— …чтобы объекты были полностью под влиянием и абсолютно контролируемы — таков инстинкт. Они во власти свирепого и злого божества, их жизнь и смерть в руках его…

— Опять задаешься!

Да Пирожочку на сцене играть! Зевса-громовержца. Как он на вечеринке раскрылся…

— …потом они попадают в объятия нежной богини… Так можно?

— Ладно, согласна на богиню.

— … раскисают, расслабляются, слушаются… Классическая схема — добрый и злой. Легче всего работать, мы обычно так со всеми делаем. …Происшествие на дороге, как и это срочное поручение привезти архив, мне совершенно непонятно. Но, как и любое совпадение, очень настораживает, буду разбираться… А вот твой эффектный побег на спортивной машине явно был неожиданностью для всех, судя по переполоху — и это дало мне время навести кое-какие справки…

— Какие?

— Пока не могу сказать, малышка… Так вот, когда ты вернулась и была в офисе, я вдруг получаю задачу — завербовать Милли Филис. Которая сидит у меня в доме. И об этом, типа, никто не знает… Нас использовали вслепую, малышка. Твои материнские инстинкты. Мои комплексы плохого сына и хорошего отца. О них уже знают, они проанализированы и записаны в досье… Задача Эльвиры была убедить тебя, что помощь нужна — "выведите милого мальчика из опасной зоны", ты же всегда симпатизировала этому хорошенькому мальчику из “театра”. Был точный расчет, что мы станем спасать детей и не бросим их дальше. И даже происшествие на дороге — смысл его пока не понимаю, возможно действительно какие-то внешние или внутренние разборки, тоже произвело на детей впечатление, мы пережили опасность вместе… Если бы мы просто подошли к Милли с намерением завербовать ее — вряд ли бы получилось так просто, девочка своеобразная… А тут мы ее эмоционально привязали к себе и привязались сами. Это же твой принцип — правда работает куда эффективней лжи, личные отношения куда долговременней и прочнее, чем те, что основаны на шантаже, страхе или подкупе… Нет, ну, я часто так строил отношения с людьми — спасал им жизнь и потом они были мне обязаны, иногда — в интересах дела! — я сам предварительно подвергал их жизнь опасности… Но я всегда знал и понимал, что и зачем я делаю. А тут со с мной поступили так, как я обычно поступал с другими. Не очень-то мне понравилось…

Бедняга! Смотреть на него больно. Кто-то оказался хитрее и умнее Малыша Майки. Пирожочек разрушает Малыша Майки, делает его человеком — тяжело это переживает.

— А Макс тут причем?

— Ну, смотри, малышка… опять же, это только мои предположения, данных нет… ты будешь вести Милли некоторое время, но не очень долго — и личная связь ослабнет, да и с тобой может что-то случиться, не молоденькая… А тут Макс — первый мужчина, первые положительные, любовные эмоции — такие интровертные девочки запоминают такой опыт надолго… И как бы высоко не забралась, как бы не зазналась Милли Филис, везучий сантехник может вынырнуть в ее жизни. И будет вести нашего лидера общественного мнения Милли Филис в интересах нашей службы…

Ух ты! Вот думала, что в человеческих отношениях она лучше всех разбирается, но Пирожочек тоже неплох. Она чувствует, а он все книжки выучил.

— Если он позвонит, — обратила его внимание, что его предположения интуитивны, а Макс — безответственный лентяй, зачем ему такая морока — он за несколько дней увидел, какая пыльная у них работа. Ну, какой нормальный человек пойдет на такую работу?

— Двадцатку ставлю, что позвонит, — уверенно сказал Пирожочек.

— Двадцатку? Не пятёрку, как обычно? Почему так уверен?

— Вот для этого в плане нужен был я, а не какой-нибудь другой боец помоложе, что может "растолкать хулиганов в клубе и помочь Максику"…Они же все ко мне липнут — несчастные безотцовщины, летят как мухи на мед! Я почему-то должен их спасать, воспитывать, учить — замещать суровую родительскую фигуру… Эти дети просто разум теряют, когда видят какой я выдающийся: умный, сильный, находчивый, ковбой вне всяких правил, но с кодексом, спортивный, поэтичный и музыкальный…

— … а также удивительно скромный! — съязвила. Но это так. Иногда даже испытывала приступы ревности, видя, как в госпитале, где работали, за ним ходит молодежь, заглядывая ему преданно в глаза и спрашивая, как у божества: “ Что будем делать, командир?” или: “Сделай что-нибудь, командир!”

— …Вот и с Максиком архетип сработал. Он сам, первый ко мне прицепился — захотел за Круглый стол сэра Артура. И я поддался, сделал, что он меня ожидалось — я пригласил на работу очень способного, перспективного для нашего дела, такого нужного для дела с Милли Филис, парня… Я, своим личным авторитетом его спасителя, обрек этого мальчика на постоянный риск, постоянные сделки с совестью, одиночество, потерю своей личности и все прочие недостатки работы, которую я умею делать лучше… очень хорошо. Малыш Майки не переживал бы. Профнепригодному Пирожочку не так просто с этим жить, нести ответственность за судьбу этого малыша.

— Почему же ты это сделал? Мог бы не звать его на работу…

— Потому же, почему проделал это с тобой. Есть люди, которые все равно втянутся в это все — а жизненный опыт Макса показывает, что он как раз из таких, но он может выбрать плохую сторону, может быть использован гнусными людьми, может быть травмирован куда больше… Риск работы становится сопоставимым с тем, что может случиться, оставь я этих людей без надзора… Пусть лучше я, чем кто-нибудь другой.

— Ты отличный тренер, Пирожочек. Всему меня научил.

— А ты моя любимая ученица. “Любимая” во всех смыслах, в смысле “лучшая” тоже. Никогда не учил девочек, ты знаешь мои с ними сложности, но ты — лучше всех!

— Ты предвзят, Пирожочек, — ну, так трогательно он это все говорит. Наверное точно что-то у него с головой случилось, с чего бы вдруг такие признания, — у тебя личные отношения с ученицей.

— Очень предвзят. Очень личные.

…Может, у них действительно созависимость? Может, они просто больные, которые не могут друг без друга? Современная психология так жестоко препарирует любовь, так извращает то, что написали поэты… Ну, и пусть созависимость, как угодно пусть называют! Она чахла без любви половину жизни — вроде и не жила вовсе, а с тех пор, как этот мужчина зашел в ее отель, испытывает такие эмоции, которые компенсируют все, что пережила. Каждый день. И сейчас…

— Мне тетка с работы — ну, та, что нашу созависимость на сексуальной почве изучала, велела представлять тебя голым и описывать, что я чувствую, — сказала ему, — но я не хочу представлять. Хочу посмотреть.

— У тебя постельный режим. Нужен покой. Половой покой тоже. У меня строгие врачебные предписания, идти у тебя на поводу не буду…

— Я буду только смотреть. Не буду шевелиться. Просто хочу смотреть, как ты делаешь зарядку.

— Я и поплясать могу, если хочешь… Только музыку для стриптиза выбираю сам.

— Пирожочек, ты еще и стриптизер?

— Могу еще впечатлить девушку, да, малышка?

Пресс-конференция Милли Филис стала значимым событием в мире шоу-бизнеса. Милли Филис очень довольна своим европейским турне, очень благодарит зрителей за теплый прием, извиняется, что два последних концерта были отменены — воспаление легких… Милли Филис понимает, что сейчас она больше, чем певица, у нее есть личная ответственность за будущее…

Далее Милли с выражением прочитала то, что потом в прессе назвали “манифестом Милли Филис” — обозначила ценности и цели современной молодежи и будущее человечества, как она, Милли Филис, его видит. Заметила, что невозможно жить в мире и не отвечать за него…

Зрители удивились, что на этот раз Милли вышла за музыкальные рамки, не сосредотачивалась на музыке, смотрела на жизнь и развитие общества дальше и глубже. Девочка выросла — говорили взрослые, подростки стали считать ее философом.

Пресс-конференция транслировалась во всех социальных сетях. После манифеста предполагались вопросы журналистов по тексту ее манифеста. И тут был, конечно, некоторый риск, что маленькая и неопытная Милли ляпнет что-нибудь не то, вся надежда была на ее родителей и пиарщика, которые смогли бы ловко выкрутиться. Но Милли не подвела. Она на все вопросы отвечала сама довольно ловко, на то, что не знала ответ, давала домашнюю заготовку ни о чем, обещав после развернутый пост или что-то в этом роде.