— Жених?

Дженни пожала плечами. Жених был, в Америке, да сплыл. После помолвки поехал по делам в Россию, все забыл, женился на другой, влип в какую-то денежную историю, деньги, как водится, пропали, и он вместе с ними. А люди приходят. Курьеры — из DHL, из разных редакций. Только не хватало, чтобы кто-то из них столкнулся носом к носу с человеком, подозреваемым в организации террористического акта.

Но выгнать его на улицу никак невозможно, хотя рассказанная история совершенно абсурдна.

Предположим, что родственники убитого магната, владевшего при жизни многомиллионным бизнесом, решили перебросить бизнес на подставное лицо и выбрали в качестве такового мелкого торговца строительными материалами Аббаса Гусейнова. Американскому редактору достаточно прочесть одну эту фразу — и ей придётся искать другую работу.

Предположим, что значительная часть упомянутого бизнеса находилась под колпаком у спецслужб, которые олицетворял загадочный человек в коричневом костюме и с сонными глазами. Человек-невидимка в коричневом, неизвестно откуда приходит, неизвестно куда уходит. И вот он заставляет ничего не подозревающего Аббаса Гусейнова купить машину и нанять водителя. Потом эта машина неведомо зачем начиняется тротилом, врезается в Хаммеровский центр и превращает его в груду мусора. А Аббаса Гусейнова преследуют какие-то белые автомобили, которые он замечает, но его служба безопасности, что любопытно, в упор не видит.

Логично было бы предположить, что ночной посетитель страдает манией преследования, развившейся на почве неумеренного употребления горячительных напитков в обществе доступных красавиц.

Но загульные и весёлые пьяницы не взрывают зданий в центре Москвы, их не объявляют в розыск, их фотографии не демонстрируют по всем телеканалам.

Всё-таки, может, ему обратиться к врачу?

Пока Дженни размышляла, Аббас что-то бормотал, обхватив руками голову.

«Сказано — порядочные женщины благоговейны, сохраняют тайное», — разобрала Дженни, и ей стало неловко.

— Я придумала, — обратилась она к Аббасу. — Я отвезу вас в одно место. Только мне надо позвонить по телефону и договориться. Это очень хорошее место. Спокойное. Вы там переночуете, а завтра вечером я приеду, и мы ещё поговорим.

— Какое место? — спросил Аббас, подняв налитые кровью глаза.

— Это гольф-клуб. Я вас туда отвезу, устрою в коттедже, а завтра вечером приеду.

— В коттедже? В каком коттедже? Где?

— Недалеко. Красивое место… Сейчас, сейчас, — Дженни вытряхнула на стол сумочку, схватила записную книжку и прочла. — Это называется Нахабино.

— У тебя карта есть? Покажи.

Дженни развернула потёртую на сгибах карту. Аббас посмотрел и злобно швырнул карту на пол.

— Дура, да? Совсем дура, да? Что такое «Сирена-2» никогда не слышала? Сейчас все выезды из города перекрыты. Машины потрошат. Ну довезёшь ты меня до кольцевой… А там что? Давай, короче, так. Я остаюсь здесь.

— Нет!

— Да! — Аббас дёрнул рванувшуюся к двери Дженни, с ковбойки полетели пуговицы, развернул и надёжно ухватил правой рукой за перемычку между чашечками бюстгальтера. — Здесь остаюсь! Придут к тебе, скажешь, что занята, не можешь сейчас. Скажешь — мужчина у тебя. На себя посмотри — зачем ты мне нужна? Я тебя не трону! Завтра вечером, в это самое время встану и уйду.

— Почему завтра? Почему не сейчас? Почему завтра можно, а сейчас нельзя?

— Потому, — Аббас отпустил Дженни и снова сел в кресло. — Потому что завтра ты сама меня не отпустишь. Хоть тебе миллион долларов дай, ты меня завтра не отпустишь.

— Почему?

— Потому что завтра меня опять по телевизору покажут. Потому что завтра ещё один дом упадёт. Мне тот человек на четыре машины денег дал. Я четырёх водителей нанял. Четыре машины. Четыре водителя. А дом один. Завтра будет второй, обязательно завтра будет, потому что больше времени нет.

Странная логика, руководившая Аббасом, была Дженни не очень понятна, но другого выхода не просматривалось. И она принялась звонить в «Инфокар».

Добраться же до «Инфокара» оказалось удивительно трудно. Единственный обнаруженный в справочнике телефон был намертво замкнут на автоответчик. В течение дня Дженни раз шесть наговаривала одно и то же сообщение, но ответа не дождалась. Интересно, чёрт возьми, если это коммерческая фирма, то как она ведёт бизнес? И что это за бизнес, если туда нельзя дозвониться?

Все устроил всеведущий Карнович, к которому Дженни бросилась за помощью. Узнав, что журналистке нужно связаться с Платоном, он удивлённо поднял брови.

— Странные у вас какие-то пожелания, — сказал Карнович. — Ну, бизнес, ну, политика, это я ещё понимаю… Но зачем вам это бандитское гнездо? Предположим, вы про них напишете. Будете хвалить, весь мир рассмешите и свою репутацию испортите. А если напишете правду, то проломят голову в подъезде и глазом не моргнут. Это ещё в лучшем случае…

— Не надо сгущать краски, Карнович, — рассмеялась Дженни. — Я ведь не вчера в Россию приехала. Он всё-таки доктор наук, учёный, интеллектуал.

— Печально известный профессор Мориарти, — наставительно произнёс Карнович, — тоже был учёным и большим интеллектуалом. Одно другому не мешает.

— Вам повезло, — сообщил он, перезвонив Дженни через сорок минут. — Где находится ресторан «Ностальжи» — знаете? К часу дня подъезжайте, я буду у бара.

В заведении на Чистых Прудах Дженни приходилось бывать и раньше. По вечерам ресторан был полон, и войти мог не всякий даже из имеющих клубную карточку.

В «Ностальжи» Дженни привлекал странный замес Европы и азиатской России — великолепная кухня и безукоризненное обслуживание мирно уживались с гремящим оркестром, глушившим любые попытки поговорить, а милые антикварные безделушки красовались на фоне тёмно-красных стен, вызывающих в памяти интерьеры бутлегерских притонов времён Великой депрессии. Днём посетителей было немного, и помост для оркестра, рядом с которым по вечерам отбивал чечётку седой старик, одетый под французского матроса, пустовал.

Карнович, сидевший у барной стойки со стаканом виски, поманил Дженни.

— Видите столик у окна? Там, где сидит парочка? Я вас сейчас познакомлю и уведу мужчину минут на двадцать. Полагаю, у вас будет время задать все вопросы. Имейте в виду — клиентка тяжёлая.

— В каком смысле?

— В таком смысле, что она — из самых доверенных людей в «Инфокаре», и не случайно. Была в своё время любовницей интересующего вас персонажа. Может, и сейчас осталась. Не знаю, так что врать не буду. Вообще-то через его постель пол-Москвы прошло. Но с ними со всеми он просто спал, а с ней ещё и про дела говорит. Так что это очень интимная связь, на пустом месте подобные отношения не возникают. Я с ней один раз беседовал, часа полтора, хотел уточнить кое-какие детали относительно выборов Ельцина в девяносто шестом. Вместо этого выслушал лекцию о выращивании георгинов.

— Она любит цветы?

— Ну уж точно не георгины. Это способ поиздеваться над навязчивым собеседником. Я слышал, что она последнее время здорово прикладывается… — Карнович пошевелил пальцами у горла. — Но вы на это особо не рассчитывайте, в «Инфокар» вообще болтунов не берут, а на таком уровне это просто исключено. Ну что, пошли знакомиться?

С любительницей георгинов сидел актёр, фильм с участием которого Дженни как-то видела по телевизору и тогда ещё подумала, что он идеально подходит для роли Фигаро. Но в этом фильме он был ещё совсем мальчишкой, от которого сейчас сохранились только живые карие глаза и разлетающиеся длинные волосы над бледным лбом, перечёркнутым двумя глубокими морщинами.

Карнович раскатисто хохотал, разводил руками, рассказал старый и несмешной анекдот, потом по-приятельски обнял актёра и увёл к бару, оставив женщин наедине.