его дочери расстройство психики, затрудняющее общение. А тут еще он обнаруживает, что она обладает невероятными способностями, и отсылает ее учиться в частную школу. Он наверняка испытывает целую бурю чувств, когда видит ее: любовь, чувство вины, одиночество. Он понимает, что старается сделать ей только лучше, но это не значит, что для него это просто.

— Не нравится он мне. А я привык доверять своему чутью.

Вместо ответа Кали сделала долгий глоток из своей чашки. Кофе был приятным и горячим, но имел горьковатый привкус.

— Нам надо попросить дирекцию заказать кофе получше, — пробормотала она, надеясь, что это поможет сменить тему разговора.

— Как давно вы с Джиро встречаетесь? — спросил ее Хендел.

— А как давно ты об этом знаешь?

— Несколько месяцев.

— Значит, тебе потребовалось два месяца, чтобы узнать.

— Будь осторожна, Кали.

Она рассмеялась.

— Я постараюсь не испортить его.

— Я не это имел в виду, — сказал он серьезным тоном. — В нем есть что-то такое, что меня настораживает. Он слишком уж хитрый. Слишком скользкий.

— Опять твое чутье? — спросила она, держа чашку около губ, чтобы скрыть улыбку. Очевидно, Хендел не просто защищал воспитанников.

— Ты видела, как он отреагировал, когда я упомянул о твоей связи с Андерсоном.

— Спасибо огромное за это, кстати, — сказала она, поднимая брови.

— Не похоже, чтобы это ошеломило его, — продолжал Хендел, не обращая внимания на ее колкость. — Как будто, он уже знал об этом.

— Что если так?

— Ну, вполне очевидно, что ты ему об этом не говорила. Как же он выяснил? Отчеты той операции были засекречены. Черт, даже я узнал об этом только от тебя.

— Люди любят поговорить. Может, я упомянула об этом кому-нибудь из персонала, а он рассказал ему. Ты делаешь из мухи слона.

— Может быть, — уступил он. — Просто будь осторожна. Я научился доверять своим инстинктам.

Следующие четыре часа Грейсон провел с Джиллиан. Почти все время говорила она, то приходя в крайнее возбуждение, с нетерпением рассказывала что-то, то вдруг надолго замолкала, и казалось, что она напрочь забывала о его присутствии. Ему нравилось слушать звук ее голоса, но он также ничего не имел против тишины. Ему было приятно просто видеть ее снова.

Когда она говорила, то речь шла практически об одной только учебе и Академии: какие учителя ей нравились, а какие нет, какие предметы были ее любимыми, что нового она узнала на занятиях. Грейсон обратил внимание, что она никогда не упоминала других учеников и ни словом не обмолвилась о биотических тренировках. Он решил не подталкивать ее. Он и так должен был получить нужную информацию довольно скоро.

И вот пришло время уезжать. Он уже знал, что чем дольше он оставался с ней, тем труднее было расставаться. Поэтому он всегда устанавливал для себя четкую продолжительность визита; так было легче сделать то, что он должен был сделать.

— Джиджи? — мягко проговорил он.

Взгляд Джиллиан оставался прикованным к стене, она опять ушла куда-то в свои мысли.

— Джиджи? — произнес он немного громче. — Папе пора уезжать. Хорошо?

В прошлый раз, когда он уходил, она даже не отреагировала на его прощание. На этот раз, однако, она слегка повернула голову и кивнула. Он не знал, что было хуже.

Он поднялся с кровати и наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Ложись, дорогая. Залезай под одеяло. Попробуй уснуть.

Двигаясь медленно, будто робот, подчиняющийся его словам, она сделала, как он просил. Когда она улеглась и закрыла глаза, он пересек комнату и открыл дверь.

— Выключить свет, — прошептал он. Дверь закрылась за ним, и комната погрузилась во тьму.

Джиро ждал его в коридоре.

— Здесь безопасно? — спросил его Грейсон; его голос прозвучал более резко, чем он рассчитывал.

— Вполне, — тихо ответил молодой человек. — Все еще спят. Мы можем пройти в мою комнату, если нужно время.

— Давай побыстрее покончим с этим, я хочу убраться к черту с этой станции, — сказал Грейсон, опускаясь на одно колено и кладя свой кейс на пол.

Он открыл замок, приподнял второе дно и вытащил пузырек, который дал ему Пэл. Затем он поднялся и передал его Джиро. Тот взял пузырек и поднял кверху, чтобы рассмотреть под лампой коридорного освещения.

— Похоже, они опять поменяли компоненты. Призрак, должно быть, хочет попробовать что-то другое. — Он сунул пузырек в карман. — Это ведь не должно попасть в ее медицинские отчеты, верно? Я имею в виду, препарат не оставит следов, я надеюсь?

— А ты как думаешь? — прохладно спросил его Грейсон.

— Ага, ясно. Дозы — такие же, как и раньше?

— Никаких новых инструкций мне не давали, — ответил Грейсон.

— Какие-нибудь идеи насчет того, как она может отреагировать на эту штуку?

— Я не задаю подобных вопросов, — резко заметил Грейсон. — И тебе не следует, если у тебя есть хоть капля ума. Боже, подумал он, лишь только слова сорвались с его языка, теперь я уже говорю в точности как Пэл. Сказать по правде, он не знал хорошо это или плохо, но его старый приятель наверняка нашел бы это забавным.