- Ни звука, ни шороха, ни шелеста! - воскликнул Лепсиус. - Лай вашей собаки был первой живой вестью.

- Странно, - пробормотал Тингсмастер.

Еще два часа, и у них подкосились ноги. Забравшись в нишу, Мик и Лепсиус мирно заснули, в то время как верная Бьюти караулила их, бегая взад и вперед по туннелю.

Проснувшись, Тингсмастер мгновенно вскочил с места.

- Бегом! - скомандовал он доктору, и толстяк без малейшей досады засеменил за гигантом вдоль бесконечного коридора.

Колея прекратилась опять. На этот раз Мик заметил в стенах странные отзвуки, показывавшие пустоту. Но он не долго интересовался этим.

- Мы опускаемся, взгляните-ка! - шепнул он, показывая на туннель. И действительно, дорога круто спускалась вниз. Со стены начала сочиться вода. Отверстие туннеля становилось все уже и уже, до тех пор, покуда не превратилось в цилиндрическую дыру. Бьюти, как ни в чем не бывало, взмахнула хвостом и проползла вперед. Тингсмастер стал осторожно ползти вслед за нею, а за ним, тяжело отдуваясь, втиснулся в дыру и Лепсиус.

Здесь было трудно дышать. Металлические стены цилиндра казались сильно нагретыми. До них доносились какие-то странные ритмические звуки. Вдруг собака схватила зубами металлическое кольцо, с силой потянула его к себе, и в ту же минуту она, Тингсмастер и Лепсиус с быстротой пушечного ядра были выброшены из своего цилиндра куда-то вниз, а отверстие сейчас же захлопнулось за ними со скользящим звуком.

При падении их друг на друга раздался страдальческий стон. Тингсмастер ощупал доктора Лепсиуса, Лепсиус ощупал Тингсмастера, оба ощупали собаку, - целехоньки!

- Кто простонал? - в один голос спросили они друг друга.

- Я! - ответил кто-то в углу до жуткости знакомым голосом.

Это не был ни Лепсиус, ни Тингсмастер. Это не была и Бьюти.

В ту же секунду Тингсмастер засветил фонарь, уронил его вниз и с криком кинулся в угол:

- Биск! Дружище!

- Мик! Менд-месс!

Прошло полчаса, прежде чем оба друга пришли в себя и смогли, наконец, пуститься в расспросы. Тем временем Лепсиус обозрел пространство при помощи оброненного Миком фонаря и, найдя большую кадку с сухарями, принялся безмятежно за подкрепление.

- Мы на «Торпеде», - шепотом заговорил Биск, - у меня переломлены обе ноги и рука, но, по счастью, уже срастаются. Ты выловил из бутылки мое донесение?

- Нет, я получил девять голубей сразу, - ответил Мик, - и понял, что с тобой случилось несчастье.

Биск вкратце рассказал ему обо всем, что нам уже известно из его дневника. А потом докончил свой рассказ:

- В ту минуту, дружище, я думал, что часы мои сочтены. Я схватился за отверстие, выбросил бутылку в воду, как вдруг оно втянуло меня, будто в воронку, закрутило по зубьям и переломало порядком костей. Не будь я Биск, шотландец, оно, должно быть, сделало бы из меня котлету. Да, только каким-то чудом я зацепился за стержень и был сброшен в этот угол с переломанными ногами. Дня три я истекал кровью. Здесь никогда не бывает света. Раза два тут хлопали тайники, и мимо прошмыгивал кто-то, по счастью, меня не заметивший. Один раз из тайника выскочила собака. Она зализала мне раны, высосала мне язвы, нашла сухари и воду, притащила их ко мне, сухари - в зубах, а воду - на языке. Не будь так темно, я мог бы ее разглядеть. Честное слово, мне показалось, что это Бьюти. Я оторвал лоскут от рубахи, написал в темноте своей кровью:

«БИСК. ТОРПЕДА»

и навязал ей лоскут на лапу. С того дня и началась моя поправка, Мик! Потом как-то, когда качка прекратилась и я понял, что мы остановились, с воронкой стало что-то приключаться, она задвигалась, завертелась, собака кинулась к ней и исчезла в дыре. Да, Мик, я прозакладываю голову, что это была мертвая собака капитана, завывавшая весь наш рейс внизу под палубой.

- Это была Бьюти, дружище! - весело воскликнул Мик. - Она-то и доставила нам твой лоскут. А теперь мы с тобой поохотимся на Чиче!

- Какой там Чиче, - тихо произнес Биск, и голос его дрогнул, - помяни мое слово, Мик, главный преступник не кто иной, как рыжий капитан Грегуар!

- Ну, извините! - спокойно процедил Лепсиус, с торчащим изо рта сухарем. - Я слышал все ваши речи, друзья мои. Я скомбинировал факты. Пари на сто против одного, что главный преступник - профессор Хизертон!

Не успели еще прозвучать эти слова, как собака судорожно взвизгнула. Под ними начались ритмические содрогания, весь их тайник пришел в мерное движение.

- «Торпеда» тронулась! Мы опять поплыли! - горестно воскликнул Биск.

И в то время как эти трое вместе с собакой пустились в далекое путешествие, не подозревая куда, - наверху, в одной из кают «Торпеды» ехал в Кронштадт молчаливый и важный прокурор штата Иллинойс - мистер Туск, оставив спасенного им Друка на попечение счастливой матери.

54. К ПРИБЫТИЮ ЧАСОВ

Сознание медленно, медленно возвращалось к Рокфеллеру. Сперва он вздохнул, потом потянулся, потом раскрыл глаза.

Он лежал у себя в комнате, на ковре, рядом с женщиной, спасенной им от пытки. Ни он, ни она не были связаны. В окна лился горячий солнечный свет. Что это значит?

Он приподнялся, чувствуя страшную слабость. Но нет, сидеть он не мог и опять повалился на ковер, уткнувшись головой в ее плечо. Женщина шевельнулась и раскрыла глаза.

- Постарайтесь встать, - шепнул Рокфеллер, - я ничего не понимаю. Я так слаб, что не могу приподняться.

Вивиан оперлась на ковер рукой, но рука ее дрожала как былинка, и все ее усилия хотя бы поднять голову оказались тщетными.

- Я не могу, - шепнула она едва слышно, - у меня ничего не болит, но я не могу вынести своей тяжести.

- Как вас зовут? - спросил Рокфеллер после минутного молчания.

- Вивиан, - покорно ответила женщина.

- Мы, должно быть, умрем, Вивиан, - проговорил Рокфеллер, - хотя мне непонятно, почему они выбрали столь поэтический способ отправки на тот свет… Скажите, что вы меня больше не ненавидите!

Вивиан молчала.

- Скажите мне это, Вивиан! - настаивал Рокфеллер, чувствуя, что он все более слабеет от затраченных усилий. - Я больше не фашист… я ваш единомышленник.

- Артур Рокфеллер, - медленно произнесла Вивиан, - ваш отец убил мою мать.

Она закрыла глаза и сделала тщетную попытку отвернуть от него лицо. Но кончик ее щеки по-прежнему касался его лба, и, надо сознаться, в этом прикосновении не было ничего ненавистнического.

Не успел Рокфеллер обдумать услышанные им слова, как в комнате раздались шуршащие шаги. Кто-то медленно приближался к ним, слегка волоча ноги. Это был человек среднего роста, чье лицо он не мог разглядеть. В походке его было нечто неестественное, нечто такое, что оледенило в жилах Рокфеллера остаток его крови. Слабые, безжизненные руки подходившего существа с сильно опухшими сочленениями висели вдоль тела.

Он подошел и медленно опустился перед Рокфеллером. Свет упал на его лицо, лишенное всякого выражения, с тоскующими унылыми глазами горького пьяницы, на время оставленного без спирта.

- A-а! - вырвалось у него сквозь зубы.

Голос, по которому Артур узнал одного из заговорщиков, злобно произнес:

- Мы исполнили ваши инструкции, синьор. Но мы понесли огромную потерю: Франсуа убит, Антее схвачен большевиками. Что вы думаете теперь предпринять?

- Веер! - беззвучно произнесло существо.

Человек в маске протянул ему простой бумажный веер, употребляемый бедными женщинами юга и складывающийся в линейку.

- Веер, - повторил незнакомец, раскрывая и закрывая игрушку над лицом неподвижного Рокфеллера, - раз-два-три-четыре…

Тихие колыхания воздуха причинили Рокфеллеру внезапную дурноту. Он успел взглянуть на Вивиан и увидел, как зрачки ее дико уставились на бессмысленную игрушку.

А мягкие опахивания веера становятся все чаще и чаще, глаза незнакомца загорелись фосфорическим блеском, слабые руки его напружились, мускулы сделались стальными, из полуоткрытых губ со свистом вырывается: