— Вань, я лупил заклинанием из неудобного положения, — пожал плечами Юра. — Может разряд был слабым.

— Стоп — стоп — стоп, — замахал руками решительно ничего непонимающий Хмык. — Каким заклинанием? О чем вы? У вас что, тоже внезапно дар прорезался? Это блин эпидемия, какая-то? По всем княжествам…

— Ты ему доверяешь? — спросил Юра наставника.

— Пока не знаю, — отвечал Иван, словно Хмыка и не было рядом. — Много мути в этой истории.

— Мужики, поверьте, я на вашей стороне. Давайте так, вы мне вкратце излагаете свою историю, пока мои бойцы соберутся, а после по пути я честно отвечу на ваши вопросы.

— Хорошо, — посмотрел в глаза брату Иван. — Но прошу, Коля, не разочаруй нас. Юрка в порошок сотрет, ойкнуть не успеешь.

Парень покрутил головой, а после выпустил скрывающиеся в рукавах куртки руки. С кончиков пальцев левой срывались электрические разряды, а в правой гипнотически вращался крупный огненный клубок. От него плеснуло силой. За спиной Юры, словно из — ниоткуда возникла Полынь. Чувствуя угрозу, она пронзительно посмотрела на Хмыка. От толпящихся черных мундиров откололась женская фигура, и быстрым шагом направилась к ним.

— Вера, — обратился нервничающий Хмык к подошедшей колдунье. — Все в порядке. Вернись в строй.

Девушка молча покачала головой и встала плечом к плечу с лесавкой.

— Вера, приказываю…

— Я выполнила свою работу, — ответила она. — Больше я не ваш агент.

— Вы охренели совсем? — возмутился Хмык. — Это что, бунт?

— Нет, — косо улыбнулся Иван. — Это мирные переговоры. Где Настя? — спросил колдунью Иван.

— Арестована.

— Придется отпустить, — уверенно сказал мастер Хмыку. — Она под моей ответственностью.

— Ванька, — удивленно смотрел на него куратор. — Я тебя не узнаю.

— Мир меняется Коля. И мы меняемся вместе с ним.

Рана была зашита и перебинтована, вколотое обезболивающее притупило боль, но Юра ежился и вздрагивал все сильней. Погода испортилась окончательно. Туман рассеялся и ему на смену, с нависших над городом угрюмых туч, стал срываться мелкий дождь.

Пока Наставник с Хмыком общались и искали в куче хлама их пожитки, парень спрятался под жестяным козырьком одного из домов. Промозглый ветер, разносящий вездесущий приторно — сладкий запах пробирал до костей. Подмастерье продрог и, постукивая зубами, присел на ступени. Спокойный и, казалось, даже безразличный к толпе новых персонажей Гром, сел рядом и навалился на него теплым боком. Юра обнял его за могучую шею и в задумчивости перебирал пальцами грубую шерсть.

Над головой раздалось цоканье когтей о жесть. С козырька спрыгнул аспид. Косясь на огромного пса, Яр бочком обогнул его и, взобравшись по ступеням сел с обратной стороны. Юра провел рукой по его тонкой змеиной шее, от чего аспид прогнулся и слегка расправил крылья. Грубая, заостренная чешуя была мокрой от дождя, но не казалась такой омерзительно — скользкой как у змей. Напротив, на ощупь она была матовой и приятно покалывала остриями грубую кожу на руках.

Гром принюхался и, вытянув шею, потянулся к аспиду. Змей зашипел и отринул. Но Гром проигнорировал угрозу, завилял хвостом и лизнул острую мордочку. Аспид грозно затряс шеей и с шипеньем распустил кожистый воротничок, на что пес лишь весело скульнул и активнее стал хлестать подмастерье хвостом.

— Но. Тише вы, задиры, — осадил Юра назревающий конфликт. — Вы чего?

Полынь, что общалась с Крапивкой, обернулась на голос Юры, но парень продолжал ее игнорировать, и смотрел куда угодно, только не в ее сторону.

— Полынь, — вернула ее к разговору сестра. — Ты ему скажешь?

— Нет, — безрадостно отвечала Полынь. — Он не поймет. В его сердце другая. — Печальный полынный взгляд потускнел, она смотрела в сторону. — Осина. Кто же она?

— Осинок много, — пожала на это плечиками Крапивка. — Люди, они ведь ветреные. Сегодня одна, завтра другая. Живут с одними, любят других, а смотрят на третьих. Я столько поколений видела, они сутью своей никогда не менялись.

— Ты сама все видишь, — вздохнула Полынь.

— Но как же тебе теперь быть? — сочувственно погладила Крапивка ее медную головку. — В неволе.

— Я не знаю, — опустила плечи лесавка и снова взглянула на Юру.

— Эх, сестричка.

— А зачем осталась ты? — Крапивка озорно заулыбалась, искоса поглядывая на Ивана. — Иван, ведь тоже не свободен, — напомнила Полынь. — По крайней мере, он, как и Юра себя в этом крепко убедил.

— Нравится он мне, — вздохнула лесавка. — А если мертва его женщина, то я буду рядом, — она слегка прикусила угол своей алой губы, смотря как Иван, жестикулировал руками пред Хмыком, а после расправил широкие плечи и крепко потянулся. — И утешу как смогу.

— Крапивка — Крапивка, — покачала головой Полынь. — А ты все о своем.

Аспид и пес снова начали потасовку, походя, опрокинув подмастерье на спину. Юра поднялся и с перекошенным от боли лицом стал осаждать, и журить хулиганов.

Полынь, не оборачиваясь, закрыла глаза, будто прислушалась к чему-то.

— У него на душе смута. Его терзает боль. Хочет он того или нет, я нужна ему.

— Иди, — с улыбкой подтолкнула ее Крапивка.

Пес, обидевшись на то, что его отругали, отвернулся в сторону и обиженно сопел. Аспид напротив, победно воздел голову вверх и потряхивал воротником.

— И без вас хреново, — хмуро бубнил подмастерье. — Чего вы сцепились? Дружить нужно, мы все в одной связке, а вы дурите. — Он мельком взглянул на направляющуюся к нему лесавку. — Вон Полынь идет, ща она вам задаст, хулиганье.

Полынь остановилась напротив Юры. Не обронив ни слова она, стала пристально смотреть ему в глаза. На ее плечо с козырька струйкой стекала вода, расплываясь темным пятном по рукаву камзола, но лесавка этого не замечала.

— Не стой под дождем, — попросил парень, отведя глаза.

— Что с тобой? — ступив под укрытие козырька, спросила Полынь, протягивая руку к его голове, но Юра увильнул из — под ладони. — Я не понимаю. Почему ты злишься? Что я сделала не так? — решив не таиться, в лоб спросила она.

Юра посмотрел на ее печальное личико, в исполненные влагой глаза, открыл рот, но лишь тяжело выдохнул не найдя что сказать. Собственно, а что он мог сказать? Ведь злился он не столько на нее, сколько на себя.

— Я не злюсь, — слегка улыбнувшись, наконец, ответил парень. — Не на тебя. Я просто устал.

— Я не верю. Я все чувствую, Юра.

— Не бери в голову, — хотел снова улыбнуться он, но от боли, стрельнувшей в плечо вышла просто косая ухмылка.

Она не ответила. На пышные, длинные ресницы набежала кристальная слеза, сорвавшись вниз она, расплескалась на носке его ботинка.

— Полынь, что ты, — вскочил на ноги Юра, от чего аспид сбежал по ступеням и взмыл в небо. — Правда, ты не при чем. Рана эта, усталость, и все такое… — успокаивал он расстроенную лесавку, поглаживая ее по плечу.

— Теперь верю, — утерла она набегающую слезу. — Давай полечу, обезболю.

— Да не стоит. Там царапина. Пройдет.

— Идем, — ненавязчиво подтолкнула она парня в дом.

— Вань, нахрена тебе эта дурища? — скривил лицо Хмык, глядя, как мастер осматривает свое шестиствольное чудовище. — Знаю, что ты от дробовиков тащишься, но это… язык не поворачивается оружием назвать. С таким только грыжу зарабатывать, или сваи в землю заколачивать.

— Коль, каждому свое. Да, тяжеловато, но я приноровился.

— Чудак, — по-доброму хмыкнул на это бывший охотник.

— Кажется все, — подвел итог копания в вещах Иван. — Хотя нет. Не хватает флаконов с лекарством.

— С каким лекарством? Насколько я тебя знаю, ты сроду никаких лекарств не пил. Ты случайно не подсел на «Плющ»?

— Посмотри на меня. Я еле на ногах стою.

— Как по мне все нормально. Помню, и хуже бывало.

— А может действительно, к бесу, — задумался мастер. — Хотя без него мне еще тяжковато. В скорости теряю, да и способности отлично отбивает. Не нудят в голове сотни потусторонних голосов.