– Если бы кто сказал, что мне придется этим заниматься, ни за что не поверил бы! – бормотал тот, берясь за работу.

Люди, стоявшие вокруг, лишь качали головой, а самые слабые духом – закрывали глаза или отворачивались. Но все молчали, затаив дыхание – мешать работе портного никто не хотел. Спустя двадцать минут все было закончено и, судя по появившемуся сообщению, успешно:

Травма «Вырванный язык» исцелена!

Вам пришили язык. Прочность соединения: 50/50.

Бинго! А теперь, скажи «мама».

– Мма-ма, – неуверенно, шевеля не своим языком, проговорил я.

– Ишь ты. Чудища чудищем, а первым словом «мама» сказал, – первой подала голос бабка.

– Спа-си-бо. Мас-тер, – низко кланяюсь портному. – Я спа-су. Вашшших детей, – а это уже обращаясь к людям.

Слова мои дублируются текстом в локальный чат, а значит, ограничение было чисто игровое, хоть и заложенное при генерации персонажа. А я-то думал, что мне заблокировали голос чат с помощью какой-нибудь версии модераторской «Молчанки», обыграв ее легендой про вырванный язык. К счастью, все оказалось намного проще.

Ваш язык поврежден!

Прочность: 44/50.

– Твоюжмать! – вырывается у меня.

Ваш язык поврежден!

Прочность: 43/50.

Значит, каждое слово стоит мне одной единицы прочности языка. Было бы даже смешно, если бы не было очень грустно. Но это ничего. Главное, что мне удалось решить проблему коммуникации. Кусок свиного языка, пришитый к моему обрубку – кто бы мог подумать!

Теперь я просто обязан был помочь этим славным людям. Тем более что сам я пока не настолько овладел Портняжным делом, чтобы себе операции на языке проводить в полевых условиях. Припав к земле, я отыскал ведущий в сторону леса след и пошел по нему. А жители Малой Ривенки молча провожали меня взглядами, не выходя за ограду. Разумеется, светильника мне с собой не дали, так что пришлось зажечь свечу, которую я так и не вернул Карлу…

Четыре часа я шел по следу, то теряя его, то отыскивая снова. Дважды мне приходилось закапываться, чтобы спастись от лесных любителей свежей падали, разгуливающей на двух ногах. Первый раз это оказалась троица волков, а второй – похожая на барсука тварь с забавным названием Гордый Зазус. Тот сидел в засаде, прикинувшись кучей прелых листьев, а стоило мне приблизиться, как тварь впилась мне в ногу, сняв добрый десяток здоровья.

Решив не тратить на гаденыша время, я закопался. Но противная тварь не отстала. Унюхав меня под землей, он сперва попытался добраться до меня, вырыв довольно глубокую яму. Поняв, что из этого ничего не выйдет, злобный зверек наложил сверху громадную кучу и куда-то скрылся. В общем, и одежда и настроение были испорчены…

Собственно, я не ожидал, что смогу справиться с целым отрядом коротышек – все они были уровнем выше меня и, судя по следам, их было не меньше десятка. Приближался рассвет, когда впереди замерцало яркое пятно: свет пробивался через деревья.

Припав к земле и с максимальной осторожностью подобравшись поближе, я выполз к большой поляне, которая была освещена светом десятков костров, зажженных через равное расстояние по всему периметру. Десятка три кривоногих сморщенных коротышек плясали в дрожащем свете пламени, размахивая внушительными сучковатыми дубинками. У многих из них за спиною висели продолговатые прямые палки: то ли короткие копья, то ли длинные дротики.

Удивительно, но до меня не доносилось ни единого звука, словно кто-то окружил поляну непроницаемой пеленой. Впрочем, скорее всего, так оно и было.

Дети. Наконец-то я заметил детей. Они сидели в тени, в огромной клетке, сплетенной из прутьев и веток. Два гворлинга стояли рядом, охраняя свою добычу. Разумеется, и мысли не могло быть о том, чтобы пробраться к клетке тайком или пробиться силой. От нечего делать я начал просматривать информацию о карликах.

Искатель врага. Злой драчун. Искатель еды. Хранитель еды… Большой Магун – это еще что такое? Если остальные гворлинги были шестого-девятого уровня и одеты в пучок травы или обрывок шкуры, то этот был выряжен в расписанные белыми символами одежды, а шея его увешана без малого десятком ожерельев из когтей, клыков и перьев. И двенадцатый уровень.

Вождь? Шаман? Судя по его ужимкам, скорее второе. Иногда этот «магун» швырял в пламя пучки травы, заставляя его менять цвет или вспыхивать ярче. В такие моменты все остальные гворлинги бросались на землю в неуклюжем подобии поклона.

И в этот момент меня нашли. За спиною хрустнула ветка, и на мою голову обрушился удар.

Вы потеряли сознание. Время эффекта: 10 минут.

Придя в себя, я едва не оглох: вот теперь мне все было прекрасно слышно! И треск пламени, и плач детей, и вопли дикарей. Речь которых, кстати, была мне понятна. Я оказался привязан к столбу посреди поляны, прямо напротив центрального костра. Пламя слепит, заставляя уставиться в землю под собою.

– Уга! – ощутимый тычок в грудь корявой дубинкой вынуждает меня поднять взгляд.

Шаман. Смотрит прямо в лицо и корчит презабавные рожи. Рассмеяться бы, да вот только кривой ржавый нож в его руке выглядит не слишком весело.

– Твоя большой. Твоя сильный. Твоя стать хороший жертва для великий бог болот! – заявил он, срывая с себя одну из шкур.

Этот кусок меха он принялся макать в глиняную миску, стоявшую у его ног. Та была наполнена непонятной смесью и, судя по состоянию шкуры, такое с ней проделывали не раз. И этой дрянью «магун» обмазывал меня, приговаривая:

– Малые человеки – малая жертва. Большой человек – большая жертва. Хороший день. Большой жрун-топотун!

– Арррааам!

– Уча, арааага! – то и дело доносились до нас вопли пляшущих вокруг карлика.

Закончив свою роспись по зомби, шаман повернулся к соплеменникам:

– Вырлы племени чапуга!

– Аррраам!

– Аррра!

– Большой день! Этот день племя чапуга стать великий и сильный!

– Аррр!

– Ваш магун сделать большой жертва, – указывает дубинкой в мою сторону. – И великий бог болот стать наш добряк! Сделать все чапуга сильный и страшный!

– Арррааам! Аррам! Арам!

Три десятка беснующихся дикарей против одного-единственного крепко связанного зомби. Неприятный расклад.

– Чапуга будет петь-плясать и много жрать! Жрать большой сильный человек и тоже стать большой и сильный!

Поправка: против трех десятков людоедов. Интересно, что хуже, быть заживо сожженным или съеденным?

Тем временем шаман театрально вскинул руки, и те занялись голубоватым пламенем. Эффектно, ничего не скажешь. А когда пламя пропало, в руках магуна оказался берестяной свиток, исписанный загадочными письменами. И эта помесь жабы, обезьяны и человека принялась читать!

– Таква мура! Чалга раука!

Похоже, ритуал жертвоприношения начался. И мне в нем отведена главная роль!

А толпа сморщенных карликов бесновалась, с улюлюканьем наворачивая круги вокруг костров. Похоже, шаман племени был не такой уж и «магун» – вопли отвлекали его, сбивали и он начинал ритуал заново, водя пальцем по бересте.

Меня, если честно, это уже начало раздражать. Ну кто так в жертву-то приносит? Чего он возится? Там того ритуала – два стиха по три строки:

«Таква мура. Чалга раука.

Аррам ука. Има глука…»

Зашевелил я губами, вглядываясь в закорючки на куске коры.

Ваш язык поврежден!

Прочность: 19/50.

Упс! А вот это я зря…

Вы успешно расшифровали священный текст 2-го уровня.

Желаете принести в жертву «Большой магун племени чапуга 12-го уровня»?

Да / Нет

Или не зря. Конечно да! Будет знать, как таскать на себе ритуально обмазанные шкуры!

Яркая вспышка ослепила меня, а когда зрение вернулось, то вместо шамана на земле осталась грязная пузырящаяся лужа с лежащим в ней ожерельем из волчьих клыков да ритуальным куском бересты. Было тихо. Лишь треск пламени костров да тихое хныканье детей в клетке нарушали тишину.