Чтобы не голодать, мы были вынуждены вмешаться в магию одного из зародышей. В результате появился Юммит, он не вырос и остался маленьким, зато он похож на других людей. Хозяин может ненадолго пробивать барьер защитной магии, но выйти наружу может только Юммит. Так мы смогли торговать. Мы договорились с Хозяйкой и обмениваем шелк, что ткут ее слуги, на илларей. Шелк продаем на ярмарке и покупаем многое из необходимого нам, но перенести слишком большое количество вещей и продуктов сюда в топи нам не под силу.

Мы с трудом переносим холодные зимы и сырость топей, наши дети часто умирают, а до пожилого возраста доживают единицы. Когда ваш предок прятал нас здесь, он не думал, что нам придется прожить здесь так долго. Мы мирные люди, мы не хотим воевать, хотя мы созданы для войны и битв. Мы готовы защищать Род Зетеринг, но мы хотим переселиться в более теплые земли. От Юмми мы знаем, что там, за горами на юге есть свободные земли. Мы хотели бы переселиться туда, где тепло и не так сыро, и есть степной простор.

Мы не отказываемся от своих обязательств защиты Рода Зетеринг и служения ему, мы созданы для этого, нам это нужно, но нам надо выйти отсюда. Только ваша магия, ваша кровь и ваша воля смогут спасти нас.

А вот фраза про кровь мне не нравится. Зачем им моя кровь?

— Если бы Вы знали, как мы обрадовались, когда осенью к нам в топи слуги Хозяйки принесли Ваш портрет с демоном… Мы сразу стали готовиться к Вашей встрече, построили этот дом, закупили и привезли с последней ярмарки разные вещи, чтобы вам тут было удобно. — Это он, наверное, про мебель, все остальное явно местного производства.

— А почему вы решили, что это мой портрет?

— Так сказал Хозяин, а он может иногда предвидеть будущее…

Некоторое время размышляю о своих подданных и их проблемах, неожиданно ставших моими:

— И как же я должна вам помочь?

— Снимите защитную магию, и помогите нам переселиться на юг, а мы будем верно и преданно служить Вам, и вашим потомкам. Все годы, с тех пор как мы начали торговать шелком, мы, в надежде на лучшее, откладывали одну десятую часть выручки на наше переселение. У нас скопилась большая сумма, так что госпоже не придется думать о деньгах. Мы готовы и дальше отдавать госпоже десятую часть наших доходов и даже больше, чтобы она тратила их на благо нашего народа и своего Рода. То что пойдет на пользу Вашему Роду будет хорошо и для нас.

Сделка хорошая, но вот ее выполнение… Добровольное служение куда лучше служения по принуждению, а принудить я их могу к чему угодно. Но мне надо спать, я могу ослабить контроль. Лучше пусть согласятся на служение добровольно. И налоги платить согласны… Проблема в том, чтобы их отсюда вывести, и куда их вывести…

— Я готова вам помочь, но есть одна проблема. Я не знаю, как это сделать и хватит ли у меня на это сил.

— А вот для того, чтобы Вам в этом помочь, я принес вот это. — И оборотень показывает на сундук. — Это оставил нам ваш великий предок. Он велел нам хранить это как зеницу ока, и уничтожить в случае, если возникнет подозрение, что бумаги могут попасть в чужие руки. Он велел передать это своему потомку, власть которого мы признаем.

С интересом рассматриваю сундук, ничего интересного… Резной, деревянный, на крышке изображение знака Затра, не открывается, а замка нет.

Удивлено смотрю на старейшину.

— И как его открыть?

— Открыть его может только добровольно пролитая кровь Зетерингов. Так передавалось из поколение в поколение….

— Помимо этого… — Машу рукой на сундук. — У вас есть ко мне какие–либо вопросы?

Улыбается…

— Нет, как вы заметили, мы и сами хорошо справляемся со своими проблемами. Разве что потом… Возможно завтра или послезавтра, я хотел бы показать вам Синие Топи и несколько примечательных мест, но это можно сделать и позже, как только вы захотите. Я могу идти?

— Да, конечно.

— И еще обеда сегодня не будет, но будет торжественный ужин и принесение клятвы верности.

— Какой клятвы?

— Вассальной клятвы нас Вам.

— Мне в связи с этим что–нибудь надо будет сделать?

— Только принять клятву и произнести небольшую речь…

— О чем?

— Ну, пообещайте им, что скоро они смогут переселиться отсюда и что все будет хорошо.

— А вы сами верите в это?

— Я надеюсь. Если не будет надежды, то зачем все это?

И он уходит, оставляя меня наедине с сундуком и разными мыслями. Сижу, рассматриваю наследство, мысленно грызу ногти.

— Мара, может его просто разломать?

— Как?

— А ты не сможешь?

— Нет, разбирайся с этим сама.

— А если сестрами, покрошить в труху? — Сестрам это предложение тоже не нравится.

— А может просто подумать?

— Подумать? Подумать…

— Или посмотреть под другим углом?

— Мара, ты гений!

— Вот в этом я не сомневалась…

Рассматриваю наследство в магическом диапазоне. Красота! Весь сундук оплетен синими нитями, он словно закован в броню. Начинаю потихоньку разбирать и распутывать, накрученные на него нити. Больше всего их торчит и клубится возле знака на крышке. Распутать не получится, все нити, что удается снять, стремительно отрастают заново.

Меня отвлекают, пришла девушка и принесла печенье и илларье молоко. Поставила поднос, постояла и ушла. И правильно, мне подумать надо…

А что там оборотень говорил о крови? Добровольно пролитая… Куда? Куда пролить–то? Достаю младшую сестру и провожу ей по подушечке мизинца. Вот и кровь, и проливаю я ее — добровольно. Может знак Рода ей помазать? Не помогло. Чего бы еще ей намазать? А … чего мелочиться… Беру чашку, что предназначалась для молока, младшей сестрой вскрываю вену и нацеживаю целую чашку, для хорошего дела не жалко. А теперь обмазываю кровью весь сундук. В некоторых местах кровь начинает шипеть и впитываться в дерево как в губку. В эти места лью крови побольше, остальные просто обмазываю по поверхности сундука, чего добру пропадать.

Синяя магия, охраняющая сундук, начинает истончаться, нити втягиваются внутрь. Где–то внутри раздается ржавый скрежет. Еще бы столько лет не открывали! И вот, с легким хлопком крышка чуть–чуть приоткрывается, словно ее что толкает изнутри.

Не верю своим глазам. Получилось! Снимаю с сундука тяжелую крышку. Внутри несколько уже знакомых тетрадок и какая–то странная деталька, кусочек чего–то. Она переполнена магией, железо и магия составляют ее суть, и именно от этой детальки питалась вся защитная магия сундука. С этой штучкой разберемся потом, а сейчас тетрадочки. Поверх тетрадочек лежит, что–то свернутое в трубочку и это тоже почитаем.

Одрик очнулся, поднял веки, его взгляд устремился вверх. В невероятной вышине над ним голубел свод неба с плывущими жемчужными облаками. Корабельные сосны прямые, как выпущенная стрела, при желании своими лапами могли подпирать небосклон, если он стал прогибаться от отягощающих его туч. В Караваче по осени всегда на столько низкое небо, что боишься задеть его своей макушкой.

Он попытался перевернуться, но все вокруг него зашаталось и стало очень неустойчивым. Попытался вытянуть ноги, и опять все зашаталось. Он повернул голову и уперся взглядом в ажурную стенку, за которой ходил ходуном окружающий пейзаж.

Тут он окончательно проснулся, и вспомнил… Хозяйку и Хозяина… и сон, сон про маму с папой.

Тетушка Хелли в свое время очень постаралась, и благодаря ее стараниям Одрик всегда считал себя нежеланным ребенком. Он почему–то думал, что испортил матери жизнь, и что из–за этого у ее матери нет мужа, а у него отца.

«Может быть, конечно, что и в этот раз мне солгали, но непохоже… Мама была такая молодая и такая счастливая, а отец… Я никогда его не видел и не знал, как он выглядит. У мамы не было ни одного его портрета, только иногда она говорила, что глаза у меня не случайность, а от отца — в наследство, и что я, вообще, на него похож. А они, оказывается, были очень счастливы вместе, пусть и недолго…. А мой отец из сна очень похож на владельца меча, подаренного мне Анной. Неужели она подарила мне отцовский меч? Какая поразительная, невероятная удача.»