Раньше тусовался в клубах, но так много ходил в них по работе, что отдыха в них не чувствовал. Да и что, один будет туда ходить? С друзьями? Да какие у него друзья, собутыльники разве, а пить ему не нравится. Нормальные друзья разъехались, кто куда… Пару раз ходил пить пиво с бригадиром из эльвириной бригады, они сошлись немного после совместных занятий спортом, да и внимание “крутого пацана” все-таки как-то компенсировало социальную позорность того, что Макс всяких баб ублажает. Но общего у них было мало, да еще показалось, что тот выведать про Эльвиру хочет что-то, дружба не заладилась. Съездил в гости к армейскому приятелю, но там семья, ребенок родился, особо в гостях не засидишься… Одиноко очень в этом отпуске. Когда все время работаешь с людьми, то не замечаешь, что на самом деле совсем один.
Ну, конечно, была еще ушастая секретарша — лучше, чем ничего, но только Эльвира с собой ее забрала. Сначала в рехабе Эльвиру нянчить, а потом на водах, куда Эльвира отправилась поправлять здоровье, прислуживать.
И поехал на море один. Валялся целыми днями на пляже. Мысли всякие в голову лезли от безделья — кто он, зачем родился, что за жизнь у него и все такое прочее. За такие мысли плохая компания в его школе била таким мыслителям морду…
Потом к нему на море приехала ушастая секретарша — ох, как Макс ей обрадовался, хоть совсем не любил и относился довольно потребительски. Но все ж лучше, чем одному. И уши у нее такие замечательные, особенно после купанья, когда капли воды блестят на солнце…
Секретарша привезла интересные сплетни. Представляет Максичек, кого встретили в отеле на водах? Ни за что не угадает. “Номер два”! Собственной персоной. Страшная такая, как после войны — седая вся, тощая, одета ужасно… Ну, понятно, Эльвира сразу разум потеряла. Да и "номер два” не лучше — секретарша только за покупками вышла на полчаса, а эти уже в номере закрылись и табличку повесили “не беспокоить”.
Секретарша хихикала, стесняясь и оглядываясь по сторонам.
…А потом “номер два” в эльвирин номер переехала с чемоданом. А секретарше Эльвира велела убираться ко всем чертям, потому, что секретарша “пялится”. Да на что там смотреть — старая и страшная, что только Эльвира в ней нашла!… Или это “номер два” на молодую секретаршу пялится? Не поняла толком, но убралась тут же… Чокнутые они там. После пожара от Эльвиры всего можно ожидать…
…А что хахаль? Пропал. Эльвира надеется, что хахаль “сдох, как собака”, а “номер два” на обратное надеется, поскольку после таких слов Эльвиры начала горько плакать — действительно, очень нечутко, так с бедняжкой-то…
Так это далеки от Макса все эти сплетни теперь. Раньше он хотел узнать, как выглядит “номер два” и кто она такая, чем привлекла ведьму — больше Максика! — а сейчас нет, ему интересно только, каковы на вкус уши секретарши после морских ванн…
— Ах, Максичек! — никто не смотрел на него так, как эта секретарша, не прижимался так, не выполнял любой каприз. Она гладила его по волосам и улыбалась.
Это его отпуск. Он будет думать только о себе. А ушастой секретарше он нравится настолько, что она тоже будет думать только о нем…
Отпуск начался пожаром, а закончился скандалом. Секретарше позвонили из полиции и пригласили, как свидетельницу, дать показания по уголовному делу.
— Что случилось?
Оказалось, что мадам Эльвира, которую секретарша оставила поправлять здоровье на водах, попала в тюрьму за наркоторговлю, похищение и убийство.
Не может быть! Практичная, предусмотрительная Эльвира позволила отправить себя в тюрьму? Хотя… после истории с пожаром…
— Я так и знала, что так будет, — ныла секретарша по дороге домой, — так хорошо, что я уехала, а то и меня бы укокошила от своей ревности.
Но все закончилось через пару дней после возвращения. Все сотрудники получили приказ выйти на работу с понедельника. Хватит уже валять дурака, отбились от рук, никто работать не хочет… Мадам Эльвира была в своем неласковом репертуаре, а в понедельник уже в офисе. Как ни в чем не бывало, раздала каждому план работы, провела обычную планерку по телефону…
Макс не хотел встречаться с Эльвирой после случившегося. Секретарша, не смотря на запрет следствия, пересказала Максичку, что полиция интересовалась отношениями Эльвиры и “номер два” в том отеле. Потому, что “номер два” внезапно исчезла и у полиции есть основания полагать, что она стала жертвой конфликта с мадам Эльвирой… Но эльвирины адвокаты подсуетились, ведьму под залог выпустили.
Макс зашел в кабинет начальницы и не мог на Эльвиру смотреть. Все понимал, он сам чуть не убил трех человек в аффекте. И убил бы, наверное, если бы не оттащили… Конечно, потом он, по решению суда, много с психиатром занимался, учился гневом управлять… В общем, не ему судить других.
…Но это же “номер два”. “Номер два”! Нематериальный, женский голос, который утешал и наставлял его, был опорой и надеждой, часто последней. Голос, из-за которого он чувствовал себя человеком, а не шпаной… Это же ее “номер два”! Неприятно теперь смотреть на “номер один”…
“Номер один” смотрела на Макса. Не могла поймать его взгляд.
— Ну? Ты такой же как и все — бросишь в беде, будешь крысой, что бежит с корабля? — голос ее был не очень веселый.
Вот, уж, несправедливое обвинение! Не поэтому, совсем не поэтому…
Макс протянул ей газету со статьей про похищение и убийство известной прорицательницей местной жительницы на любовной почве. И первый раз посмотрел на Эльвиру. Он не видел ее больше трех месяцев. И такой худой он не видел ее никогда. Впали щеки, кожа обвисла, глаза казались еще больше, взгляд был потухший и несчастный, стало видно, что ей уже много лет… Да, убивать, кого любишь, не так просто…
— Чушь какая! — сказала Эльвира, прочитав статью, — Никого я не убивала. На мне глупое дело про наркотики висит, но оно в любом суде развалится. И вообще, не понимаю, почему должна перед тобой оправдываться…
— Это же “номер два”…- прошептал Максик, который будто снова лишился матери, — “номер два”!
Эльвира барабанила по столу пальцами, размышляя, потом достала из сумки бумагу.
— Первый и единственный раз я разрешаю влезть в мои личные дела, Максик, раз это так для тебя важно… Вот, посмотри, эту бумагу получили мои адвокаты, чтобы снять обвинения.
Это был справка от пограничной службы, что некто(фамилию и имя Эльвира предусмотрительно закрыла пальцем) покинул страну, и на дату ареста мадам Эльвиры был жив и здоров.
— Никого я не убивала, — сказала Эльвира жестко, — А твоя распрекрасная “номер два” ограбила меня — большие деньги отняла, и сбежала. А меня подставила с наркотиками. Вот, какая твоя замечательная “номер два” — настоящая леди…
Потом заявила, что больше не будет ни с кем это обсуждать. Надо работать. Большие расходы у нее возникли, на ремонт, на суды…
Через пару дней на местном телевидении, в женской передаче, появилась известная, несправедливо обвиненная прорицательница. В скромном, наглухо закрытом черном наряде, как из монастыря, без макияжа, она начала рассказывать о тяжелом пути женщины в патриархальном мире, особенно тяжело женщине средних лет. О угнетении и пренебрежительном отношении к представителям меньшинств, о том, как тяжело честной женщине вести бизнес. Ее бизнес — помощь людям, добрые дела. Она творит чудеса, решает кризисы людские. Да, любые! Любовные, возрастные, житейские… ммм… производственные тоже!
Определитесь, что вы хотите от Вселенной, Вселенная даст вам это! За очень небольшую плату… Да, некоторые считают, что дорого, но, поверьте, бесплатных чудес не бывает! Звонить можно круглосуточно. Не откладывайте решение ваших проблем на завтра — к мадам Эльвире всегда большая очередь!…Ну, и все в таком духе.
