Машина с мигалками подошла к трапу, когда аэропортовский автобус ещё только загружался пассажирами. Андрей быстро объяснял правила поведения.

— Значит так. Мы двое — конвой. Вы — конвоируемые преступники. Сейчас пройдём в хвост самолёта. Лететь час, поэтому по правилам вы должны быть в наручниках и руки сзади. Сядете и будете тихо сидеть. А перед посадкой я вас отстегну. И чтоб ни слова. Понятно?

Минут за двадцать до окончания полёта Андрей толкнул плечом Аббаса.

— Нагнись-ка вперёд, я с тебя сниму железяки. И пошли быстро в сортир, переодеваться будешь.

Выходя из туалета, Аббас в чёрном костюме с галстуком, свежевыбритый и благоухающий иностранным одеколоном, столкнулся в проходе с преобразившейся Дженни. Её тоже переодели, но на загнанное выражение лица это не повлияло.

— Впереди, — тихо сказал Андрей, — есть свободные места. Идите и садитесь рядышком. Из самолёта вам надо выйти первыми. На поле будет стоять микроавтобус, из депутатского зала. Рядом с ним увидите нашего человека, он с гвоздиками будет. Садитесь — и с Богом. Встретимся потом.

Несмотря на то, что Пётр Сергеевич в аэропорту отправления был донельзя замучен текучкой, неразберихой и капризной Масечкой, шифровку о конвоировании в Адлер двух опасных подозреваемых он всё же дал. Милицейская «Волга», подкатившаяся к самолёту, когда высадка пассажиров уже шла полным ходом, проторчала впустую с полчаса. Потом сержант из местного отделения, утратив терпение, взбежал по трапу.

— Здорово, Жанка, — сказал он, увидев знакомую стюардессу. — Снова в строю? Ты ж, вроде, рожала у нас?

— Да нет, — ответила стюардесса Жанна, заполняя бухгалтерские бумажки. — Не сложилось. Тебе к Левону Ашотовичу? Он у себя.

— Где? — коротко спросил сержант командира экипажа, окидывая строгим взглядом пустой салон.

— Что где? — спросил лётчик. — Ты про что, дорогой товарищ?

— Где эти хреновы преступники? — объяснил сержант. — И конвой?

— Так нету, — пожал плечами Левон Ашотович. — Как приземлились, старший оружие забрал — и с концами. Больше я их не видел. А что?

Глава 58

Микки Маус и другие

«В политике важно не кто первым сказал, а кого первым услышали».

Борис Березовский

Дни и ночи в Нью-Йорке были заполнены под завязку. Первые сутки провели в гостинице, потом съехали в дом на Парк-авеню, купленный четыре года назад, когда только начиналась война со спецслужбами. Привезли трёх русскоязычных адвокатов, через них наняли охранников — высоченных парней с обветренными лицами. Еду привозили из японского ресторана, в запечатанных коробках и тоже под охраной. Из дома без крайней нужды старались не выходить.

Что хорошо для «Дженерал Моторс», то хорошо для Америки — известная фраза. Ларри вёл серьёзные переговоры сразу с двумя вице-президентами компании. Схема была отработана ещё в самолёте: никогда прежде «Инфокар» так не нуждался в надёжном прикрытии. Конечно, о продаже империи речь не шла, такие вопросы за день не решаются. Но в преддверии неминуемых неприятностей крыша в лице «Джи Эм» была идеальным выходом из положения.

Речь шла о том, что люксембургский банк, контролируемый инфокаровским партнёром Ронни Штойером, выдаст корпорации связанный кредит в четыреста двадцать миллионов. На первых порах в качестве обеспечения будут использованы акции нескольких дилерских фирм, напрямую принадлежащих «Джи Эм». Кредитные деньги немедленно переведут швейцарской фирме «Тристар», которой владели Ронни, Платон и Ларри, после чего обеспечение заменится — акции джиэмовских дилеров вернутся обратно, а вместо них в банк лягут теперь уже находящиеся во владении «Джи Эм» акции «Инфокара».

После завершения операции по всем документам «Джи Эм» будет числиться владельцем восьмидесяти шести процентов «Инфокара», хотя по сути структура собственности никак не изменится — раньше эти акции принадлежали «Тристару», а теперь ими будет управлять дочерний банк того же «Тристара».

Когда же ситуация изменится к лучшему, а в этом Платон и Ларри ни на секунду не сомневались, в люксембургском банке появится уже заготовленное письмо «Джи Эм», предлагающее забрать к чёртовой матери залог в собственность. Хоть и жалко расставаться с таким ценным активом, как «Инфокар», но сейчас деньги нужнее. Тем более, что в кредитном договоре такая возможность предусмотрена.

Американцы, в общем-то, не упирались. Им понадобилось некоторое время, чтобы вникнуть в суть комбинации, потому что привычная для ушлых инфокаровцев «мельничная» схема неизощренным западным интеллектом воспринималась не сразу.

Наблюдалось, впрочем, некоторое беспокойство, потому что попадание приличной денежной суммы из Люксембурга в Швейцарию через Штаты вполне могло рассматриваться, как отмывание денег русской мафии. Чтобы успокоить партнёров, пришлось привлечь аудиторскую фирму, и теперь между домом на Паркавеню и бернским офисом Штойера шёл непрерывный обмен факсами.

А ещё Платон прокатился в Нью-Джерси, где встретился с мистером Роджером Маккоем, отцом Дженни.

Мистер Маккой испытал одновременно и облегчение, и тревогу. Облегчение — потому что наконец, после длительного ожидания, получил известия про дочь и даже смог поговорить с ней по мобильному телефону Платона. Убедился, что дочь жива и здорова, хотя ей и пришлось перенести серьёзные испытания, о которых она подробно рассказывать не стала. Тревога же возникла потому, что такого количества телохранителей мирному инженеру никогда не доводилось видеть, разве в кино про дона Корлеоне. В результате он пришёл к твёрдому выводу, что Дженни спуталась с бандитами.

В принципе, журналистская профессия предполагает широкий круг знакомств в самых разных слоях общества, и раз уж девочка решила работать в России, то появление возле неё русского гангстера удивлять не должно. Тем более, что там каждый второй — если не гангстер, то из КГБ, и ещё неизвестно, что хуже.

Однако хуже оказалось совсем другое.

Закончив первую часть разговора, Платон надолго замолчал. Встал, прошёлся по комнате, задержался у камина, на котором стояли семейные фотографии, оглянулся на мистера Маккоя.

— May I?3

Не дождавшись ответа, взял с полки университетскую фотографию Дженни в серебряной рамке, покрутил в руках, снова сел в кресло.

— There is one more thing, Mr. MacCoy, — сказал Платон. — Jenny did not want me to discuss it now, she wanted to be the first to talk to you about it… Anyway… Since I am already here… We are going to get married4.

— Excuse me?5 — переспросил мистер Маккой, которому показалось, что он ослышался.

— As soon as I deal with certain problems here, — продолжил Платон, — she will be back. The idea is that we spend some time in the States after the marriage… two or three months. After that we will go back to Russia. Of course we will travel a lot… What do you think about it?6

Мистер Маккой сглотнул слюну.

— I am so sorry… I am afraid that I did not really catch your name…7

— Plato. Just Plato8.

— Yes, yes, sorry about that. Of course. Mr Plato. Is that a Russian name?9

— I think so, — ответил Платон, с интересом наблюдавший за реакцией будущего тестя. — Borrowed from the Greeks10.

— But you are not Greek?11

— No. I am not Greek. Certainly not. Why? Do you have anything, against the Greeks, Mr MacCoy?12

вернуться

3

Можно?

вернуться

4

Ещё одна вещь, мистер Маккой… Дженни не хотела, чтобы я сейчас это обсуждал, она собиралась первой поговорить с вами… Но… Раз уж я здесь… Мы собираемся пожениться.

вернуться

5

Извините?

вернуться

6

Как только я закончу кое-какие дела здесь… она вернётся. Мы планируем после свадьбы немного пожить в Штатах… два или три месяца. Потом вернёмся в Россию. Мы вообще будем много путешествовать. Что вы об этом думаете?

вернуться

7

Прошу прощения… Боюсь, что не совсем расслышал ваше имя…

вернуться

8

Платон. Просто Платон

вернуться

9

Да, да, извините. Конечно. Мистер Платон. Это русское имя?

вернуться

10

Думаю, что да… Позаимствовали у греков.

вернуться

11

Но вы не грек?

вернуться

12

Нет. Я не грек. Конечно, нет. А что? Вы не любите греков, мистер Маккой?