- Она хочет замуж выйти, – девочка не видела вокруг ничего странного. Она перешагнула через картофельные очистки, рассыпанные вдоль коридора,и остановилась перед дверью. – За кого-нибудь богатого… чтобы он любил ее без памяти и увез отсюда.

Эльза наморщила носик и сказала:

- Она ненавидит этот город.

Надо же…интересно, что бы она сказала, узнав, что темные ведьмы не слишком-то спешат с замужеством, видя в нем изрядное ограничение свободы. Да и любить без памяти… приворожить надеялась, что ли?Я открыла дверь.Пар.И на редкость вонючий, я даже зажмурилась и рукой помахала, разгоняя облака. Что-то шипит, что-то скворчит, что-то горит, источая вонь… над огромной, весьма устаревшей модели плитой колдует неряшливая бабища в грязном фартуке. Всклоченные рыжие волосы были прикрыты косынкой. Лицо блестело паром…

- Я ж говорила, не мешай! – рявкнула она, не оборачиваясь. А обернувшись, добавила,. - Ишь, повадились лазить… в мое время господа на кухню и не заглядывали…

- А зря, - я провела пальцем по ближайшему столу.

Само собой, он зарос грязью так, что исходного цвета не видать было. Мой взгляд скользнул по кухне, отмечая и раскрытые дверцы посудных шкафов, в которых зарастал жиром фарфор,и расколотые белые тарелки, брошенные у мусорного ведра. С каких это пор прислуга позволяет себе вот так бить посуду?Окорок, небрежно прикрытый тряпицей.И пару жирных каплунов рядом.Приготовили к выносу? Вот и мешочек с крупой. Я сунула палец в крынку, облизала… да, сливки были хороши, жирные, отстоявшиеся.

- Чего тебе надобно? - бабища уперла руки в боки.

- Чаю, - мирно заметила я, раздумывая, стоит ли вмешаться. Все-таки дело чужое, а я не настолько альтруистична, чтобы налаживать быт посторонней семьи.

Бабища фыркнула.И рукой отмахнулась.

- Некогда мне с чаем возиться…

Я же принюхалась… к кускам мяса, которые доходили в тазу, даже не прикрытые полотенцем. Аромат их, слегка подпортившийся, манил мух… и даже Эльза скривилась и потянула меня за рукав.

- Это что? – я ткнула пальцем в таз.

- Ужин, - рявкнула бабища. И челюсть вперед выпятила. – Будет. Если всякие тут мешаться не станут.

Мясо было синеватым и наверняка не свежим… уже пару дней, как несвежим, в отличие от окорока. Этак она мне свидетелей вкупе с подозреваемыми потравит.Я заглянула в холодильный шкаф и скривилась.Почти пуст.Сыр с плесенью, правда, неблагородной, но обычного синего пушистого свойства, которая имеет обыкновение портить продукты. Мятые помидоры… какая-то трава…

- Она хоть готовить умеет? - шепотом спросила я Эльзу, и та помотала головой.

Чудесно.

- Вы уволены, - я вытерла руки о полотенце, правда, чище они не стали. Полотенца кухонные если и стирались, то еще при жизни прежней хозяйки дома.

- Чего?

- Уволены, – повторила я. – Совсем.

- Ах ты… потаскуха… - бабища добавила пару слов покрепче, заставивших ребенка вжать голову в плечи. И покачнулась, пошла, колыхая бюстом. - Будешь ты тут мне говорить…

- Буду, - я не стала отступать, но ткнула пальчиком в этот самый бюст. Коготь пропорол и фартук, и саржевое платье,и кожу, что характерно, увязнув в подкожном жиру.

Бабища не сразу поняла.Она остановилась.Хлопнула глазами.А я вытащила палец и, пользуясь удобным случаем, взялась за горло. Широкое такое горло… его двумя руками не сразу обхватишь, но я постаралась.Сдавила.Дернула.И почти не удивилась, когда эта туша рухнула на колени. Она попыталась стряхнуть руку, а поняв, что не выйдет, завыла…

- Вон пошел, – велела я мужичку, сунувшемуся было на кухню. И тот шарахнулся, демонстрируя немалое благоразумие. – А ты, отрыжка тьмы, слушай сюда… сейчас ты соберешь вещи… только свои вещи… тронешь что-то из серебра…

…а ведь трогала, по ужасу в светлых глазенках вижу,трогала… да уж, запустила Норма дом.

- …или прочего имущества, руки отсохнут. Веришь?

Она булькнула что-то.

- И уберешься немедленно…

- Папа огорчится, - сунулась Эльза. - Он готовить не умеет…

- Я тоже не умею… телефон в доме есть? Чудесно… сегодня пришлют приличную кухарку… да и с остальной прислугой, – я разжала руку. – Деточка, запомни, в этом мире полагаться стоит только на себя… сама не сделаешь, от остальных не жди.

Эльза кивнула.И смотрела она на меня… не с ужасом смотрела. С восторгам?

- Вон пошла, – велела я кухарке, которая пыталась подняться. - И о рекомендациях заикнешься, так я их сама напишу…

Чайник мы нашли в углу.Медный, снаружи заросший жиром, изнутри затянутый белесой накипью, но кастрюли пребывали в ещё худшем состоянии. Надо будет сказать агентству, чтобы прислали с дюжину человек: дом придется отмывать.

- За прислугой надо приглядывать, - я перемыла чашки и блюдца, которых обнаружилось с полдюжины, – иначе, чувствуя собственную безнаказанность, они из адекватных людей превращаются в вот такое…

…тронуть окорок кухарка не посмела.А на мужичка, выглянувшего-таки из своей норы, рявкнула. Правда,тут же затряслась и исчезла, громко хлопнув дверью напоследок.Серебра в ящике, который просто стоял – поразительная беспечность – осталось на донышке. Разворовывали его давно и, полагаю, с немалою охотой.

- Так что там с Ингрид?

- Она хотела стать черной,только петуха убить не сумела.

- Какого петуха?

- В книжке написано, что надо сперва отказаться от света… плюнуть на статую Исцеляющей… или, если не поможет… надо… надо… пописять на нее… - девочка густо покраснела.

Да уж… Интересно, кто это додумался до подобного? Полагаю, в храм она не пошла, а вот в домашнее святилище… идиотка!

- Тогда богиня оскорбится и заберет дар…

Вполне возможно.

- А потом надо провести темный ритуал. И жертву… она петуха купила…

Дважды идиотка.

- Дальше я прочитать не успела… а потом она книгу перепрятала.

Плита едва-едва грела, камни стоило заменить уже давно, но, подозреваю, деньги, выделенные на это, ушли в карман поварихи.

- Но петуха она не убила… плакала потом. И на меня накричала… она крови боится.

- А ты?

- Нет, - девочка помотала головой. - Я стану целительницей…

…если оскорбленная богиня не накажет все семейство.

- …и поеду учиться… правда, папа Норму не отпустил…

- Тебя отпустит.

Поднос.Чашки, блюдца, ложечки… розетка с засохшим вареньем, несвежие булки,из которых вышли несвежие сэндвичи. Их мы украсили вялой зеленью.

- Они с Нормой ругались, – Эльза, забравшись на табурет, наблюдала за мной. - Ингрид хотела в столицу… в свет, а Норма говорила, что нельзя тратиться на наряды, когда вокруг столько бедных людей, что Ингрид и без того слишком много денег впустую спускает.

- А Ингрид полагала, что это Норма спускает деньги впустую.

- Да, – удивленно произнесла девочка.

Понятно.

- А отец кого больше слушал?

- Норму. Он думает, что Ингрид ещё маленькая…

…то есть, мотив у сестрицы имелся. А вот духу… петуха она не убила, но петух, если подумать, не сделал ей ничего дурного,тогда как родная сестра с ее благочестием крепко мешала жить.

- Скажи…

…с другой стороны убить кого-то не так просто…

- …а Ингрид знала, где Норма будет в тот день?

…все-таки слабо мне верилось в случайность встречи.

- Ага, - Эльза вытянула шею. - Кто ж не знал… она в парке любила гулять… только к Ингрид тогда Марта пришла… и еще Берта. Они полдня за модными журналами просидели… xихикали… а меня прогоняли.

- Это они зря, – я щелкнула мелкую по носу.

Какая-то мысль крутилась.…крутилась-вертелась, но покоя не давала.

Чай мы подали, и я наблюдала за тем, как манерно и изящно держит чашечку Ингрид. Вот она чуть наклоняется, легонько касается рукава…. Вот вздыхает, прижимая ладошку к груди, и взгляд Вильгельма к этой самой груди прилипает.Вот запрокидывает голову.Трепещут ресницы.Легкий румянец ложится на щеки…и увлеченная игрой, она забывает о том, что необходимо изображать скорбь. Но спохватывается,и торжествующая улыбка гаснет, сменяясь странною гримаской. В глазах блестят слезы…могла или нет?