— А если во сне?

— Во сне? Во сне можно.

— Тогда подмешаем снотворного в вино и еду.

— Насколько мне известно, Безродный не любитель алкоголя. Да и в таком состоянии будет ли, он есть? В еду и воду нет. У мастеров острое обоняние. Может он и полумертвый с виду, но никогда не знаешь, чего от мастера ожидать. Догадается, что пища отравлена, и решит уходить с боем, да продать свою жизнь подороже. Своих бойцов терять я не намерен.

— Так что же?

— Выбери из плененных самую покорную нечисть, да посмазливее, чтобы способна была усыплять. Пусть поедят напоследок, а как расслабятся, пусть усыпит. А после, наши ребята им вскроют глотки, — решил адепт.

— Они почти все с такими способностями. Только больно упертая эта нечисть, — задумчиво почесал подбородок Слав. — Припугнуть еще одним осушителем и думаю получится. Они их до дрожи боятся.

— Делай, — согласно качнул головой, человек в маске.

Иван полежал, отдышался. Боль была уже не такой дикой, как когда он очнулся, вернувшись из небытия. Сейчас больше одолевала слабость. Очень хотелось принять следующий флакон, но Юра был прав. Нужно экономить.

Гром обнюхал все углы двухкомнатной лачуги, и сел у его кровати. Был он каким-то нервным. Как и подмастерье, что задумчиво сидел за столом.

— Юр, что за спектакль ты устроил? — позвал расслабившийся Иван. — Мастеров почти всегда хорошо принимают. Почему это мы стали земледельцами?

— Не нравится мне этот поселочек, ох как не нравится. Еще у ворот я понял, что мы влипли, но назад сдавать было поздно, — ответил подмастерье. После достал выкраденную обратно, в момент обниманий с бугаем обойму, вставил в пистолет, а россыпью, которую также успел умыкнуть, стал набивать пустую.

— Спер-таки? — весело хмыкнул Иван.

— Я тоже кое в чем мастер, — ухмыльнулся Юра. — Руки то помнят, былой промысел. Нельзя тут без оружия.

— Мне кажется ты параноишь. Поселок как поселок. Люди как люди.

— Вот именно, тебе кажется. Поселок как поселок говоришь? Этакий оазис в землях зараженных, да? Тихая, блин пристань? — Заполнил вторую обойму подмастерье и сунул во внутренний карман. — Я понимаю тебе хреново, и ты не в состоянии докапываться до мелочей. Но, тем не менее, я дофига чего приметил.

— Чего приметил? — стал настораживаться мастер.

Юрка был талантливым подмастерьем, и зачастую замечал больше него. А все что видел последний час поездки он сам, так это только спину парня, из последних сил пытаясь не свалиться с мотоцикла.

— Давай по порядку.

— Начнем с мелочей. Вокруг поселка ни одного трупа бешенных.

— Убирают.

— Ага, вместе с кровью и мухами. Ну, допустим. В поселке нет домашних животных. Пока ехал не видел, и пока стояли не слышал. Не петухов, ни кудахтанья кур, гогота гусей, ни коров, ни свиней. Тишина полнейшая. Как это поселок и без живности?

— Съели. Торговли-то нет.

— Пусть так. Детей тоже не видел. Чтобы какой-то сорванец не бежал за мотоциклом и не лез под колеса. Погоди — погоди, — остановил мастера он. — Сейчас ты скажешь, что попрятали от чужаков. А старушек, и дедушек тоже попрятали? Единственный пожилой кого я заметил, это староста. Кстати котов с собаками тоже съели? О, и детей со стариками, наверное?

— Продолжай.

— Мужики все молодые и крепкие как на подбор. И как я заметил, слоняются без дела. Девушки, подтянутые, смотрят на тебя будто сквозь прицел винтовки. Даже улыбки неискренние. А ходят как? Вроде бы просто идет, а ступает так блин, будто по лесу крадется, и так, чтобы не одной веткой не хрустнуть. А та, что двор мела по соседству? Да она метлы в руках сроду фиг держала.

— И что из этого следует? — задумался Иван. — Крупная банда? Больше ничего на ум не приходит.

— Не знаю Вань, но задом чую, крупно попали.

— Тогда давай мне флакон, будем думать, как отсюда по-тихому линять.

— Не спеши. Мотовоз, что мимо проезжал. Фургон силищей фонил, у меня аж волосы дыбом встали. А вот источник силы, сквозь брезент я разглядеть не смог. Это-то в конец меня уверило, что что-то тут не чисто. И уйти кажется, нам не дадут, — сказал Юра. Он спрятал за пояс пистолет, глядя на то, как Гром зарычал на входную дверь.

В дверь постучали. Тихий женский голосок, осведомился, можно ли войти?

— Вечер добрый, — произнесла девушка, что просто излучала красоту, оставив открытой дверь за спиной. — Я Аглая. Господа желали отужинать. Я хотела бы узнать, чего вам подать? — сладким голоском спросила она, и как-то странно присмотрелась к подмастерью.

Юра замер смотря в необычайно зеленые глаза. Перевел взгляд на золотящиеся в свете масляной лампы волосы. Сердце екнуло, когда он почувствовал запах меда и летних трав, что на расстоянии источала внимательно смотрящая на него девушка.

— Ну, долго вы там? — раздался грубый мужской голос из-за открытой двери.

— Так чего изволите? — мельком оглянувшись на голос, спросила она.

— Мяса, овощей, хлеба и вина на двоих, — ответил взявший себя в руки парень, поднялся и подошел к ней вплотную. — А еще женщину, — тихо, но горячо сказал он, проведя по ее руке с медным браслетиком.

— Женщину тоже на двоих? — так же тихо спросила она, скинув с себя руку подмастерья, задравшую рукав ее платья до плеча.

— Нет, — приблизившись к ее уху, ответил он и вдохнул такой знакомый запах. — Только для меня.

— Это будет… Будет два серебра, — вздрогнув буквально выдохнула она. — За обслуживание обсудим отдельно. После. — С придыханием ответила девушка и легонько отстранила Юру.

Получив заказ, она пулей вылетела на улицу. Дверь закрылась, и Юра проследил в окошко, как Аглая в ненавязчивом сопровождении плечистого парня удалялась в наступающие сумерки.

— А это что было? — ухмыльнулся Иван.

— Доставай зелье Ваня, — обреченно ответил Юра. — Готовимся!

Иван, кряхтя, приподнялся на локоть и непонимающе уставился на протеже.

— Она не человек. Она как Осинка: лесавка. На плече запирающее клеймо. Нас собираются скорей всего, либо одурманить, либо усыпить. На меня ее чары не подействуют, — сказал он, достав из-за ворота талисман Дедуха. — Теперь осталось узнать по своей ли она воле с этими бандитами, или кто они там, или нет?

— И что это нам даст? — хмуро спросил со стоном опустивший с кровати ноги Иван. — Ну — ка, специалист по лесавкам, излагай.

— Если она невольница, и захватили ее недавно. То она полна сил, и зла на поработителей. Тогда плюсик нам, — ответил парень.

— А если нет?

— Тогда этот плюсик, станет нам крестиком.

Покорно шагающую лесавку провели к главарю. Мужчина в маске все также восседал в своем кресле и оселком правил лезвие боевого ножа. Староста снова был рядом и с кислой физиономией смотрел на девушку.

— Ну? — обратился адепт к девушке, направив на нее лезвие клинка, словно примерялся, как поудобнее метнуть его ей в грудь.

— Я все сделала, — покорно отвечала она. — Все как вы приказали. Они поддались. Точно поддались.

— Слав, — перевел он взгляд на мужчину сопровождавшего лесавку.

— Повелись, как пить дать, — отвечал тот. — Молодой так вообще ее прямо там чуть не трахнул. Аж из кожи вон полез, как ее увидел.

— Славно — славно. Значит, не распознали. — Покачал главарь ножом. — Учти. Выдашь себя, или еще, какой фокус выкинешь, — зловещим тоном обратился он к испуганной девушке. — Я буду убивать твоих сестер прямо при тебе. Они будут умирать медленно и мучительно. А тебе я отрежу веки, чтобы не смогла закрыть глаз и видела, как они подыхают. А потом мои ребята пустят тебя по кругу, и не один раз. И так пока не сдохнешь. Ты хорошо меня поняла?

— Да господин, — быстро закивала она головой. — Я все сделаю. Все. Только не трогайте сестер, пожалуйста.

— Ступай. И смотри мне!

Девушку увели. Староста ушел следом. Мужчина в маске, покрутил нож в руке и метнул его в висящую на противоположной стене, оленью голову. Нож вошел в чучело рядом с несколькими такими же по самую рукоять.