Повар умолк, и Бэнсон долго смотрел на висящего человека, удивлённо покачивая головой. Он отчётливо видел, как тасуется, словно карты, возле висящего небольшая кучка людей. Среди снующих взад-вперёд безошибочно угадывался простак, который стал понимать, что проигрывает все свои деньги – сумму, судя по отдалённому безмолвному танцу, безусловно, немалую. Но вот время вышло. Урмуль, легко подтянувшись, вылез наверх. Проигравший простак забегал, умоляюще дёргая за рукав то одного, то другого. Но люди в компании были непреклонны, и он сел на белые камни стены, охватив голову вздрагивающими руками. Все развернулись и торопливо пошли в сторону Бэнсона, и среди них суетился Урмуль, с недоумением показывающий всем одиноко блестевшую в его пальцах монетку. Но с ним обращались так же, как с простаком.
Компания уже почти приблизилась к Бэнсону, и он, составив вдруг в голове быстрый план, встал и перекрыл им дорогу. Не просто перекрыл, а махнул топором, распоров воздух до гудящего свиста. Пять пиратов, если не считать Урмуля, торопливо отпрянули, выдернули из ножен оружие.
– Друг, ты нас спутал с кем-то, – громко выкрикнул предводитель. – Мы не знаем тебя!
– Я вас не спутал. Я из пятерых сейчас сделаю десять.
– Да за что?!
– Меня Урмуль нанял вчера. На случай если вы снова его обманете с деньгами, – я должен у вас деньги отнять.
– Но подожди, как же он нанял – он же не говорит!
– Что непонятного? Он написал.
– Стой, стой. Хорошо, хорошо. Ну, предложил отнять деньги. Но ты же меня чуть не зарубил!
– А как же. Деньги заберу – а вы потом будете охотиться за мной? Не люблю жить, ожидая удара в спину. Нет, в живых оставлять вас нельзя. Так надёжней. Вы защищайтесь, ребята, если хотите.
– Дьявол! Да кто ты такой?!
– Он новичок! – выглянув из-за спины Бэнсона, прокричал радостно повар. – Он ночью Три Ноги на руках положил! А сейчас вас… Эх, давно такого не видел!
Предводитель компании быстро оглянулся назад. Длинный и узкий язык пристани. Дальний край, у которого всё ещё сидит обхвативший неумную голову несчастный простак, отвесной стеной обрывается в море. Удобное место выбрал проклятый наёмник: слева – стена, справа – обрыв, и не обойти его: длинный топор как раз достаёт от стены до обрыва.
Тут его толкнул в плечо один из своих:
– Отдай ему деньги! Увидит золото – может, пропустит! Ну куда нам с абордажными сабельками против его алебарды!!
– Да и руки – как бочки, – поддержал его ещё кто-то. – Откуда принесло на наши головы такого громилу?
– Стой, стой! – снова быстро проговорил предводитель. – Да, он силён, и у него алебарда. Только у него нет того, что есть у нас.
– Безумец! – зло зашипели ему в спину. – Отдай деньги! Ну что, что у нас есть?!
Бэнсон вяло переступил, коротким, но очень умелым (пугающе умелым) движением перехватил длинное древко.
– А вот что! – с отчаянной решимостью произнёс предводитель и, сбросив с ног башмаки, швырнул на камни зазвеневшую саблю.
Потом повернулся – и прыгнул вниз со стены, в ленивые волны. Компаньоны его, в один миг оценив блестящую мысль, бросились со всех ног назад, к краю пристани, бросая на ходу оружие и одежду. И, оголившись до коротких штанов, метнулись с высокой стены в зеленоватую воду. Да, это была прекрасная мысль. Противник силён – но не быстр! И деньги спасли, и живыми остались.
Бэнсон улыбнулся, видя, что пять пловцов направляются к одному из стоящих на якоре кораблей. “Хорошо, что деньги унесли. Теперь они с ними попробуют подальше сбежать и понадёжней укрыться”.
Он обернулся, почувствовав прикосновение к локтю. Высокий, худой и очень жилистый Урмуль смотрел ему недоумённо в лицо.
– Ты хочешь сказать, что не нанимал меня?
Урмуль кивнул.
– Да, я это придумал. Пошутил, понимаешь? Я случайно узнал про тебя и решил их напугать.
Урмуль взмахнул рукой в сторону моря.
– Говоришь – надо догнать их и отнять деньги? Ну, нет. Во-первых, – опасно. Во-вторых, – если они убегут, – мы будем жить спокойно.
Урмуль задумался на секунду, просиял и одобрительно закивал головой. Потом махнул в сторону пристани.
– Считаешь, что надо собрать хотя бы оружие и одежду? Не надо. Пусть она останется этому простаку – вон он, уже собирает. Хоть что-то из проигранного вернёт. А ты можешь не беспокоиться о том, как себя прокормить. Ты трактир “Три Ноги” знаешь? Хорошо. Он теперь зовётся “Обжора”. Тебя там будут кормить каждый день бесплатно. Не веришь? Да я в нём хозяин. Выиграл вчера на пари. Вот повар, он тебя отведёт и передаст моё распоряжение управляющему. Сделаешь? – спросил Бэнсон у восторженно вытаращившего глаза повара.
– Хо! – крикнул тот и, схватив Урмуля за руку, потащил в сторону Дикого Поля, спеша, очевидно, рассказать про свеженькое приключение.
Бэнсон, довольно посмеиваясь, повёл плечами, вернулся к бочонку и сел. Он и помыслить не мог, что в эти минуты за ним внимательно наблюдали.
Из окна одного из верхних, стоящих у подножия скалы, домов Города на всё происходящее смотрел в изящную, небольшую трубу старый монах.
– Филипп! – позвал он, и бывший йоркский палач, уловив небывало тревожные нотки в голосе повелителя, влетел на второй этаж, вынимая на ходу из-за пояса метательные ножи.
– Я здесь, патер. Что происходит?
– Ты помнишь, Филипп, встреченного нами в лесу под Бристолем могучего и добродушного человека?
– С арбалетом? Которого я убил?
– Которого ты не убил, – сказал Люпус, протягивая ему трубу. – Который караулит нас здесь и от которого только что спаслись бегством пятеро вооруженных людей.
Он спустился на первый этаж по скрипнувшей лестнице, а Филипп нервной, внезапно задрожавшей рукой поднял трубу, пробежал окуляром по бухте, кораблям, домам, пристани… Он!! Точно – он. Вот и след шестопёра на его бритом затылке.
В груди Филиппа что-то оборвалось, казалось – какая-то тонкая, но жизненно важная жилка. Ужас возмездия ледяной иглой вошёл в его впервые оробевшее сердце. Память услужливо подсказала, что стало с Маленьким, который не исполнил приказание патера. Что же теперь сделают с ним?
В это время произошло ещё одно событие – но ни Филипп, ни патер его не увидели. Мимо Бэнсона прошёл массивный приземистый человек с широким безгубым ртом, похожим на жабий. Если бы Бэнсон знал – кто это, он тут же изрубил бы его на куски, и много было бы предотвращено ненужных смертей. Но Бэнсон его не знал, и Джованьолли беспрепятственно прошёл к воротам Города. Он заплатил нужную сумму за вход и торопливо направился к домику на пригорке.
Когда Джо Жаба вошёл, старый монах порывисто обнял его.
– Как хорошо, что ты жив, – сказал патер и, не давая ответить, добавил: – Нас нашли. Это место стало опасным. Ты всё здесь знаешь, ты сможешь нас вывести к берегу?
Но Джованьолли отрицательно качнул головой.
– Бежать, разумеется, нужно, – сказал он упрямо и хрипло, – но сначала наймём пиратов и заберём золото, которое осталось на плантации, в руках негров. Теперь это можно сделать, – я проверил, Том с “Дукатом” ушёл и увёл всю команду. В лесу только негры, и золото всё ещё там.
– Ты не понимаешь, – глядя ему прямо в глаза, заговорил торопливо монах, – какие звери вышли на наш след. Они уже здесь, в Адоре! Нам и без золота, кажется, не спастись. Филипп! Тот здоровяк – он ещё там?
Но на вопрос никто не ответил, и старик торопливо поднялся по лестнице. Поспешил за ним и Джо Жаба. Патер замер в дверях. В комнате никого не было. Белый жгут из разорванных простыней, зацепленный за край подоконника, свешивался за окно.
– Филипп! – прошептал патер Люпус. – Что ты сделал, сын мой? Зачем бросил меня?
– Твой Филипп сбежал?! – опешил Джо Жаба. – Неужели дело настолько серьёзно?
Но монах не ответил ему. Он подбежал к кровати, упал на колени и, согнувшись, вытащил из-под неё кожаный дорожный баул. Сунув в него руку, он поднял побелевшее лицо:
– Деньги унёс…
Если здесь так опасно, что даже Филипп убежал, – торопливо проговорил Джо, склонившись к монаху, – то и нам нужно поскорее отсюда убраться.
