— Коль, раз тебя потянуло на откровения, — хитро заулыбался мастер. — Зачем ты послал сюда обоз?

— Я? — состроил удивление Хмык.

— Не ломайся. Этого «Святого Отца» ловить?

— До того, как почитал тетрадочку, я о нем и знать не знал. Да и вообще мне кажется он такой же свихнувшийся зараженный, как и остальные. Тут весь город с катушек съехал, не он так кто — нибудь другой толкнул бы безумцев к тому, что произошло. Просто он, судя по найденным мной записям о правонарушениях и до эпидемии, катил бочку на язычников, да подстрекал прихожан восстать против бесопоклонников.

— Тогда зачем ты послал обоз на убой?

— Это был передовой отряд. Их делом было под видом выездного учения для послушников, разведать, что да как, взять пробы почвы и воды, а в случае опасности сразу же возвращаться. Зараженные быстро рассеялись по Солеварским землям и стали вымирать. Первые же людоеды, которых мы задержали, взаперти рассыпались буквально за несколько дней.

Я уж, не знаю, действительно ли поедание человечины им помогало отсрочить смерть. Если и так, то ненадолго. По оценкам наших специалистов максимум две три недели, и проблема исчезла бы сама по себе. Кто мог подумать, что чем ближе к Озерному, тем они шустрей.

Короче говоря, до Криничного, отряд не чувствовал особого сопротивления. Все шло по накатанной. Марья твоя в составе опытных мастеров, при поддержке моих послушников — гвардейцев отлично справлялись. Передав Весточку от Веры из Криничного, они сообщили, что идут легко и собираются провести разведку и исследовать пробы воды и почвы вблизи озера. Я дал добро, и они исчезли из эфира.

Забеспокоился я только после расшифровки данных о Криничном. Эфир был по-прежнему пуст, и вопрос назрел сам собой. Либо они тоже заразились, или отравились, либо ребята из Криничного сели им на хвост, что сам понимаешь, было чревато как для них, так и для моего дела. Тогда я собрал особую группу и сам пошел по их следам.

А оказалось, как видишь, вот что.

Бешеные, по большей части вялые в отдаленных районах, оказались здесь настолько агрессивными, что изловчились загнать опытных, но расслабившихся бойцов в мешок.

— С этим теперь боле — менее ясно, — задумчиво почесал подбородок Иван. — А о заразе этой что скажешь?

— Ничего, — пожал плечами Николай. — Пробы исследовать они так и не смогли. Походная лаборатория уничтожена. Жду новую с подкреплением. Тогда и будет ясно. Сами то мы вышли налегке. Но сдается мне снова случай как сто лет назад в Заречье и двенадцать лет назад в Устьино.

Гребаные подземные могильники всякой дряни. Наследство от наших мудрых и цивилизованных предков, засравших всю планету свалками и могильниками с токсическими отходами. Те, что не пострадали в Великой Катастрофе, приходят в негодность сейчас и отравляют грунтовые воды, а с ними поселки и целые города. Главное, как нагадить ОНИ знали, а что делать с отбросами их цивилизации разбираться теперь НАМ.

Ладно, разберемся как — нибудь. Если что, то изолируем и объявим мертвой зоной как Устьино. Вы главное, воды местной не пейте и не суйте в рот что попало. Водой и провизией мы свами поделимся.

Слушай, вообще, чего ты ко мне пристал? Расселся тут. Тебе никуда не надо? — ухмыльнулся Хмык. — Ты там какую-то Марью, вроде как искать спешил, а сам сидишь тут расспросами мозги мне пудришь.

— Коля, — расплылся в улыбке Иван, вскочил и протянул брату руку.

Николай встал, пожал мастеру руку, а после крепко обнял.

— Ванька, об одном только прошу, не сдохни, — похлопал он Ивана по спине. — С того света тебя вытащить мне сил уже не хватит.

— Сам выберусь, если что, — отстраняясь, подмигнул мастер.

— Верю, — хохотнул Николай. — Ты это, папочку не забудь. Пригодится костерок развести. Не поверишь, так охота с тобой пойти, но сам понимаешь, я себе уже не принадлежу. Знал бы ты, какие я уже мозоли на жопе заработал.

— Только не показывай, прошу, — скривил лицо мастер, забирая папку.

— И еще, совет, — остановил он охотника. — Настя ваша мне не нравится. Если бы не ты… Короче присмотрись к ней хорошенько. И эта компания твоя. Гвардейцы мои будут помалкивать, но Вань, с псом своим и лесавками этими… Ты ведь уже давно под виселицей ходишь брат, а они тебя на хороший такой шаг к ней приближают. Пока вся эта магическая хренотень не узаконится, не утрясется, будь поосторожней. И смотайтесь, пожалуйста, из города до прихода подкрепления. У вас около суток.

— Спасибо тебе за все родной!

— Для тебя все, что угодно, в границах разумного конечно. Ну, успеха тебе мастер!

— И тебе успеха куратор!

Сгущающийся туман поглотил и растворил безжизненный город в себе без остатка. Ветер стих. Сквозь бреши в тучах показались призрачно мерцающие, мутные звезды. Ближайшие стены и черные проемы выбитых окон едва виднелись справа, слева вовсе стояла клубящаяся, серая пелена.

Факелы и фонари в такой ситуации стали бы демаскирующим фактором. Потому приходилось красться, напряженно всматриваясь в серую мглу и прислушиваться к любому подозрительному звуку.

Ивану, что из-за приема зелий потерял способности, теперь приходилось целиком полагаться на чуткость Юры и слух идущего по следу пса. Лесавка невидимой шла на несколько метров впереди и в случае чего, должна была предупредить об опасности.

Настя, осторожно шагая рядом и, опасливо поглядывая по сторонам, остановилась и подняла ладонь.

Все замерли.

Гром повел ушами и повернул голову.

Юра при помощи иного взгляда принялся искать опасность, что могла притаиться в серой пелене. Дома по обе стороны улицы были пусты, лесавка была видна за десяток метров впереди.

Иван, переводя взгляд с ученика на Настю, достал пистолет, и качнул девушке головой, мол, что слышала и где.

Колдунья показала за спину, на угол дома, который они только что обогнули.

Юра присмотрелся, после хотел, что-то шепнуть, но мастер показал знаками: идем вперед. Парень на это только пожал плечами, и они двинулись дальше.

Гром то терял след, то заводил их в узкие промежутки между домов, где с трудом удавалось протиснуться боком. А теперь и вовсе взял направление на темный вход в подвал, из которого жутко разило мертвечиной.

Колдунья, скривив личико, прикрыла нос рукавом, а подмастерье выпустил в туман тусклый, слабый разряд. Спустя десяток секунд, словно соткавшись из серой пелены, рядом возникла лесавка.

— Впереди засада, — прошептала она.

— Много их? — кривясь от вони, спросил Иван.

— Не больше пяти.

— Справимся, — оживился Юра.

— Нет, — охладил его мастер, — поднимем шум, а на него еще подтянутся. Тем более след ведет в подвал.

— Мы там задохнемся нафиг, — морщась, помотал Юра головой.

— Ненавижу подвалы, — пробубнила в рукав Настя. — Там любят прятаться перерожденные, в особенности упыри и кровопивцы.

— Да ты чо, — стал язвить подмастерье. — Ты это нам будешь рассказывать? Мы что…

— Тихо, — оборвал его наставник. — Придется идти.

— Я проверю, — с готовностью двинулась вперед Полынь.

— Нет. Сначала я.

Осторожно шагая, по раскрошившимся ступеням, мастер спустился на полтора метра ниже земли и включил тусклый, электрический фонарь. Из распахнутой двери подвала воняло так, что резало глаза.

Короткий луч метнулся внутрь, и сразу же раскрыл причину запаха. В залившей, почерневший от плесени подвал воде, среди разнородного хлама, плавал вздутый труп перерожденного. Потревоженный фонариком, рой сонных мух загудел, заметались темные точки в отблесках воды. Но главное заблестела протянутая перед входом леска растяжки.

Растяжка была хитрая, на ее обезвреживание требовалось время, но желудок упорно толкался в горло, и стала кружиться голова. Вздувшаяся тварь отравила собою воздух, и казалось, вот — вот должна была лопнуть.