Не утихающий дождь ронял свои слезы на ее бледную кожу, ударял по широко распахнутым, застывшим глазам, и стекал по безмятежному, лицу. Тугие струи смывали с изувеченной глубоким порезом шеи стынущую кровь.

Мастер, в последний раз посмотрел Вере в глаза. Он знал, этот взгляд присоединится ко многим, мертвым взглядам, что смотрят с того света на него в кошмарных снах. Не кричат, не проклинают, не осуждают, а просто смотрят. Смотрят и молчат.

Замерзшие руки были не теплее камня, на котором лежал окровавленный девичий труп, но он положил ладонь ей на глаза. Пальцы коснулись век, и, не смотря на холод, скользнув на прощание пышными ресницами, по загрубевшей коже, они сомкнулись навсегда.

Вера погибла.

Почему-то всплыли в памяти слова Карины о вере, надежде и любви. Теперь осталось утратить надежду и любовь.

С этими мыслями Иван поднялся и, нахмурив брови, молча посмотрел в глаза брату. Николай так же молча переадресовал взгляд одному из гвардейцев.

— Двое пленных незаметно успели развязаться, — вытянувшись по струнке, заторопился он. — Пока мы закреплялись, утратили бдительность, чем они и воспользовались. Хотя глупо. Они не смогли бы сбежать.

— Засунь свои рассуждения, — перебил его Хмык. — По существу давай.

— Этот вот, — указал парень на выгнувшийся в дугу труп. — Сделал подсечку Стасу, выхватил у него автомат и выстрелил. А этот бросился со стеклом на господина капитана, — указал он на второй изувеченный труп, рядом с которым лежал наспех прихваченный тряпкой осколок стекла. — Вера, ударила током первого, но этот со стеклом успел полоснуть и ее, наотмашь. Его тут же пес ваш прикончил. Все так быстро произошло, — опустил голову боец. — Простите господин мастер. Мы… Мы не успели.

Иван перевел взгляд на оставшихся троих пленных, что стояли на коленях под прицелами автоматов. Гвардеец толкнул стволом промеж лопаток среднего.

— Чего, — недовольно пробубнил тот, в ответ на это ему прилетел звонкий подзатыльник. — Мы при чем? Да, надеялись свинтить. Колода говорил, что знает, как здесь заныкаться. Он вроде как родом отсюда… Был. Я не знаю, чо за моча им в бошки ударила.

— В принципе, все что нужно, я уже знаю, показания есть, — почесал мокрый затылок куратор. — Целый поселок свидетелей. Кончайте балласт, — приказал он гвардейцам.

— Только без шума, — безразлично предупредил Иван.

— Выстрел, поди, на весь город слышен был, — вздохнул Хмык смотря на то, как пленным заткнули рты и потащили в один из домов.

— Нас ждут.

— Честно? Не удивлен. Много их там?

— Достаточно, — сухо говорил мастер, не сводя взгляда с тела Веры. — Но бешенные, меня мало волнуют. Там две твари пострашней, размером с беролака.

— Разберемся, — даже не напрягаясь от таких новостей отвечал бывший охотник. — Нужно тела уничтожить.

— С этими делай что хочешь. Веру не тронь. Возьмем ее с собой.

— Ты рехнулся? Один балласт только сбросил. На себе ее нести?

— В данный момент, ты и твои «мундиры» мой балласт, — прорычал Иван, ощутимо ткнув пальцем Хмыка в грудь. — Мы и без твоих сопляков отлично справлялись. И это ты… — еще сильней ткнул мастер брата в грудь. — Ты снова притащил сюда девчонок. Ты виноват в ее смерти. Вера на твоей совести. Понял? Хотя, о чем я. Какая совесть.

— Слышь, совестливый, — начал возражать Хмык.

— Рот закрой! Мне плевать, кто ты там теперь, — повысил голос мастер, от чего гвардейцы напряглись и повернули головы. — И на них мне плевать, — указал он рукой в сторону мундиров. — Нужно будет, на себе понесешь.

Хмык, играя желваками, нахмурился, смотря на Ивана, который в тот момент был похож на разъяренного быка. Сходство было полнейшим. Глаза налились кровью, из раздувающихся ноздрей валил пар, а широкая грудная клетка вздымалась так, что на нем скрипела кожей куртка. Казалось он вот — вот рванет копытом землю и размажет Хмыка в лепешку.

Рефлекторно сжались кулаки, и неодолимо потянуло вмазать этому бугаю промеж глаз. Но зная дурь Ивана, бывший охотник понимал, ответка прилетит такая, что легче действительно боднуться с быком.

— Хорошо, — сдался он. — Просто ответь, зачем?

— Она хотела видеть сестру, — успокаиваясь, напомнил Иван.

— У — м — м, — застонал Хмык, посмотрел в хмурое, нависшее над городом небо, стер с лица воду и посмотрел в глаза Ивану. — Ты ненормальный. Как же я ненавижу эти твои гребаные, принципы. Хоть убей, Вань. Но мне кажется, уже никто кроме тебя не верит, в то, что они живы. Давай смотреть на обстоятельства трезво. Мы здесь для зачистки. Наше дело закрепиться и ждать подкрепление. И все. Это не спасательная операция, брат. Я не вижу смысла…

— Веру вы погубили, — снова разозлился мастер. — Но надежду вам у меня не отнять. Труби общий сбор, нам еще с людоедами разбираться.

— Ишь ты! — хмыкнул бывший охотник в спину уходящему мастеру. — Раскомандовался, блин. Надежда у него, видите ли. Господи, до чего же долбанутый человек. Нет надежды в этом мире, — вздохнул он, с сожалением глядя на труп, бывшей разведчицы. — В ящике она осталась, на самом дне.

Судорожно вздохнув, Иван с трудом распахнул веки. Очнулся он от женского крика. Тело онемело, и он ничего не мог предпринять, чтобы спасти Настю от разъяренного Николая.

— Я убью тебя сука! — ревел бывший охотник, прижимая испуганную девушку к облупившейся стене. — На кого ты работаешь, тварь?

— Дядя Коля, погоди, — пытался оттащить Хмыка от колдуньи Юра. Заломив руки, Юру скрутили и отвели в сторону.

— Крепче держите его, — бросил бойцам через плечо куратор. — Он изворотливый.

— Дядя Коля, — сипел парень, лицом нависая над полом.

— Повторяю, — придушив крепкой рукой девушку, снова зашипел Хмык. — На кого ты работаешь?

— Ни на кого, — испуганно хрипела Настя. — Я не хотела… Я не знала…

— Все ты знала тварь. Кто твой хозяин? — тряхнул он девушку и за челюсть приподнял так, что она засучила над полом ногами.

— Я… Я… — сипела она пытаясь вдохнуть.

— Коля, брось ее, — с трудом выкрикнул Иван.

— Ваня, не вмешивайся, — не оборачиваясь, отозвался Хмык.

В лицо мастера нацелился ствол винтовки. Гвардеец с серьезным видом покачал головой.

— Коля, — игнорируя маячащее у лица оружие, настойчиво позвал Иван. — Успокойся, отпусти девчонку!

Николай все же бросил Настю. Опустившись на колени, она хрипела, кашляла, пыталась продышаться.

— Она нас чуть не угробила! И ты будешь ее выгораживать? Ваня, я могу усомниться в твоих намереньях.

— Что? — попытался вскочить на ноги мастер.

— Сидеть, — приказал гвардеец, толкнув его стволом.

— Больше так не делай, — недобро покосился Иван на гвардейца. — Пока у меня развязаны руки. Коля, отпусти парня.

— Ишь ты! — хмыкнул бывший охотник. — Всех тебе отпусти. Твоя доброта сведет тебя в могилу брат.

— Что случилось хоть, объясни?

— Хорошо же тебя долбануло. Что совсем ничего не помнишь?

Иван попытался поскрипеть мозгами и оные отозвались болью. Последнее что он запомнил, то, как мундиры, выстроились в шеренгу, и будто в тире стали расстреливать зараженных. Гром стал в боевую стойку, Юра материализовал в руке огненный шар, а после вспышка, и все.

— Нас что, молнией шибануло? — потирая висок, предположил мастер.

— Вот она, молния твоя, — указал Хмык на кашляющую девушку.

— Дядя коля, она не опытная еще, — сипел в пол скрученный Юра. — Ну не подумала, не знала.

— Еще один защитничек. Не знала, что вода проводит ток? — иронизировал успокаивающийся Хмык. — Тебя что, все время учебы в глухом карцере держали? — склонился он над колдуньей. — И прямо оттуда выперли на практику? Даже дети знают, что вода естественный проводник.

— Коля, — позвал Иван.

— Я вас выслушал, — выставив руку, остановил он мастера. — Теперь хочу послушать ее.