— А помнишь…?

— А помнишь…?

Задолбали уже! Целоваться еще начнут тут… И никогда он не поверит в такие чудесные совпадения. Эта белобрысая сволочь, воображающая себя начальником Малыша Майки, наверняка выяснила, что Витторио — юношеская, потерянная любовь его Розочки, поэтому их и прислали, чтобы хранитель архива размяк от эмоций, вот как сейчас, и не рыпался. Ну, элегантно, конечно, он бы сам так сделал… Но не с собой и своей Розочкой! И почему белобрысая скотина знает то, что не знает он — ведь все про свою Розочку знает, несколько блокнотов исписал… Вот, черт! Вот так старался не лезть ей в душу, проявлять тактичность, не бередить раны… И остался дураком, которого обвели вокруг пальца. Розочка принадлежит ему полностью, безраздельно, умом и телом, но у него нет того, что имеет этот Витторио — общую с ней юность…

Вежливо кивал, слушал слащавые сопли, как они плавали в парке на лодке, кормили уточек и ходили на рок-концерт. Чтобы успокоиться, сопоставлял даты, вспоминал, что же он делал в это время. Много чего он делал, все больше нехорошее… Смотрел на свои руки, никакой крови там не видел, а ведь она была… Эти рассказывали всякие смешные истории, как в университете они кинули в суп муху, чтобы в ресторане получить бесплатный обед… Розочка смеялась, как школьница.

Ну, она же взрослая женщина! Первый раз так про Розочку подумал. И тянет же ее ко всяким проходимцам! Почему не вышла за кого-то, типа, того доктора со своей работы — приличного человека! Смотрел на Витторио, на свои руки… Что же с ней не так! Почему такие, как они?

Красные щеки, блестящие глаза, губы облизывает… На кокаин похоже… может, когда он в туалет ходил… ну отвернуться нельзя, ни на минуту без присмотра ее оставить! Зрачки вроде нормальные… Это не кокаин, это ее так прет от старого любовника. Тьфу!

— Малышка, — сказал заботливо, — Ты не спала почти сутки, нужно прилечь.

На удивление не стала спорить. Наверное, понимала, что неожиданное возбуждение может привести к последствиям, знает уже себя.

Витторио пошел организовывать ночлег. Этих детей представил ему как племянника с подругой. Но сказал, что спать будут все в одной комнате.

— Как знаешь, — сказал Витторио, удивившись, — Но тебе самому надо прилечь, видок у тебя еще тот… О деле поговорим завтра.

— Давай сейчас.

— Завтра.

Не будет наседать. Завтра, так завтра. Действительно сил нет. Да что ж это за отпуск такой! Наверное, кто-то проклял, за грехи его…

Почему это такой большой дом, а спать они должны в смежных комнатах, с открытой дверью? Потому, что этот тип не хочет выпускать ее из виду! Конечно эти улеглись на здоровенную кровать, а им с Максом достался диван. И почему это она должна спать на диване вместе с каким-то Максом. Он шевелится. Ее вообще раздражает, когда кто-то шевелится. Она — Милли Филис и хочет спать одна!

— Я на полу могу лечь, — кротко сказал Макс.

— Ерунда! Будете спать на диване! Нужно нормально отдохнуть, неизвестно, что завтра будет, — строго сказал этот седой тип. Он положил посередине дивана свернутое одеяло, — Достаточно места для двоих. Мисс Милли, закройте рот и ложитесь спать, не вздумайте телевизор включать — моей даме нужна тишина, прекратите уже ворчать из-за этого дивана… Макс, перестаньте изображать овечку, вы совсем не овечка. Разделись, легли и заснули оба! Выполнять.

Что этот тут так раскомандовался!

— Мне надо почистить зубы! — она, может, и не очень симпатичная, но зубы у нее красивые, орудие производства — она певица, — Где можно найти зубную щетку?

— Почистите пальцем! Завтра найду вам щетку.

— Но нужно сейчас…

— Милли, перебор! — прошептал Макс, — не нужно так себя вести. Никто тебе тут не обязан подавать щетку. Сейчас четыре часа утра…

Милли включила телевизор. В новостях ничего не было про исчезновение Милли Филис. Про пожар в клубе и драку только. Даже обидно. А был бы неплохой пиар…

— Мисс Милли, не заставляйте меня вставать, я предупреждал насчет телевизора. Вы мне страшно надоели за сегодня…

Макс мягко забрал у нее пульт и выключил телевизор.

— Спокойной ночи, Милли! — сказал Макс и отвернулся.

Милли подумала, что было бы неплохо, если бы он поцеловал ее в лоб, как папа. Так она лучше спит. А то сегодня было много страшного, не может заснуть… Вообще-то Милли платит за то, чтобы Макс делал, что она хочет… Хотела растолкать его и потребовать папиного поцелуя в лоб…

— Мисс Милли, еще один звук и я выброшу вас в окно!

Да что же он за маньяк такой. Не сэр Артур, а целый Мерлин!

— Пирожочек, ты шумишь больше всех, — пробормотала сквозь сон его Гвиневра, — Отдохни. Расслабься. Не переживай, все пройдет отлично. Ты самый лучший…

Пирожочек?! Пирожочек! И бывают же такие глупые женщины, что так сюсюкают с какими-то хамами и тиранами.

Макс снова развернулся. Милли молча показала ему на лоб. Макс очень нежно поцеловал ее туда, где она показала, и Милли сразу заснула.

С утра сам отправился говорить о делах. Потому, как не хотел больше слышать вот это “а помнишь…”. Нет времени, еще с детьми этими разбираться.

Но сложно этого Витторио было привести в деловой настрой. Он все трындел про чудесное совпадение и какое счастье — увидеть лучшего друга своей юности…

Друга? Полагал они были возлюбленные? Розочке нравилось рассказывать ему про свою жизнь до него и он, конечно, много слышал про ее страстную любовь, предмет которой таинственно исчез.

…Да какие возлюбленные! Ну, у них было что-то там пару раз — такое себе, но они были гораздо больше, чем любовники…

Вот, черт! Это хуже всего.

… Майки ведь знает, с какими женщинами он водится, и кто он такой. А малышка Лидия была совсем другой — настоящей леди. Конечно, он видел, что внутри нее черт из табакерки сидит, иначе, как бы она с ним связалась. Но у него не было лучше приятеля, интересней собеседника, надежней помощника…

Вот, черт! Это все его, Майки! Если бы у этих всего лишь был секс, как у кроликов, было бы куда лучше.

… И принял решение от малютки Лидии отказаться, чтобы оградить от опасностей, которые мог принести…

Вот, черт! А Майки не смог, слабак! Не смог отказаться от малышки, захотел, чтобы его малышка была его дружком! Вот, смог ведь человек ее защитить!

…Но его милый черт из табакерки достался Майки. Теперь жалеет, что малышку отпустил, раз все равно не судьба ей жить спокойно, ведь Витторио так и не нашел никого лучше, часто про нее думал…

Вот, черт! Пусть даже не думает!

…А ведь чувствовал, что так может быть — в том спа-салоне где они с Майки познакомились, Майки увидел ее мельком, и тот, кого еще не звали Витторио тогда, сразу понял, что малышку надо спасать от Майки…

Вот, черт! Любому это было понятно. Кроме самого Майки! …Но не много ли совпадений для одной жизни — отлично помнит длинную девицу в махровом халате, что шла к освещенной двери и медные волосы сверкали на солнце… Вот, дурак! Надо было тогда не вербовать этого дурня, а хватать девицу в халате. Тогда бы юность Розочки была бы тоже его!

…Почему-то считалось, что после каждого крупного дела ему нужен отдых. Не нужен ему отдых! Отдых — это значит думать, размышлять, оценивать свою жизнь, задавать себе вопросы… Но начальство настаивало и вот он, взрослый мужчина, лежит на мягкой кушетке в этом их закрытом спа-клубе для своих, с лицом, намазанным оздоровительной маской и курит расслабляющий кальян… Курительная смесь оказалась весьма забористой — начальство никак не угомонится, все хочет узнать, что же его берет, что бы было за что потом его взять. Все хотят знать слабости Малыша Майки. А их нет! Пусть не надеются…

Хотя да, от кальяна этого немного плывет все в голове, какие-то стихи, давно забытые, вспоминаются, видения детские… Он закрыл глаза и представил свою давнюю фантазию — прекрасная, медноволосая воительница стоит высоко на скале в блестящих доспехах, натягивает тетиву лука… Солнце отражается от ее медных волос…